На глазах навернулись слезы.

«Как же все-таки она меня зацепила. Дурак! Влюбился, как мальчишка! Вот уж воистину говорят, что любовь – это болезнь. Вот все понимаю, а поделать с собой ничего не могу. И не хочу. Жить не хочу без нее… Господи, да что же это со мной? За какие грехи?!»

Когда Борецкий вышел, ему показалось, что Вадим и Жанна его ухода не заметили. Это было не так. Вернее – не совсем так. Кукушкин действительно настолько увлекся обхаживанием девушки, что до других ему не было никакого дела. Жанна же, едва за Александром захлопнулась дверь, на несколько секунд окаменела. Не слушая больше воркования старшего оперуполномоченного, стряхнула с плеч его руку. Улыбка, появившаяся на лице девушки во время застолья, исчезла. К щекам густо прилила кровь. Жанна встала и, ничего не сказав, направилась в свою половину.

- Жан, ты куда? – с пьяным недоумением воскликнул Кукушкин. – Да что случилось то?!

Девушка не ответила. Вадик с минуту сидел, опершись локтями на стол. Потом выпил еще и посмотрел на водителя. Костя сидел с безразличным видом.

- Ла-адно, - проговорил капитан.

Он взял со стола недопитую бутылку, поднялся. Пошатнувшись, выбрался из-за стола и отправился вслед за девушкой.

Света в половине Жанны не было. Старший лейтенант стояла в комнате у открытой форточки и курила. Кукушкин плотно притворил за собой дверь, подошел к девушке. Он поставил бутылку на подоконник и сделал попытку обнять Жанну сзади.

- Отвали, - твердо сказала она.

- Ну что ты, Жанночка, - начал нашептывать ей на ухо Вадик. – Милая, я с ума по тебе схожу, ты же знаешь.

Он прижал девушку спиной к себе. Его ладони настойчиво шарили по груди. Жанна сделала попытку вырваться – не удалось.

- Тихо, тихо, хорошая, - с придыханием прошептал капитан. – Все будет хорошо.

Губы его лобызали шею девушки, ухо, щеку. Отчаянно дернувшись, Жанне все же удалось развернуться. Она уперлась ладонями Кукушкину в грудь.

- Отстань, Вадик… Нет…

- Ну переста-ань, все будет хорошо.

Кукушкин потащил её к кровати. Они вместе упали. Торопливо задирая юбку, Вадик почувствовал вдруг, как под подбородок ему с силой уперлось что-то твердое и холодное.

- Отвали, сволочь. Пристрелю, - прохрипела девушка.

Вадик замер. Ствол пистолета холодил ему шею. Голову пришлось вздернуть до отказа.

- Пристрелю, - повторила Жанна. – Встань, не доводи до греха.

Девушка говорила с такой решимостью, что до Кукушкина, уже практически потерявшего способность рассуждать здраво, дошло: пристрелит. Он медленно поднялся.

Встала с кровати и девушка. Она молча взяла с прикроватной тумбочки сумочку, убрала в нее пистолет. Поправила одежду и вышла из комнаты.

Сколько времени он провел один, у входа в РУВД, Александр не помнил. Из ступора его вывел тихий голос Жанны.

- Вот ты где, а я тебя ищу…

Александр повернулся. Девушка стояла рядом с ним, хрупкая и безумно красивая. Она, наверное, хотела сказать что-то еще, но никак не могла решиться. Смотрела вниз. Наконец она сумела поднять взгляд. Глаза Александра и Жанны встретились.

- Милая, - выдохнул он, сжимая ее в объятьях. – Милая. Девочка моя.

Александр целовал лицо девушки, глаза. Нашел губы. Жанна горячо отвечала ему тем же. Последней мыслью Александра, прежде чем он потерял способность что-либо соображать, была:

«Тону…»

И она наполнила его восторгом.

Знакомый Борецкого Костромской фээсбэшник Борис нашел время для того, чтобы заглянуть по просьбе старого товарища в архив лишь на следующий день. Худощавый мужчина в черном штатском костюме спустился в равнодушную тишину цокольного этажа старинного, еще царской постройки, здания главного корпуса управления ФСБ. Прошел слабо освещенным узким коридором. Вскоре путь преградила массивная, обитая сталью и выкрашенная в серый цвет дверь. На уровне глаз в двери круглое, размером с небольшое зеркальце, стеклянное окошечко. С противоположной стороны глазок закрыт такой же серой сталью. Над дверью к стене прикреплена видеокамера. Борис посмотрел в направленный на него объектив, надвил кнопку звонка. Через минуту за дверью послышались шаги. Задвижка, закрывающая забранное бронированным стеклом отверстие ушла в сторону. Сквозь стекло на посетителя строго глянул искаженно-увеличенный глаз. Борис поднял на уровень лица раскрытое удостоверение, улыбнулся. С секундной задержкой клацнул замок. Дверь приоткрылась. Борис толкнул ее дальше и предъявил загородившей дорогу невысокой пожилой архивистке особый пропуск.

- Здравствуйте. Капитан Растотуров, вы меня помните?

Женщина молча поправила очки. Сухо глянула на Бориса, потом в документ и шагнула в сторону.

- Заходите, здравствуйте.

Полная женщина говорила устало и тихо. Борис прошел в помещение архива. Все свободное пространство здесь заставлено стеллажами с залежами бумаг. Стеллажи возвышаются до потолка. Относительно новые, старые и очень старые документы спрессованы в папки, наводняют коробки и специальные ящички. Заполняют стоящие вдоль стен застекленные шкафы и открытые полки в проходах. Каждый раз, когда капитан видел это море документации, его посещала мысль, что разобраться в этих залежах забытой информации попросту невозможно. И каждый раз убеждался в обратном – служащие архива ориентируются здесь как рыба в воде.

Архивистка закрыла и заперла дверь, потом спросила:

– Что вы хотите?

- Я, м-м… - улыбка на лице капитана стала смущенной. – Мне нужна информация по преступлениям в городе Зареченске в двадцатые годы. Зареченск – это город в Вознесенской области, но тогда он входил в состав нашей губернии, - пояснил он и продолжил: - Да, преступления нужны те, в которых имеется какая-либо связь с религией, мистикой… Особо интересует каннибализм и… вампиры.

Чем полнее капитан излагал детали своего запроса, тем неуютнее себя чувствовал.

- Вампиры? – переспросила архивистка.

Тон ее стал заметно более заинтересованным. Борису показалось, что очки женщины чуть сместились на лоб.

- Хм, вампиры…

Женщина задумалась. Через минуту сказала, поведя рукой в направлении небольшого, заваленного бумагами стола:

- Присядьте пока.

И, переваливаясь будто утка, направилась в глубины бумажного лабиринта.

Капитан посмотрел ей вслед, вздохнул и шагнул к столу. На столе, за нагромождениями желтых от времени документов, он увидел сиротливо притулившиеся на краешке жидкокристаллический монитор и клавиатуру. По эту сторону древнего стола стоял новый офисный стул. Борис опустился на него и приготовился к долгому ожиданию.

«Вампиры… Надо же»

Борис качнул головой. Он сам удивлялся тому, что явился сюда с таким запросом.

«Блин. А что, если Сашка, и правда, пошутил? Разыграл меня, наверное… Только вот почему тогда телефон не берет?»

Капитан посмотрел на часы.

«Ладно, сейчас она скажет, что ничего такого у них нет, и я пойду. Времени потерянного только жалко. Куда хоть она пошла? Просидишь тут…»

Но долго ждать не пришлось, архивистка вскоре вернулась. Руками она прижимала к груди пухлую картонную папку желто-серого цвета, перетянутую крест-накрест алой бечевкой.

- Вот. Пока ознакомьтесь с этим, а я сейчас поставлю на поиск в базе данных. Может быть найду что-то еще…

Борис взял папку в руки с недоверием. Глянул. Шнурок, которым видавшая виды папка была перевязана, показался капитану ФСБ новым. На серовато-желтом картоне сохранилась надпись чернилами «Дело банды Черного графа. Зареченск». Слова «Черного графа» были зачеркнуты и над ними надписано: «графа Воронова». А поверх чернил крупно красным карандашом, наискось размашисто: «Бред! Никому не показывать».

Архивистка, видя, что надпись привлекла внимание, проинформировала:

- Эту резолюцию наложил сам Станкевич, тогдашний начальник Губчека.

Борис подумал, что такая резолюция сотрудникам архива, должно быть, просто вопиет: «Читать обязательно!», хмыкнул и потянул за бантик.