- Вовка!
Они крепко обнялись. Владимир, отодвинувшись на расстояние вытянутых рук, воскликнул:
- Ну, ты даешь! Какими судьбами?!
- Да вот, приехал к вам по делам. Дай, думаю, зайду. А тут у вас и нет никого…
- Ну… - Владимир развел руками. – Так получилось. Извини, в зал тебя не приглашаю… - он запер дверь, - а милости прошу ко мне домой!
Николай, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, сказал:
- Ну, я пошел… Владимир Михалыч, Васильич, до свидания.
Поднял широкую ладонь и быстро пошагал к выходу. В пустом здании гулко раздалось эхо его торопливых шагов.
Владимир и Александр направились следом за ним.
- Ты как, все так же в милиции? – спросил Владимир. – Не на пенсии еще?
- Да нет. Служу пока… А ты, я смотрю, все тренируешь?
- Куда я денусь с этой подводной лодки?
- Молодец! Веришь – я даже завидую тебе. Всю жизнь заниматься любимым делом! Хотя… тяжело, наверное, уже?
- Да не, нормально.
Они вышли на улицу. У Владимира в связке нашелся ключ и от входной двери.
- Ну что? Поехали ко мне? Минералки щас купим… литр. – Он напряженно посмотрел на оранжево-красный закат. Добавил: - Только, чур, с ночевкой. Ночью я тебя никуда не отпущу.
- Нет, Володь, в следующий раз, - отказался Борецкий. – А чего народу-то никого на тренировке не было? Никто не занимается, что ли?
- Ну почему? – неопределенно ответил Михалыч.
Помимо связки ключей от спортзала в руках у него появилась еще одна – от машины. Он надавил кнопку брелока. Бодро пискнула, отключаясь, сигнализация.
- Ты пешком, что ли? Садись, прокачу.
Трогаясь с места, Владимир вновь с тревогой посмотрел в сторону заходящего солнца.
- Ну так что? Ко мне?
- Нет, Вов. Давай к РУВД. Нам там комнаты выделили, в приежке…
- Ну, как знаешь…
С минуту Владимир крутил баранку молча. Потом спросил:
- А ты сам то, борешься? Или все? Смотрю, живот уже растишь…
Александр шумно выдохнул.
- Борюсь. Только со сном да с голодом. Как говориться: вся жизнь – борьба, до обеда с голодом, после обеда со сном.
- Это точно… - согласился Владимир.
Фольксваген плавно подрулил к зданию РУВД.
Борецкий поблагодарил:
- Спасибо. Может к нам? Чайку попьем…
- Нет. Ты это, Саш… вот что…
Серьезный, нешуточный тон старого приятеля заставил Александра насторожиться. Он всем корпусом повернулся к Владимиру и внимательно, не отводя глаз, смотрел ему в лицо. Владимир отвел взгляд, проговорил:
- Ты ночью никуда не выходи… И никто из ваших тоже пусть не выходит. И еще: – запритесь, как следует, а главное, - Владимир понизил голос, отчего слова его звучали еще серьезней, - главное: ни в коем случае никого не пускай. Это важно. Кто бы ни просился ночью к вам войти – подчеркиваю, КТО БЫ ни просился – хоть я, хоть… я не знаю… мать родная – не впускайте и НЕ РАЗРЕШАЙТЕ входить. Это важно.
- Так. Минуточку. Может ты объяснишь, что все это значит, толком? Что, вообще, у вас тут творится?
Владимир помолчал, продолжая смотреть сквозь стекло, на неудержимо опускающееся к линии горизонта светило. Потом сказал:
- Я не могу тебе сформулировать, но, в общем да, творится. – Он повернулся к Александру, тот поразился отсутствующему выражению его глаз. – А ЧТО творится – ответ, думаю, есть в ваших архивах. Поищи… в документах ЧК двадцатых годов, если коммуняки не уничтожили. А так чего языком молоть…
Владимир отвернулся, помолчал. Добавил:
- Все равно не поверишь.
Александр вышел из машины со странным ощущением, что стал жертвой какого-то нелепого розыгрыша. Едва он захлопнул дверь, иномарка с пробуксовкой сорвалась с места.
Борецкий озадаченно посмотрел ей вслед, достал сигареты. На крыльце РУВД равнодушно пускал дым невысокий и круглый как колобок капитан – дежурный. Александр убрал в карман приготовленную уже зажигалку и направился к нему.
- Извини, командир. Прикурить позволишь?
Не говоря ни слова, капитан протянул коробок спичек. Александр, не спеша, прикурил. Возвращая спички, посмотрел на дежурного в упор, поинтересовался:
- Чего это у вас в городе под вечер все какие-то странные? Каждую минуту на закат оглядываются да норовят домой убежать быстрее?
Равнодушия на круглом лице дежурного поубавилось, но отвечать он не спешил, только пожал плечами.
- Ты, командир, не думай. Я – свой. – Борецкий раскрыл удостоверение. – Я из Вознесенска, к вам в командировку приехал. Остановились в приежке у вас, на втором этаже. - Он кивнул в сторону отдельного входа.
Дежурный ответил:
- Да я понял. Видел, как вы час назад уходили.
Сигарета капитана дотлела. Он бросил окурок в служащее урной ржавое ведро у двери, но уходить не спешил.
- Я к чему интересуюсь, - с улыбкой продолжил Александр, - ночью тут у вас шумно сильно? Поспать дадите?
- Дади-им, - протянул дежурный.
- А ребята как, на ночь заступают охотно? Не боятся?
- А чего боятся-то? – задал встречный вопрос капитан.
В голосе дежурного прорезались агрессивные нотки. Равнодушия на лице не осталось. Он в упор буравил вознесенского опера взглядом. Взгляд был злым и обиженным одновременно. Возможно обиженное выражение капитану придавали длинные, по-детски пушистые и абсолютно бесцветные ресницы.
Александр улыбнулся еще шире. Он действительно был доволен, чутье подсказывало – попал в точку.
- Ну, как чего? По ночам сейчас такое творится… Говорят, даже мать родную не надо пускать, если ночью попросится, а тут, хочешь не хочешь, а на улицу – марш. С мудаками всякими общаться. Опять-таки, любой ночью может придти – как заявитель – и не откажешь. Придется впустить.
- Да ерунда это все! Какой там «попросится – не попросится»? Бабушкиных сказок наслушались! Белобрысый капитан достал еще одну сигарету, нервно чиркнул по коробку спичкой. – Я думал это только у нас тут все с ума посходили… вы что, тоже верите во всю эту чушь?!
Круглое лицо его показалось в эту минуту Борецкому совсем мальчишеским. Капитан поднес горящую спичку к сигарете, жадно затянулся. Пальцы его заметно дрожали.
Александр серьезно сказал:
- Да уж не знаю, что и делать… Ладно, спокойной ночи.
Зайдя за угол, Александр еще несколько минут постоял, задумчиво глядя в сгущающиеся сумерки. Зябко поежился – к ночи заметно похолодало – и отправился восвояси. Он поднялся на второй этаж, прошел в комнату. Вадим сидел на кровати у стола. Стол был покрыт газетой. На газете стояли пивные бутылки, до половины наполненный пенной жидкостью граненый стакан, высилась горка сухой рыбьей чешуи и костей.
- Не спишь? – осведомился Борецкий.
- С тобой разве уснешь… - буркнул Кукушкин. – Пиво будешь?
– Откуда оно у тебя?
- Купил. Жанку ходил провожать и купил.
- Что значит провожать? Куда?
- К бабушке. Она же говорила, что у нее здесь бабушка живет.
- Твою мать! Адрес запомнил?
- Какой еще адрес?
- Бабушкин, какой.
- Ну, улица Мира… Дом не знаю. Вообще-то я ее только до перекрестка проводил. Дальше она сама…
