Проиллюстрируем это следующими отрывками из бесед:
К вещам вообще был равнодушен.
Несмотря на большую любовь и интерес к коллекциям, стремления сохранить их для себя не было. Мог очень легко, например, подарить ценную рыбку или какое-либо оружие и т. д.
Совершенно не было стремления быть хозяином в своих вещах, никогда не было чего-либо «своего» в собственном смысле слова, например своего стола, ручки и т. д.
Относился очень безразлично к вещам как таковым. Даже аквариумы с рыбками, которые очень любил, бросал без сожаления (например, когда переезжал) и обзаводился новыми.
Не было любви к вещам как к таковым, а, скорее, любил предметы лишь как воплощение его интересов. С этим связано и то, что когда коллекционирование чего-либо надоедало или теряло свой первоначальный интерес, мог все собранное раздарить знакомым. Книг не собирал.
С этим же связано и то, что "ненавидел всякие реликвии, сувениры, сам не сохранил ни одного письма, ни одной фотографии, рукописей своих не хранил совершенно.
Рассмотрим теперь некоторые особенности его поведения в быту, которые можно было бы назвать странностями в поведении, «чудачествами» и которые являются целиком обусловленными игрой его воображения.
Отметим в первую очередь то общее впечатление странности, необычайности, которое он производил уже своим внешним видом на окружающих. Вот несколько высказываний в этом отношении:
Был необыкновенный, необычный человек. Был похож по своему внешнему облику на птиц, которых так любил (Д).
Был необычный, своеобразный человек, представлявший интерес для других именно этой необычностью и притом веселостью (А).
Всегда от него оставалось впечатление странности. Мог часто производить впечатление ребенка своими непосредственными поступками, например, бросить стакан в пылу раздражения. Был к нему всегда очень большой интерес, как к чему-то непонятному, необычному; как к человеку, «который каждую минуту может выкинуть какую-то штуку» (Ж).
Был в жизни человек со странностями. Был в нем элемент необычности, вносил с собой сумятицу. Этот выраженный элемент необычности, странности играл выдающуюся роль в том обаянии, которое оказывал на людей (И).
Странности в поведении выливались в разнообразную форму. Чаще всего они представляли собой то, что можно было бы назвать «инсценировки». Элемент актерской одаренности, на который мы указывали ранее, несомненно играл в этих инсценировках, наряду с прямой игрой воображения, очень большую роль. Вот пример одной из таких инсценировок:
Однажды инсценировал следующий случай. Дома во время вечеринки, когда все гости были уже изрядно пьяны, решил их разыграть. Притворившись также пьяным, начал представлять из себя ревнивого мужа. Вначале упрекал жену, а затем взял саблю и, выхватив ее из ножен, замахнулся над головой жены и ударил ею по спинке стула, на котором она сидела, чем привел в сильный испуг всех присутствующих (Б).
Часто это стремление к инсценировкам проявлялось в мелочах. «Мог, например, с большой аффектацией заявить жене, что уходит из дому навсегда и через минуту попросить стакан чая» (Ж).
Примеров таких инсценировок, которые получили даже свое особое характерное название «Эдины штучки», можно было бы привести очень много. Они представляют собой не что иное, как воплощение вовне игры его воображения. Он как бы сам устраивал себе игру, театр, причем играл то роль режиссера, то одновременно роль актера.
Чувствовалось, что всегда как бы играет роль, сам себя приводит в состояние аффектации, причем сознательно ставит себя в роль героя (особенно это чувствовалось в его рассказах, выдумываемых про себя историях и т. д.) (Ж).
Сам очень часто устраивал себе театр. При этом сам любил играть роль (конечно, в героическом плане) и находил в этом большое удовольствие (Б).
Любил сталкивать людей и наблюдать, что из этого произойдет. Из всего любил устраивать себе представления (А).
Часто бывало даже, что внешне как бы оставался обманутым, но в действительности только прикидывался, играл как бы двойную игру (А).
Любил показывать фокус с пуговицами. Мог ловко его провести. Очень большую роль играл не столько сам фокус по себе, сколько окружающий антураж (Б).
Отмечалась необыкновенно сильно выраженная способность к самым разнообразным моментальным конфабуляциям. Это последнее обстоятельство, впрочем, указывает с несомненностью на наличие у него дара импровизаторства, что выражено отчетливо также и в процессе его творческой поэтической деятельности:
Обладал чрезвычайно выраженным стремлением выдавать свои мечты и желания за действительность, приукрашать действительность. Это сказывалось в его рассказах и беседах с товарищами. «Эдины штучки» все знали. Часто выдумывал целые повествования о подвигах, которые якобы совершил (Б).
Рассказывал только то из своей жизни, что мог подать или в плане анекдота или же чем мог прихвастнуть и что мог приукрасить, что могло послужить материалом для воплощения его фантастических образов (создал сам свою биографию) (А).
Был фантазер. Вся его биография абсолютно липовая (И).
Любил выдумывать и рассказывать всякие истории, которых не было, причем рассказывал эти истории людям, о которых отлично знал, что они не верят в подлинность этих историй. Но как он сам, так и окружающие делали вид, что верят ему, чтобы не ставить в неудобное положение (Д).
Во время одной переписи на вопрос о своей профессии сказал, что он канатоходец и работает в цирке, и начал распространяться тут же насчет трудности своей вымышленной профессии. Другой раз, на вопрос в горсовете о национальности сына (во время регистрации его для приема в школу), просмотрев предварительно все указанные в анкете вопросы, сказал, что его сын по национальности чех, исключительно потому только, что эта национальность не была упомянута в анкете. Вообще во всех таких случаях валял дурака (А).
Приведем несколько примеров, иллюстрирующих то героическое, романтическое содержание, которое он вкладывал в свои вымыслы.
Было желание иметь свою биографию такой, какая ему нравилась. Он хотел быть героем своих романтических образов, каким-нибудь комбригом и т. д. (Е).
Особенно большую склонность питал к оружию. Часто устраивал стрельбу из мелкокалиберной винтовки вдоль коридора квартиры или прямо в окно. Хватался за оружие при всяком случае. Например, Б. передает следующий факт: с отцом был не в ладах, сильно с ним ссорился. Однажды, чтобы попугать отца, выстрелил даже в него из винтовки (отец очень боялся оружия).
Было всегда желание походить на военного. Военизировал свой костюм, штатского костюма не любил. Раз даже достал себе шпоры. Много во всем этом было детского (А).
Питал очень большую слабость к автомобильному транспорту, мог за машину сделать все (Н).
Очень любил выдавать себя за военного, пирата, вообще напускать на себя ореол героичности (И).
Был очень естественен во всех своих манерах и действиях, за исключением некоторой нарочитой грубости, чтобы казаться более мужественным (В).
Сам по себе был никудышный охотник. Интересовал себя сам в роли охотника, так же как интересовало представление себя в роли командира и т. д. (Д).
Романтическим направлением всего склада его мышления объясняется и тот необычайный интерес, который он проявлял к людям, которые в той или иной степени отвечали созданным его воображением образам «героев» и на которых лежал этот столь привлекательный для него ореол романтизма.
Была немножко авантюристическая складка. Выражалась она в его склонности к людям, если можно так выразиться, «экзотического типа», например налетчикам (И).
Охотно шел на все, где мог найти романтику. Это сказывалось в его любви к морю, затем в большой любви к людям, на которых лежал ореол необычайности, романтизма. Очень интересовался, например, одним рыбаком Васькой, имевшим две судимости, и т. п. (В).
