– Откуда я знаю?! Знаю только: что-то очень секретное и срочное. Ты же видишь, – понизил голос Каленин, – что творится! Может быть, там что-то такое... – Каленин сделал многозначительную паузу, – что касается твоего шефа?
– Ну ладно, – вздохнул помощник премьера, – давай двигай в Ново-Огарево. Там на выезде встретимся.
...Вот что написал Беркас:
«Уважаемый Эдуард Леонидович! Я, помощник Председателя Государственной думы Б. Каленин, располагаю достоверной информацией о готовящемся покушении на жизнь Президента. В заговоре участвуют люди из его ближайшего окружения. Прошу вас немедленно (слово «немедленно» было подчеркнуто двумя жирными линиями) вернуться вместе со мной в резиденцию. Мне нужно всего пять минут. Но эту информацию я должен сообщить Президенту лично (две черты). В любом другом варианте информация будет перехвачена и покушение может быть осуществлено. Могу предположить, что для этого определен именно сегодняшний день.
Моя попытка начать собирать более подробную информацию об участниках заговора закончилась покушением на мою жизнь. Сегодня утром генералу Гирину из ФСБ передана информация о том, что будет предпринята попытка убить Президента во время торжеств, посвященных воссоединению православных церквей. Но поскольку Президент не выезжает сегодня из загородной резиденции, значит, готовится какой-то иной сценарий. Я должен рассказать ему лично то, что мне известно.
С уважением, Каленин».
...Каленин видел, как вдалеке, метрах в трехстах перед ним, пролетел кортеж премьера. Он отметил, что к двум обычно сопровождавшим его бронированным внедорожникам, висящим на хвосте премьерской машины, сегодня добавилось еще два. Во всех автомобилях сопровождения окна были приоткрыты, что обычно случалось только при повышенных мерах безопасности.
После прохождения премьерского кортежа движение почему-то не открыли. Каленин выглянул в окно и вопросительно посмотрел на слонявшегося вдоль пробки гаишника. Тот непонимающе пожал плечами и вяло пробурчал:
– Видно, еще кого-то ждут.
Минут через двадцать по трассе пролетело еще несколько машин. Каленин не успел разглядеть, были ли на них спецсигналы. Но буквально тут же пробка медленно двинулась и движение по трассе возобновилось. Каленин медленно вывернул налево, на Рублевку, и двинулся в сторону Кальчуги. Поворот на резиденцию Президента Каленин проскочил и остановился на маленькой площадке перед цветочным киоском, метрах в двухстах за поворотом. Сам поворот был ему хорошо виден, и он набрал номер своего приятеля из правительства.
– Жди, прозвоню, – бросил тот и отключился.
Каленин поудобнее устроился в кресле и поправил зеркало заднего вида. Потом снова достал мобильник, нашел в нем текст уже отправленного SMS-сообщения и вновь, уже в пятый раз, скинул его адресату. Сообщение состояло из трех слов: «Стань моей женой!»...
Кадриль на Рублевке
Подъезд к загородной резиденции Президента имел три рубежа охраны. Первый находился прямо на Рублевской трассе. Здесь, как правило, томилась бездельем пара работников ФСО в форме постовых милиционеров. Их задача сводилась к тому, чтобы в нужную минуту остановить движение на трассе и пропустить машину, въезжающую в резиденцию или покидающую ее. Они получали по рации команду и дальше действовали по инструкции: выходили на середину трассы, поднимали жезл и останавливали поток. Затем мимо остановленного автомобильного потока пролетала очередная важная персона. Постовые ждали еще пару минут, когда гость исчезнет в глубине извилистой дороги, которая уходила ко второму рубежу охраны, а уж потом открывали движение.
Второй рубеж охраны был куда более основательным. Огромные раздвижные металлические ворота открывались только после того, как охрана заканчивала проверку документов у всех находившихся в автомобиле, сверяла номера автомобилей, вчитывалась в список посетителей, где значились их фамилии и назначенное время визита. После чего ворота медленно разъезжались и машину пропускали дальше – к третьему рубежу.
Здесь – уже перед обычными решетчатыми воротами – бродила группа автоматчиков, которая визуально убеждалась в том, что визитер именно тот, кого ожидает Президент. Машину еще раз внимательно осматривали, улыбчиво (так положено!) всматривались в лица пассажиров, козыряли главному из них – тому, что сидел на заднем сиденье справа от водителя, и только после этого открывали ворота, объясняя, где следует высадить пассажиров и припарковать автомобиль.
...За кортежем премьера, отставая минут на пятнадцать, шел автомобиль без охраны, в котором находился министр экономики и торговли Франц Зубаров. Он был этническим немцем. Его предки носили звучную немецкую фамилию Штауфенберг и вели свою родословную с петровских времен, когда первые Штауфенберги перебрались в Россию и поступили на военную службу.
Франц был любимчиком премьера и Президента. Он сочетал в себе немецкую педантичность и основательность с умением мыслить масштабно, оригинально и дерзко. Основные новаторские идеи, которые привели к существенному экономическому росту в годы Президентства Шарпея, принадлежали именно Зубарову.
Он яростно боролся с неэффективными бюджетными тратами и был сторонником идеи концентрации ресурсов на ключевых направлениях развития экономики. «Пенсии и зарплаты могут расти только тогда, когда пополняется казна», – справедливо вещал министр.
Ему же принадлежала крылатая фраза: «Размер пенсии – это личное дело пенсионера».
Зубаров народного гнева не только не страшился, а, напротив, провоцировал выпады в свой адрес, выдавая каждую неделю какой-либо очередной людоедский афоризм: «Хотите жить богато – поживите бедно!» Или заявлял: «Нынешние бедные оплатят своей бедностью богатство своих детей»...
– А мы-то будем когда-нибудь жить хотя бы сносно? – спросила его как-то во время прямого телеэфира пожилая учительница.
– Вы – уже нет! – спокойно отвечал Франц, поправляя франтовато повязанный галстук необычной светло-сиреневой расцветки. – Но вместо денег мы даем вам надежду: ваш внук будет зарабатывать столько, что сможет обеспечить достойную старость своей бабушке! Воспитывайте внука так, чтобы он понимал свою ответственность перед вами. Он должен знать, что именно вы дали ему возможность жить в обновленной и богатой стране!
Шарпей публичные заявления Зубарова довольно жестко критиковал: мол, горячится молодой реформатор. Но при этом, как хитрый царедворец, позволял ему брать на себя весь пыл оппозиционных нападок «слева», возмущение масс и желчную критику демократической прессы, которая зациклилась на том, как бы поязвительнее обыграть немецкое происхождение министра.
Некоторое время журналисты обзывали его «социальным террористом», намекая на то, что однофамилец его предков был организатором покушения на Гитлера. Пока однажды сам Зубаров не прокомментировал публично это сравнение:
– Мне лестно носить это звание, ибо меня сравнивают с человеком, который совершил достойный поступок – попытался убить Гитлера. Его попытка закончилась неудачей! Я же доведу дело до конца, и убью бедность в России.
Именно машину Зубарова остановил перед поворотом на Усово высокий пожилой полковник ОМОНа. Он вышел на трассу и двинулся с поднятой рукой прямо на автомобиль министра, в то время как другая рука держала цевье короткого десантного автомата.
– Господин министр! – Полковник обратился в приоткрытое окно задней двери. – У нас по трассе объявлено антитеррористическое предупреждение № 1. Мы обязаны каждого въезжающего на территорию резиденции сопровождать в машине. Разрешите! – Полковник решительно открыл переднюю дверь и уселся рядом с водителем. Зубаров поверх очков взглянул на широкую спину офицера, которая, будучи обтянутой тонким камуфляжем, буквально бугрилась мускулатурой, неопределенно хмыкнул и вновь уткнулся в газету.
Машина проехала еще метров пятьдесят.
