— Ваша светлость, я тут, чтобы говорить от имени вашего брата.

— Лендеста? — Ламорик заморгал. — Да, конечно. Конечно, это куда как вероятнее. Надеюсь, он не ждет выплаты займа?.. Если можно полагаться на отчет, который только что дали мне эти славные люди из Баррстона, мы с ним оба успеем состариться прежде, чем я освобожусь от необходимости расплачиваться за его благодеяния.

Геридон мимолетно нахмурился.

— Нет, ваша светлость. При мне ваш брат ни о чем таком не упоминал. Полагаю, об этом он вообще молчит. Я здесь по другому делу. Король велел, чтобы ваш отец и весь Великий Совет приехал в Эльдинор отпраздновать пятую годовщину его коронации. К вам дошел указ? Баррстон-Уоллс входит в список маяков… — Он увидел свиток в руке Одви. — Его величество просит, чтобы в честь этого дня собрались все лучшие мужи королевства — либо сами, либо прислали представителя, в котором течет их кровь, — и повторили присягу на верность, подтвердив, что Рагнал — законный король Эрреста и сюзерен над ними всеми.

— Мой отец не в состоянии сам ехать в Эльдинор?

— Увы, уже нет. А вашего брата удерживают дела, ведь он теперь должен всем заниматься сам. Большая ответственность. Он считает, что не может оставить земли без присмотра.

По мере того как сказанное доходило до сознания Ламорика, на шее у него все сильнее проступали жилы.

— Правильно ли я вас понимаю, сэр Геридон? Брат говорит, что я должен — обратите внимание, должен! — покинуть Баррстон и отправиться в Эльдинор, дабы предстать там перед королем Рагналом и всем его двором?

На лице Ламорика играла кривая улыбка.

— Он просит, ваша светлость, не приказывает, — поправил Геридон.

Отец Одви запустил обе руки в бороду с таким видом, будто вот-вот покалечит себя.

— Ваша светлость! Учет! Надо закончить…

— Да, лучше закончить с этим, — промолвил Геридон, поднимаясь. — Я возвращаюсь в Акконель с вашим ответом. — Он вытащил из кармана свиток. — Здесь вы найдете послание королю и совету, ваша светлость. От вашего отца.

Ламорик кивнул. Глаза его сияли.

— Нам надо спешить. Для такого маленького отряда может быть один-единственный путь — на корабле. Никаких лошадей. Говорю вам, этот шанс снова поднимет нас всех. Герои Тернгира: Конзар, Оуэн, сэр Дьюранд. — С губ Дорвен сорвался невольный вскрик. Ламорик схватил ее за руку и сильно встряхнул. — Его величество познакомится и с моей женой. Завтра же на первой заре отплываем.

На лице Дорвен Дьюранд увидел отражение собственных страхов. По сравнению с крохотным кораблем Баррстон все равно что целые океаны и континенты. Они же неделями будут находиться бок о бок друг с другом!

Пока Дьюранд стоял, беспомощно глядя на Дорвен, Геридон вдруг нагнулся к его уху.

— Не думай, что я не заметил тебя, мальчик. Слышал я, что прошлым летом приключилось с землей, которую твой отец для тебя уготовил. Ну да ничего, может, еще что-нибудь вытанцуется, а? — Он подмигнул и водрузил насквозь мокрый капюшон на место. — Неохота уходить. Темные настали времена. Гляди в оба да держись старого Конзара. Он всю жизнь в бою. Знает что почем.

Дьюранд карабкался вверх по грязным ступеням старой башни, которую какой-то давным-давно скончавшийся владетель Баррстона насадил на стене работы древних исполинов. Самый удобный путь в маяковую башню открывался через маленькую и незаметную дверцу близ спальни Ламорика.

В башне было темно, точно в бочке, так что молодой рыцарь лишь ощупью находил путь наверх. Из-за дождя лестница превратилась в сплошной водопад.

За очередным поворотом Дьюранд обнаружил крохотную лестничную площадку с крошащейся дверью. В узкую прорезь бойницы открывался вид на кусочек двора, расположенного в дюжине фатомов под шаткой башней. Сквозь струи дождя перебежками двигались бурые, точно мыши, слуги. Казалось, стоит сомкнуть ворота, и весь двор заполнится водой, точно поилка для лошадей. Славное местечко, нечего сказать.

Дьюранд покачал головой. Долго же тянется зима! Их славные поединки под Кровавой Луной оставили Ламорика, владетеля ям да лачуг, совершенно нищим — кабы не щедрость брата. Всю зиму молодой лорд расхаживал по залам Баррстон-Уоллса, начисто потеряв покой и сон, да и Дорвен чуть не сходила с ума. Сундуки Ламорика опустели, рыцарям его свиты оставалось только покинуть своего господина, надежда растаяла, а снег и дождь заставляли всех обитателей замка тесниться в нескольких жалких сырых комнатах вместе с людьми навроде Одви и слугами манора.

Дьюранду вспомнилась ночь, когда он впервые двинулся на поиски счастья, и обещания, данные ему тогда. Он услышал какой-то стук в темноте, а потом, в глубине колодца на дворе отцовского замка обнаружил, что его ждет один из представителей Небесных Сил: Странник. Одетый в тряпье великан с глазами, похожими на серебряные монетки, и раздвоенным посохом, удар которого сотрясал мир. Когда Дьюранд покидал дом отца, Странник предсказал ему любовь, славу и надежное место в мире. Но после этакой зимы Дьюранд уже начал сомневаться, сбудется ли это предсказание.

Он толкнул покосившуюся дверь…

…и очутился среди яростного, слепящего вихря.

Пернатые тени били его по голове и вскинутым в попытке защититься рукам. Острые клювы и когти разрезали воздух, проносясь мимо молодого рыцаря к бойнице на лестнице. Он пригнулся и чуть не упал с площадки — несметное множество птиц кружило меж укреплений Баррстон-Уоллса. Скворцы.

Наконец Дьюранд остался сидеть на лестнице в ореоле снегопада из кружащих в воздухе перьев.

— Прах побери!

Похоже, все скворцы на десять лиг вокруг избрали эту башню своим насестом и забились сюда переждать дождь.

Дьюранд вошел в выбеленную комнатку, устланную соломой и перьями, а оттуда поднялся по стремянке к люку среди балок потолка.

В дождливом сумраке земля на много акров за стенами замка ощетинилась едва видимыми копьями деревьев. Дьюранд прислушивался к темному молчанию Майденсбира внизу, как вдруг сгусток тьмы совсем рядом ожил и пронзительно закричал.

Рыцарь отпрянул к люку и выставил меч. У самой двери отчаянно вопил какой-то человек — брыкающийся комок острых белых локтей и коленок. Дьюранд едва не свалился с лестницы.

— Адово полчище! — прорычал молодой рыцарь.

Похоже, его слов — и грозно маячившей фигуры самого Дьюранда на черной башне — оказалось больше, чем мог вынести вопящий. С невнятными воплями белое существо метнулось к краю укреплений, точно собираясь броситься вниз.

— Что ты делаешь?

— Я Освальд. Смотритель!

Дьюранд вспомнил.

— Ах да, Освальд…

Он вскинул руку — отчасти пытаясь успокоить старика, отчасти же — чтобы сохранить равновесие.

— Не надо было тебе сюда приходить, — заявил Белый Освальд.

— Что уж теперь. — Дьюранд потер шею. — А как ты прошел мимо гнусных птиц?

— Птиц?

— Там, внизу.

Белый Освальд скорчил недовольную гримасу.

— Я смотритель.

— Ты не спускаешься вниз?

— Я смотритель.

— Ну конечно. Какой я болван, что забыл.

Дьюранд развел руками и сел на пол. Бешеное биение сердца постепенно успокаивалось.

— А не мог бы ты меня на некоторое время оставить? Я должен проверить маяк. У тебя есть топливо?

— Здесь.

Крыша башни была почти пустой, если не считать массивной железной жаровни. Бледный смотритель схватился за ножку жаровни и показал на кучу вязанок — таких гнилых, что они напоминали свертки серого ветхого ковра.

— Отлично, Освальд. А теперь почему бы тебе не спуститься вниз и не проверить, вдруг ты сумеешь найти сухих дров, а? Ручаюсь, внизу где-то должен быть склад. Принесем сюда сухих дровишек, вот и славно выйдет.

Освальд чуть ослабил хватку на ножке жаровни.

— Давай, — продолжал Дьюранд. — Дрова. А то эти старее самой «Колыбели». А без огня что за маяк? Король велел его зажечь.

— Король?

— Гнилье гореть не будет.