1963 Пусть ржут метафорические кони… Пусть ржут метафорические кони, Поет стрела, летя издалека. Я знаю сам, что жизнь — как на ладони Та линия — ясна и коротка. Не очень долго и не очень много До отдыха последнего идти, Но не грустна и не страшна дорога, И есть о чем задуматься в пути… 1943 Воин Заплакала и встала у порога, А воин, сев на черного коня, Промолвил тихо: «Далека дорога, Но я вернусь. Не забывай меня». Минуя поражения и беды, Тропой войны судьба его вела, И шла война, и в день большой победы Его пронзила острая стрела. Средь боевых друзей — их вождь недавний Он умирал, не веруя в беду, И кто-то выбил на могильном камне Слова, произнесенные в бреду. * * * Чертополохом поросла могила, Забыты прежних воинов дела, И девушка сперва о нем забыла, Потом состарилась и умерла. Но, в сером камне выбитые, строго На склоне ослепительного дня Горят слова: «Пусть далека дорога, Но я вернусь. Не забывай меня». 1939 Нас женщины в путь провожают… Нас женщины в путь провожают Порой на года, на года — И словно заранее знают, Где нас ожидает беда. Негромкие их наставленья, Улыбки встревоженных лиц За нами летят в отдаленье, Как стая невидимых птиц. Где помощи нет ниоткуда, Где ждет нас последняя тьма — Порой совершается чудо: Опасность уходит сама. Она за крутым поворотом Скрывается, нас не губя, — Как будто вспугнул ее кто-то Иль принял ее на себя. И снова ночные скрижали Струят утешительный свет. А тех, кто нас в путь провожали, Быть может, в живых уже нет. 1966 Зеркало Как бы ударом страшного тарана Здесь половина дома снесена, И в облаках морозного тумана Обугленная высится стена. Еще обои порванные помнят О прежней жизни, мирной и простой, Но двери всех обрушившихся комнат, Раскрытые, висят над пустотой. И пусть я все забуду остальное — Мне не забыть, как, на ветру дрожа, Висит над бездной зеркало стенное На высоте шестого этажа. Оно каким-то чудом не разбилось. Убиты люди, стены сметены, — Оно висит, судьбы слепая милость, Над пропастью печали и войны. Свидетель довоенного уюта, На сыростью изъеденной стене Тепло дыханья и улыбку чью-то Оно хранит в стеклянной глубине. Куда ж она, неведомая, делась Иль по дорогам странствует каким, Та девушка, что в глубь его гляделась И косы заплетала перед ним?.. Быть может, это зеркало видало Ее последний миг, когда ее Хаос обломков камня и металла, Обрушась вниз, швырнул в небытие. Теперь в него и день и ночь глядится Лицо ожесточенное войны. В нем орудийных выстрелов зарницы И зарева тревожные видны. Его теперь ночная душит сырость, Слепят пожары дымом и огнем, Но все пройдет. И, что бы ни случилось, — Враг никогда не отразится в нем! 1942, Ленинград Разлука Ударит осколок под левый сосок, Трава заалеет во рву… Я пальцы изрежу о стебли осок, С минуту еще проживу. Раскрутится фильм небывалой длины, Заснятый за множество лет… И детство, и юность, и встречи, и сны — Каких только кадров там нет! Разлуки, дороги, улыбки, дома, Свои и чужие грехи… Какой оператор, сошедший с ума, Такой наснимал чепухи? Но встанут на место дома, и мосты, Ошибки, и клены в цвету, Когда на экране появишься ты, Наплывом на всю суету. Ты встанешь у синих задумчивых рек, В полях, разодетых весной, Такая печальная, будто навек Пришла расставаться со мной. Я крикну тебе: «Дорогая, постой, Прощаться еще не пора — Покличь санитаров, хоть ниткой простой Пусть сердце зашьют доктора. Хоть час бы прожить, хоть короткий денек — Я так не хочу темноты. Ведь я на тебя наглядеться не мог, Зачем прощаешься ты?..» 1944 |
