— Везде будет жутко, и внутри, и снаружи.

Город на мосту вдалеке казался грязным пятном дыма и обгорелого дерева. Люди Радомора возводили вокруг места вторжения земляные укрепления. Любой, кто надеялся, что ночная атака — обычный набег, теперь уже понял, как глубоко ошибался.

Скальд поскреб шею.

— Я давно в этом деле. В странствиях. Почитай чуть не сорок лет сплю у чужого огня. — Высунув из-под плаща палец, он постучал себя по сломанному носу. — Вечно любопытствую.

Дьюранд поглядел на щуплого человечка.

— Сдается мне, сорок лет — срок немалый.

— Верно тебе сдается.

На Ферангорском тракте вился туман и обрывки дыма — должно быть, они служили завесой для двигающейся к Акконелю армии.

— Можно подумать, уж я-то умею о себе позаботиться, — продолжал скальд. — Оставаться в замке, когда на носу осада!.. В жизни любого человека хватает своих скорбей. Маэльгрин-скальд написал о падении Перантара: «Говорят, голод подобен огню. Мы, горожане Перантара, сами узрели это. Его тусклое, высокое пламя пожирает все — любовь, верность, надежду. Пред голодом само мироздание — шелуха и сухая трава». Не слишком-то мудро оставаться в обреченном на осаду городе, когда можно уйти.

Скальд был обычным странником, его не связывали обеты и прочий рыцарский вздор.

— Ты уходишь? — спросил Дьюранд. Не поэтому ли Гермунд нервничает?

Тот криво улыбнулся.

— Как выяснилось, не могу.

— Ах вот оно что. — Дьюранд повторил недавний жест скальда — похлопал себя по носу.

— Именно. Проклятущий Радомор, герцог Ирлакский — если это он убил своего отца — не выходит у меня из головы с тех самых пор, как я впервые увидел его: голенького заморыша в колыбели после смерти матери. Неужели это я наставил его на эту тропу столько лет назад? «Все, что ни затеет он, обратится в ничто». Ума не приложу, что за бес надоумил меня произнести эти слова.

Он снова улыбнулся быстрой кривой улыбкой.

— Я многих знавал в Ирлаке. Хотя ведь не станешь просить ночлега у человека после того, как сказал, что все, что ни затеет его сын, обратится в ничто. — Гермунд потер перебитый нос. — Несчастная Альвен, такая прелестная девочка. Альдуан Варрендель… Помню, как старый скальд кудахтал насчет дома, что купил Альдуан в цитадели. По сторонам от двери — Дева и Мать, все из себя такие горделивые — очень удобный дом для барона, которому по вечерам становится невтерпеж.

Альдуану и в самом деле требовался такой удобный дом, чтобы жить поблизости от молодой жены Радомора и ждать, пока она свистнет из окна своей башни. Дьюранд нес стражу, когда несчастный тонул в колодце Радомора. Нес стражу, пока Альвен и ее дитя умирали с голода в собственных покоях.

— А теперь я связался с несуразным отрядом Ламорика. Взять хоть тебя: соломинка, прибитая ветром к моему порогу. Ты ведешь меня к королям и принцам, войнам и колдунам.

В один прекрасный день Красный Рыцарь станет герцогом Гирета. А ты? Ты пробил себе дорогу в первые ряды. Вокруг полно бойцов, что сражаются более двадцати лет, — но вот он новый герой, праздничный Бык.

— Немного же добра это кому принесло.

— А ты подумай как следует. Геридон очень долго занимал свое место.

Дьюранд обернулся и снова посмотрел на запад.

— Об этом я даже и не думал.

Что-то маячило, покачивалось между Бейндролом и Уорренсом — точно ожил целый лес.

Гермунд тоже впился глазами в дорогу.

— Небось, наш Радомор скачет громить королевство. — Он втянул в себя воздух. — Поразительно, до чего способна довести глупость.

С башен цитадели пропели, простонали исполинские рога — там тоже заметили воинство Радомора.

Гермунд схватился за шапку.

— Какой учитель — мир, какие уроки — жизнь человеческая!.. Будь осторожнее.

Дьюранд увидел, как засверкали щиты на Фалерском мосту. Надо спешить на стены — держать оборону.

Когда он обернулся, скальд уже ушел.

Словно шквал налетел с озера — воинство Радомора переправилось через реку Бейндрол. Дьюранд двинулся к могучим Закатным вратам. Многотысячная толпа медленно текла через арку в город, ища спасения. Солдаты Радомора двигались по мосту плотно, плечо к плечу, точно ковер, протаскиваемый через узкое отверстие. Они заполонили весь лагерь на той стороне моста и, не останавливаясь, хлынули в поля вокруг, к нижнему городу. Дьюранд собственными глазами видел несметное количество рыцарей и бесконечные ряды копейщиков, блестевшие, точно море. Военные механизмы, влекомые упряжками быков, поднимались над этим морем, словно боевые корабли.

Дьюранд оглянулся. Над площадью за Закатными вратами высилось белое изваяние самого Небесного Владыки. У ног торжественно-мрачного исполина колыхались людские массы.

— Прах побери, еще и дождь зарядил, — проворчал Берхард. Старый воин поднялся на парапет с арбалетом на плече. — Драться под дождем — то еще развлеченьице. — Он кивнул Дьюранду. — Мы сейчас все на стенах. Конзар решил разбить наших попарно. Сам остался с Ламориком, а меня отправил за тобой. Гутред с Бейденом тоже где-то тут сидят. Думаю, у нас в паре старшим буду я, идет?

Дьюранд оскалил зубы в подобии улыбки, но кивнул, указывая подбородком на близящееся войско.

— Прах побери, — поморщился Берхард, взглянув в ту сторону. Морщины у него на лице словно собрались в кулак вокруг закрытого повязкой глаза. — И зачем я только решил посмотреть?

— Я на это дело любуюсь уже с рассвета.

— Это не только его люди да наемники; у Радомора гораздо больше народа. Готов пари держать, под зелеными плащами нынче идет немало таких, кто оставил свои беоранские цвета дома.

Дьюранд кивнул. Чтобы собрать такое войско, понадобилась бы добрая половина рыцарей Эрреста. Наступающая армия походила на целый город, который вдруг взял да и стронулся с места — со всеми башнями и вышками.

Под натиском дождя Акконель поменял цвет: серебристые соломенные крыши и бледные стены потемнели, зато очертания цитадели сияли, точно глиняные плиты.

— Боже, — прошептал Берхард, покачав головой. — В прежние времена я бы голову заложил, что Бейндрол ни с каким войском не взять, пусть даже это войско ведут сыны Гештар.

Теперь же вон — с обеих сторон крепкие каменные мосты. А этот вот нижний город? По всему, что я слышал, много поколений там была лишь голая земля — полоса обороны. Вокруг стен шли рвы — просто так не подберешься, а на башнях и укреплениях стояли баллисты и катапульты. Если бы какие бедолаги и форсировали бы реку, то тут, под стенами, на них все силы ада обрушились бы. А ныне — военные машины давно истлели, под стенами толпятся дома… — Берхард скорчил гримасу отвращения. — А все мир!

Пока рыцари наблюдали, колонны ирлакцев вступили в запутанный лабиринт улиц нижнего города. Осадные механизмы скользили меж крыш. Ближе к замку толпы угрюмых горожан, спешащих миновать Закатные врата, наполнили пространство под высокими стенами.

— Долго еще наши смогут держать ворота открытыми? — спросил Дьюранд. — Ирлак уже в городе.

— Да, им следовало бы взять время хоть с каким запасом, — согласился Берхард, вглядываясь в сторону скрывшихся батальонов. — Безумие. Радомор заполучил половину клинков Эрреста, а мы ничего и не слышали. Да ему же пришлось нанять целую армию плотников, чтобы сколотить все эти машины. Даже если бароны и промолчали, подумай, сколько глоток им пришлось перерезать. Каждый зевака, встреченный на перекрестке. Каждый пастух на холме. Представь, сколько крови.

Шум под воротами усилился, толпа напирала. Должно быть, кто-то заметил Радоморовы осадные механизмы или услышал звучащий среди лавок и трактиров боевой рог.

— «Моря крови», — вспомнил Дьюранд фразу, слышанную совсем недавно.

— Леди Дорвен спрашивала о тебе. Выходит, ты пробыл тут весь день?

— Не верится, чтобы в такую пору кто из нас проводил время на пирушке в Расписном Чертоге.

— Да уж, занятий нам хватит. У меня сложилось такое ощущение, будто она хотела тебе что-то сказать.