— Тогда придется ставить паруса? — спросил Дьюранд.

— Я уж привык грести.

— Провались оно все пропадом, — сплюнул Бейден. — И так хреново — всю ночь напролет грести. Вам ровно так же, как и мне, неизвестно, куда мы заплыли.

Одемар прервал их, прохрипев с высокой кормы:

— Я здесь не так часто бывал, как некоторые, но все же скажу: навались.

— Давайте, благородные сэры, — велел Конзар.

И все снова навалились на весла.

Наутро вокруг бортов судна клубился тяжелый туман. Дьюранд и остальные продолжали грести, но длинные весла качались, бились друг о друга и с каждым гребком становились все тяжелее и тяжелее.

Где-то отметил Первую Зарю монастырский колокол. Если до города еще далеко, значит, они опоздали.

— Давайте, парни! — призвал всех Оуэн — и так приналег на весло, что «Выпь» едва не взлетела над рекой. Дьюранд последовал его примеру, чувствуя, как все их потуги складываются в единую силу, влекущую корабль вниз по течению.

Внезапно — словно по волшебству — они оказались под мостом. Творение вокруг ожило гулко раскатывающимся над водой эхом. Вскоре реку обступили дома — склады, мельницы, сыромятни.

— Мы, верно, сейчас между Скривенсендом и Тарнстонмоссом, — промолвил Ламорик, снова вскакивая со скамьи. — Прямо через пролив от острова Эльдинор.

Слышно было, как в домах над рекой просыпаются люди. Туман на востоке окрасился розовым.

Вскоре «Выпь» запрыгала на волнах, столкнувшись с течениями широкого Эльдинорского пролива. В тумане вокруг спали корабли: огромные боевые галеры с сотнями гребцов, высокие купеческие шхуны. Деревянные стены то возникали из тумана совсем рядом, то исчезали вновь.

Странно попадать в новое место спиной вперед — а если сидишь на веслах, иначе не выйдет. Дьюранд пытался представить скрытый у него за плечом город. Первые пятнадцать поколений правители из сынов Аттии повелевали Высшим королевством с этого острова, заключив союз с главарями дикарей, подчинив себе силы лесных чащоб и сумев договориться с королями Чужаков. Во дни славы Эльдинора богатства так и текли из казны его щедрых королей, и остров стоял, точно корона на челе мироздания. С тех пор прошли сотни суровых зим. Сыны Хештар дважды опустошали набегами Творение, сердце Аттии переместилось в Партанор, именуемый Жемчужиной Зимнего моря, а Высшее королевство распалось.

Сорок поколений легло в сырую землю, и Эльдинор стал вдовствующей столицей давно утерянного королевства.

Дьюранд обернулся. Дорвен вглядывалась в вырисовывающиеся вокруг огромные силуэты. Башни пронизывали светом туман, точно морозные наледи, выступающие из облаков, — так выглядел многоярусный город. Дьюранд никогда не бывал в Партаноре, но не мог себе представить, чтобы тот хоть в чем-то превзошел Эльдинор. Древняя столица была венцом венцов, сияющим на острие рассвета.

В тумане вырисовывались очертания какой-то громады.

— Эй, вы, сони, просыпайтесь! — закричал Одемар, стоя у румпеля. — Видал я, как тут бьются.

Гранитные причалы словно тянулись к ним из-под ног пустоглазых идолов.

Ламорик поднялся на ноги.

— Внимание! — призвал Одемар. Они гребли изо всех сил и плыли очень быстро, буквально летели. Вот уже «Выпь» ворвалась в укрытие древней гавани. — Поднять весла!

Пока ладья скользила к причалу, Ламорик только что не приплясывал от нетерпения.

На пристани стояли трое высоких мужчин. Матросы помогли Дорвен спуститься. Оуэн уже сбросил сходни.

— Только после вас, мой спаситель, — низко поклонился он Дьюранду. Тот улыбнулся и сошел на пирс. Конзар тоже шагнул на сходни.

— Милорд, миледи, — проговорил один из встречающих. Он был на голову выше Дьюранда, а пожалуй, что даже и больше, чем на голову, — однако плечи поя черной рясой казались едва ли шире растопыренной пятерни. С удлиненного черепа свисали редкие пряди светлых волос. — Нет. На берег нельзя. Сегодня нельзя.

У гигантов у него за спиной лица были скрыты сверкающими шлемами. В руках оба держали по затейливо изукрашенной секире и щиту в форме слезы. Дьюранд никогда не видел в городе таких стражей.

— Нам велено явиться к королю, — промолвил Ламорик.

— Вот как? Кто же вы такие?

— Я лорд Ламорик, сын герцога Абраванальского из Гирета.

Странный гигант кивнул кому-то за лезвиями секир.

— Из Баррстон-Уоллса. Второй сын герцога от его покойной жены Труды. Один из трех выживших детей. А это, должно быть, ваша жена, Дорвен, дочь герцога Северина из Монервея…

— Поскорее! — перебил Ламорик.

— И вы, разумеется, непременно должны идти. — По губам незнакомца скользнула слабая улыбка. — Мы не пустим в Эльдинор вооруженных людей. Во всяком случае, сегодня.

Дьюранд вздохнул. Не время спорить. Он развернулся, чтобы вернуться на борт «Выпи».

— Нет-нет, — остановил его страж, почти откровенно ухмыляясь ему в лицо. — Вы пойти можете. Да. Уж вы-то — вполне. Но троих будет вполне достаточно.

Дьюранд обернулся и увидел, что Конзар застыл на сходнях. Глаза старого рыцаря потемнели.

— Я дам вам кусок пергамента с моей печатью, — продолжал страж. На шее у него висела массивная печать с изображением распростершего крылья орла или ястреба. — Если хотите избежать длительных проверок, я бы советовал вам ничего с собой не брать.

Страж склонился, указывая на серые улицы у него за спиной.

Люди Ламорика зароптали.

— Небесное Око поднимется через считанные минуты, джентльмены, — промолвил Ламорик. — Я попрошу Конзара отвести всех в какой-нибудь трактир и оставить мне сообщение, где вас искать. Если же я вас не найду… — Он провел рукой поперек горла и состроил гримасу. — Проверьте пики вокруг города. Может, найдете на каком из них мою голову… Ладно, мы пошли.

Капитан сжал губы, затем кивнул и отступил обратно на «Выпь».

Пожав плечами, Дьюранд зашагал прочь вместе с Дорвен и Ламориком.

По сторонам пустынных улиц выстроились святилища и покинутые особняки. Обветшалые деревянные строения склонялись к руинам былой славы их соседей. Ламорик держал Дорвен за руку. Сама же Дорвен то и дело поглядывала на Дьюранда.

— Нет времени переодеваться в парадное, — заявил Ламорик. — Обноски в Чертогах короля-путешественника!.. Хотя, возможно, это сыграет нам на пользу. Что я скажу Рагналу? Вряд ли мне удастся легко отделаться. Все зависит от его настроения. Вот мы пред ним, измотанные и оборванные. Бледные от усталости, с покрасневшими от бессонных ночей глазами. Его величество решит, что Гирет переживает тяжелые времена. Возможно, он нас и пожалеет!

Каменные изваяния ухмылялись путникам с каждого угла, глядели на них с каждого сумеречного перекрестка. На всех домах висели знамена — сине-золотые в честь короля Эрреста. Небо над головой готово было в любой миг вспыхнуть светом зари.

— Придется бежать, — проговорил Ламорик.

И тут зазвонили колокола.

Из каждого святилища древней столицы разносились, разрывая тишину небес, перезвоны; с высот палили пушки. На улицах еще царили предрассветные сумерки, однако за мраморными стенами и шпилями Небесное Око уже вернулось в мироздание.

Ламорик остановился, потерянно уставившись в небеса. На лице у него отразилось неприкрытое отчаяние — Дьюранд чувствовал себя сущим убийцей, — а потом Ламорик попытался улыбнуться.

— Ну что ж, полагаю…

По улице, взметнув тяжелые знамена, промчался порыв ветра. Дьюранд еле успел придержать плащ на плече. Небо потемнело, на севере зарокотал гром.

— Супруг мой, это не обычная буря, — сказала Дорвен. — Надо найти укрытие.

— Далеко ли до дворца? — спросил Ламорик.

В ту же секунду небо разорвала молния. За накрепко закрытыми дверями домов залаяли собаки, заревели ослы.

Дьюранд развел руками.

— Тогда быстрее.

Из-за прикрытых ставнями окон навстречу буре выглядывали встревоженные лица.

Наконец Ламорик, Дорвен и Дьюранд влетели в проход между домами и, запыхавшиеся, оказались в огромном дворе, что тянулся от рвущегося к небу верховного святилища Эльдинора до Орлиной горы. Во дни Высокого королевства здесь собирались войска перед тем, как двинуться в поход.