Было продемонстрировано несколько рисунков бытового характера. Одни – типа шаржа, другие изображают определенные ощущения, например бессонницы, бессилия и т. д. Они также технически очень слабы, но очень выразительны своей символикой.

Имеется ряд рисунков типа орнаментов, ряд набросков архитектурного характера.[473] Слабость технического оформления, но сильное выявление самых разнообразных цветовых комбинаций. Очевидно, что чувство цвета, красок и их комбинаций было очень сильно развито.

Несколько рисунков сделаны уже во время болезни. Они носят мрачный, жуткий характер, передавая, очевидно, соответствующие болезненные ощущения.

ПСИХОСЕНСОРНАЯ СФЕРА

Зрение.

Хорошее. В 1922 г. начала появляться дальнозоркость, постепенно усиливавшаяся, были прописаны очки для работы. Вдаль видел очень хорошо. При работе без очков несколько отставлял от себя рукопись.

Глазомер, по-видимому, был развит удовлетворительно. Это выражалось в том, что мог хорошо рассчитать расстояние при игре в мяч и когда перепрыгивал с камня на камень. Хорошо играл в серсо. Хорошо мог играть в крокет. В рассказах точно передавал расстояния между предметами и величины, обращал на это внимание.

Страдал куриной слепотой. Особенно это заболевание усилилось в последние годы. Когда стало появляться, сведений нет. Выражалось это в том, что очень плохо видел в сумерки; как только начинало темнеть, передвигался очень осторожно, с большой опаской.

Цвета различал правильно, вплоть до самых тончайших оттенков. Дальтонизма не было. Очень любил яркий дневной и солнечный свет. Это сильно поднимало его настроение. Мог спать без темных занавесей. Не было стремления укрыться от света.

Случаев неузнавания формы или значения отдельных предметов не отмечалось. Ни зрительных, ни слуховых иллюзий или галлюцинаций не отмечалось.

Очень сильное развитие восприятия цветов и красок. Это с несомненностью вытекает из приведенного выше анализа его рисунков. В качестве подтверждающего этот момент факта приводим следующие указания жены. Когда заканчивал какой-нибудь напряженный этап работы и был свободный промежуток, производил уборку стола. Покрывал его особым образом подобранными листами цветной глянцевитой бумаги. Брал различные сочетания цветов, например, темно-синий с темно-вишневым, коричневый и персиковый, красное с белым, голубое с серебром. Подбор комбинаций устанавливался в зависимости от желания: «чего глаз просит».

Наряду с сильно развитым восприятием цветов и красок было также выраженное восприятие рельефа, чувство формы. Превалирование одного над другим не отмечалось. Любил как живопись, так и скульптуру и архитектуру, причем последняя, пожалуй, была наиболее ему близка.

Очень сильно развитая зрительная память. Очень хорошо запоминал и впоследствии мог точно передать то, что видел. Всегда стремился, когда где-либо бывал, приобретать как можно больше открыток с видами той местности, где находился.[474] Сам мотивировал это тем, что он все воспринимает импрессионистически, синтетически, тогда как необходимо иметь и отдельные факты. Стремления самому фотографировать интересовавшие его места не было.

Слух.

Хорошо слышал на оба уха. По временам, особенно во время усталости, бывал звон в ушах. Слух был очень тонкий. Хорошо разбирал шепотную речь. Мог правильно определить направление по слуху. Например, ночью мог определить по свистку, где находится поезд. Одинаково хорошо воспринимал высокие и низкие тона. Слуховых иллюзий и галлюцинаций не отмечалось. Слуховая память была хорошая. Любил слушать чтение вслух других.

Переходим теперь к рецептивной стороне музыкальной одаренности. Эта сторона, в противоположность экспрессивной, была развита сильно. Абсолютным слухом не обладал. Относительный слух был развит хорошо. Очень хорошо запоминал то, что слушал, как в отношении мелодии, так и в отношении ритма. Всегда чувствовалось, что когда он говорит об определенной мелодии, она в нем звучит.

Относительно того, мог ли определить составные части аккордов, указаний нет. Инструменты по тембру различал очень хорошо, мог различить в оркестре звуки отдельных инструментов, каждый обладал для него индивидуальностью. Связывал звуки определенных инструментов с определенными образами. Виолончель – исключительно певучее, валторна – строгая.

Ноты знал. Мог ли читать ноты с листа – неизвестно.

Очень любил рояль и виолончель. Очень любил также скрипку. Предпочитал концерты: камерные, симфонические, квартеты. К опере питал меньше интереса, но некоторые оперы также любил, особенно «Кармен» и «Пиковую даму», «Хованщину». По-видимому, мешала воспринимать оперный род музыки нелепость некоторых моментов, несоответствие некоторых эпизодов в опере реалистическому пониманию мира (например, говорил, что в опере «три раза умирают и каждый раз два часа поют»). Склонности к балету выраженной не было. За последние годы ни разу не посетил балета.

В отношении музыки вообще нужно отметить, что восприятие ее было очень сильно развито. Была очень большая утонченность всех музыкальных восприятий и переживаний. Отмечал в каждой вещи характерный для нее музыкальный рисунок, особенности тональности, ритма, фабулы. Обладал способностью воспринимать музыку, так сказать, «в ее непосредственной сфере». Имеются указания на то, что была определенная способность к композиции, в юношеские годы одно время увлекался этим. Имеется также высказывание такого рода, с нашей точки зрения преувеличенное, что «мог бы быть таким же выдающимся композитором, каким был литератором».

Была ассоциация зрительных ощущений со звуковыми. Музыкальные восприятия вызывали в нем ощущения определенных цветов, точной связи определенных цветов с определенной высоты нотами определить не удается.

Указаний на то, что определенные цвета вызывали ощущение определенных звуков, не имеется. Таким образом, можно полагать, что синестезии шли преимущественно от слуховой сферы к зрительной.

Большой интерес представляет то, что отдельные буквы также переживались им в определенных световых ощущениях. Каждая буква имела свой светоцветовой оттенок. «С» и «Ч» – светлые буквы, «Р» – красное. Помимо этого каждая буква имела свой, как он выражался, пантомимический жест, например, «М», "П", «Л» – мягкость, влажность, как бы льются; «Г» и «К» – твердое, ударное, как бы ударялись камни; «Р» – энергия, движение. Говорил, что слышит и чувствует в языке, буквах и словах все те элементы, из которых состоит природа.

Вкус.

Вкус нормальный. Различал вкусовые ощущения самые разнообразные. Склонности к острым блюдам не было, за исключением соли и перца. «Много солил и сильно перчил». Извращений вкуса не было.

Обоняние.

Запахи, самые разнообразные, различал нормально. Не любил запаха духов, употреблял лишь одеколон. Любимые запахи: скипидара, нафталина, нашатырного спирта, камфары. Доходило до того, что клал себе нафталин в папиросы, из-за чего часто не мог угощать папиросами знакомых. Пряных запахов и ароматов цветов (например, магнолии) не любил. Любил сухие запахи, степные, морские, запах озона после грозы. Особой чувствительности к неприятным запахам не было. Запах розы, ландыша, других цветов любил.

В особенности любил запах жареного кофе. Здесь были какие-то ассоциации с его путешествием в Египет.[475]

Извращений обоняния не было. В общем, обонятельная сфера не занимала большого места в его бытовой и творческой жизни.

Проприоцептивные ощущения[476]и осязание.

До болезни нормальное. Относительно способности производить тонкую ручную работу без помощи зрения определенно высказаться не удается. Имеются указания, что мог узнавать на ощупь предметы и определять их форму.