Что предание говорит?

Прежде Евы была Лилит.

Прежде Евы Лилит была

Та, что яблока не рвала, —

Не женой была, не женой, —

Стороной прошла, стороной.

Не из глины, не из ребра —

Из рассветного серебра.

Улыбнулась из тростника —

И пропала на все века.

Всё в раю как будто бы есть,

Да чего-то как будто нет.

Всё здесь можно и пить и есть —

На одно лишь в раю запрет.

Ходит Ева средь райских роз,

Светит яблоко из ветвей.

Прямо с яблони змей-завхоз

Искушающе шепчет ей:

— Слушай, я же не укушу,

Скушай яблочко задарма,

Я в усушку его спишу —

Мы ведь тоже не без ума.

Ева яблоко сорвала —

Затуманился райский дол.

Бог ракеты «небо — земля»

На искомый квадрат навел.

Бог на красные кнопки жмёт —

Пламя райские рощи жнёт.

Бог на пульте включил реле —

Больше рая нет на земле.

Убегает с Евой Адам —

Дым и пепел по их следам.

У Адама с Евой — семья,

Подрастающие сыновья.

Скот мычит, колосится рожь,

Дремлет Авель, сев на пенёк,

Каин в ёлку втыкает нож —

Тренируется паренёк.

Объезжает Адам коней,

Конструирует первый плот.

— А в раю-то было скучней —

Ты помог нам, запретный плод!

А в раю-то было пресней, —

Заработанный хлеб — вкусней.

А в раю-то мы спали врозь, —

Это рай — оторви да брось!

Улетающие журавли

Прокурлыкали над рекой,

Электричка прошла вдали —

И опять на земле покой.

На рыбалке Адам сидит,

Сквозь огонь в темноту глядит.

Кто там плачет в костре ночном,

Косы рыжие разметав?

Кто грустит в тростнике речном,

Шелестит в осенних кустах?

Кто из облака смотрит вниз,

Затмевая красой луну?

Кто из омута смотрит ввысь

И заманивает в глубину?

Никого там, по правде, нет, —

Только тени и лунный свет.

Не женой была, не женой, —

Стороной прошла, стороной.

Никогда не придёт Лилит,

А забыть себя не велит.

Все мы в чем-то виноваты,

И за это день за днем

Старый Рок, Судьба и Фатум

Судят всех своим судом.

Дарят горькие сюрпризы,

Шлют нам тысячи невзгод,

И хотят, чтоб маслом книзу

Падал каждый бутерброд.

Но не зря с улыбкой юной,

Без дорог и без орбит,

Бродит девочка Фортуна,

Беззащитная на вид.

Вдруг, забыв про все препоны,

Выручает нас шутя

Статистическим законам

Неподвластное дитя;

Обезвреживает раны,

Гонит хвори со двора,

Отклоняет ураганы

И спасает крейсера;

И отводит все напасти,

И отпетых бедолаг

Отоваривает счастьем

Не за что-то — просто так.

Чтобы меньше было плача

И нечаянных утрат,

Ходит девочка Удача.

Всех прощая наугад.

На старинной остзейской гравюре

Жизнь минувшая отражена:

Копьеносец стоит в карауле,

И принцесса глядит из окна.

И слуга молодой и веселый

В торбу корм подсыпает коню,

И сидят на мешках мукомолы,

И король примеряет броню.

Это все происходит на фоне,

Где скелеты ведут хоровод,

Где художник заранее понял,

Что никто от беды не уйдет.

Там, на заднем убийственном плане

Тащит черт короля-мертвеца,

И, крутясь, вырывается пламя

Из готических окон дворца.

И по древу ползет, как по стеблю,

Исполинский червец гробовой,

И с небес, расшибаясь о землю,

Боги сыпятся — им не впервой.

Там смешение быта и бреда,

Там в обнимку — Чума и Война;

Пивоварам, ландскнехтам, поэтам —

Всем капут, и каюк, и хана.

…А мальчишка глядит на подснежник,

Позабыв про пустую суму,

И с лицом исхудалым и нежным

Поселянка склонилась к нему.

Средь кончин и печалей несметных,

Средь горящих дворцов и лачуг

Лишь они безусловно бессмертны

И не втиснуты в дьявольский круг.