Натали Гардинг не могла больше ждать. Она сидела в кресле, облокотившись на стол, пренебрежительно глядя на стопки тетрадей. Если бы все шло, как и задумывалось, все было бы готово еще полгода назад.

Но и спешить она тоже не могла.

Свечи в канделябрах горели послушным магическим огнем, за окном угадывалась непробудная тьма. Сегодня на небе не будет ни одной звезды, даже луна – и та исчезнет. Такими ночами хочется выть и рвать зубами все что движется, особенно если на душе так паскудно.

Тревожными новостями веяло из распечатанного конверта, лежащего на поверхности стола. Королевская печать была сломана, и краешек бледно–зеленой бумаги выглядывал наружу. Гардинг перечитала письмо трижды, пока не поняла, что извлекла из него все возможные сведения.

– Не вовремя, как не вовремя, – прошептала она.

Ее усталый голос был полон тоски и грусти. На мгновенье сосредоточившись она вошла в ментальную сеть, где быстро отыскав нужного человека, сказала:

– Нет больше времени. Нужно срочно действовать, иначе мы опоздаем.

– Как скажешь, Нат. Как скажешь…

Вы не поверите, но сегодня утром у меня получилось мое первое полноценное заклинание! Черпая манну из медальона, я зажег все свечи разом, отчего моя каморка осветилась ярким светом. Радости моей не было предела, пока нежданная усталость не навалилась на меня. Мне вновь захотелось спать, и я пропустил практически все занятия.

Проснувшись, я понял две вещи: завтрак я тоже пропустил, это во–первых. А во вторых, нужно добывать новые свечи, ибо за время моего сна они превратились в малюсенькие огарки. Магия в руках дилетанта – определенно неприбыльное дело.

Раз уж я и так опоздал, то одевался долго. Набросив на плечи плащ, я открыл двери, за которыми меня ждал сюрприз.

Пейн собственной персоной. Правда без бантика и плохо упакованный, но свое предназначение он выполнил: я удивился.

– Я войду, не против? – спросил он, и мне пришлось посторониться.

В небольшой каморке мне на одного места едва хватало, когда же нас оказалось двое, я на деле понял, какое же тесное мое жилище. К тому же сейчас я остро не желал никого видеть, а к нашей с Пейном встрече тем более готов не был. Несколько дней я представлял как вломлюсь к нему в кабинет и ошеломлю его своими знаниями и догадками, но никак не предполагал, что Мистер Боль самолично навестит меня.

– Как продвигается твое обучение?

Я не видел этого парня недели две, и за это время он успел очень измениться. Не знай я правды, то сказал бы, что Пейн постарел, но разве некромант может стареть? Скорее всего его тело просто разлагается…

– Я кое–что выучил, – не стал спорить я. – В основном только теорию, до практики еще руки не дошли. С заклинаниями туго дело…

– Практика значения не имеет. За тебя все сделает медальон, главное чтобы ты не растерялся и в нужный момент не наделал глупостей.

– То есть, пришло время?

– Еще нет, – хмыкнул Пейн. – Осталось самое главное. Покопаться внутри медальона и выудить на свет тайные знания.

Я ждал, а магистр «Преступников» продолжил:

– Видишь ли, заклинания в мире волшебников это как золото в мире ростовщиков – ценятся очень высоко. Большинство заклинаний высших уровней – индивидуальны или строго засекречены. Если ты не признанный колдун Гильдии или не супергений, способный написать десятки формул, то можешь забыть об использовании высшей магии. Но к счастью, – Пейн оперся рукой о стол, – Дархан был и первым и вторым, а что особенно ценно – все его знания записаны в этой золотой побрякушке.

– То есть как?

Некромант ухмыльнулся:

– Да уж, подготовили тебя блестяще. Из Пауэрс получится плохой учитель.

– Но она хочет быть ученым.

– Неважно. Могла бы и рассказать… хотя, что это я? в детали же никто ее не посвящал. Она ведь не знала, что нужно подробнее рассказать об амулете.

Мне было неловко сидеть в тесной комнатушке с другим мужиком. Как будто других мест для разговора не существует! Та же штаб–квартира, например, находящаяся глубоко под землей.

– При создании магических предметов следует придерживаться определенных правил. Одно из таковых, самое важное, состоит в том, что волшебник–создатель влаживает часть своей души в предмет, иначе тот выйдет слабым, а, следовательно, бесполезным. Чем больше вкладываешь, тем больше получаешь. Выходит своеобразное зеркало, которое отражает своего создателя. Усекаешь?

Подумав, я произнес:

– Да. Медальон создал Дархан, а, следовательно, там храниться его клон, который знает почти все, что знал оригинал?

– Умница. Но слово «клон»… хм… здесь не слишком уместно. Куда как лучше подходит – «отражение». Да, именно отражение. Внутри тебя будет ждать не человек, а только его оболочка, полностью лишенная эмоций, стремлений, веры и всего другого, чем был наделен настоящий Дархан. Кроме памяти, разуметься…

– Это точно?

– Определенно.

– Хм… и как мне туда попасть?

– Очень просто. Давай сюда медальон. Смелее, ничего неисправимого я с ним не сделаю.

Я не хотел, но сопротивляться было бесполезно. Сам амулет тем более не хотел, он стал холодным, чуть ли не ледяным, проявляя страх перед недружественной ему магией. Пейн щелкнул пальцами, и между большим и указательным появилось непроницаемое черное пламя. Я сглотнул. Посмотрел на Мистера Боль и на медальон, который занялся черным огнем. Сердце мое перевернулось в груди. Непонятная сила толкнула меня на защиту амулета, словно в том золоте была часть меня, но когда я начал вставать, Пейн швырнул кулон в мою сторону, угодив прямиком в лоб.

Я упал на пол, последней мыслью понимая, что сегодня я пропущу и обед с ужином. Черное пламя начало захватывать меня, желудок свело от ужаса, но крики не вырывались из моей глотки. Пейн огромным силуэтом нависал надо мною, глаза его из зеленых превратились в огненно–фиолетовые. В них плескался настоящий лесной пожар.

Потом он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Я долго падал, переворачиваясь с ног на голову, не в силах найти под собой опору. Когда мне надоело бояться, я начал просто оглядываться, отчего мое падение стало быстро заканчиваться. Я пролетел сквозь черные тучи и бесформенной массой свалился на сухую землю, возле мертвого дерева.

Вскочив, я долго отряхивался, смотрел по сторонам, не в силах понять, где нахожусь. Минуту назад я был у себя в комнате, общался с Пейном, но сейчас я здесь, на богом забытом кладбище, где старые надгробия наводят на меня неудержимый ужас и тоску.

Делая опасливые шаги, я медленно двигался вперед. Никогда раньше мне не приходилось быть в столь жутком месте. Луна высоко стояла на небе, и ее оскал вгонял меня в ступор похлеще чем карканье ворон, разместившихся на черных ветках. Большая разрушенная церковь отбрасывала тень на недавние захоронения, куда мне совершенно не хотелось идти.

Но ноги принесли туда меня сами.

Остановившись возле вскопанной могилы, я увидел тело, слегка присыпанное землей, без сапогов, явно мертвое. Оглянувшись, я посмотрел во все стороны, отсрочивая неизбежное. Затем я аккуратно залез в могилу и опустился на колени рядом с телом. Лицо пряталось под слоем земли, его следовало раскопать…

Ладонь пугливо прикоснулась к важной почве, прислушиваясь к малейшей вибрации. Другой рукой я стал разгребать землю в том месте, где у покойника должно быть ухо. Когда человеку страшно – он спешит, делая много ошибок.

Земля взметнулась, и в мои плечи вцепились две крючковатые руки, которые сильно их сжали. Я взвыл и попытался вскочить, но вместо этого лишь помог покойнику окончательно выбраться из–под земли. На меня смотрел совершенно незнакомый человек, одного со мной роста, чьи глазницы полыхали черным огнем.

– Я твой друг, Тод! – прохрипело существо, сильнее сжав мои плечи. – Не бойся.

Пальцы покойника пробили мою плоть, причиняя страшную боль. Я заорал, а после остервенело начал вбивать череп мертвеца обратно в землю, используя обе руки, не жалея ни сил, ни дыхания. Хватка ослабла и я вырвался, выскочил из ямы и панически дрожа, отполз на несколько метров.