— Нет, ты не можешь любить меня. Не мог любить. — Голос переполняла жалость к себе, потом в нем появились резкие нотки. — Ты думал, я красивая. Тебе нравился секс, так? С сексом все было отлично. Ты думал, я веселая и умная. Ведь так?

Удивительно, но она хотела, чтобы я подтвердил ее слова. Таким тоном она говорила, когда начинала ревновать.

— И не только. Такого, как с тобой, Энни, я никогда не испытывал. И все еще испытываю. Истинную любовь. Что бы ни происходило, что бы ни произошло, больше такого у меня не будет.

— Ты серьезно?

Она — убийца, напомнил я себе, не мог не напомнить. Но мы любили друг друга. О такой любви мечтают люди, ради такой любви умирают. Это удивительное и глубокое чувство, ни с чем не сравнимое. Божественное. Чувство, что ты нужен и тебя понимают. Лучше любого наркотика. Потому ты его разделяешь с другим человеком.

— Да. Ты заставила меня все это ощутить.

Я прислонился стене, и только тут до меня дошло, хотя интуиция уже долгие часы говорила мне об этом.

— Я не был твоей первой истинной любовью, Энни, так? Я был твоим бета-тестером?

От прозрения у меня зазвенело в ушах. И тут же к звону добавился еще одни звук: вой полицейских сирен, приближающихся к гавани.

— Рекламные образы, воздействующие на подсознание. Компьютер, который ты мне подарила. Вместе со столом и всем остальным. — Я шагнул к ней. — Ты установила какие-то программы в компьютер, который подарила мне. Запрограммировала меня, как запрограммировала Эрин на взрыв кафе. Ты манипулировала моими чувствами. Превратила нашу любовь в яркую неоновую вывеску. Твоими стараниями любовь эта стала для меня больше чем жизнь. Ты превратила меня в наркомана.

Она закрыла глаза. Ответила тихим голосом:

— А почему, думаешь, ты не видел моих недостатков? Это же элементарно. Образы, воздействующие на подсознание. Мои изображения. Позитивные послания.

— Послания и изображения? Это и есть основа наших отношений?

— Я наблюдала, когда тебя больше всего тянуло ко мне, что я при этом носила, что говорила. Потом фотографировалась в этой одежде и загружала снимки в твой компьютер. Позировала обнаженной. Фотографировала нас в постели. Совмещала образы с короткими фразами: «Я люблю Черепашку» или «Энни равняется любовь». Фотографировалась в футболках «Денверских мустангов» или с твоей любимой едой. Загружала аудиофайл моим именем и проигрывала его на очень низких и очень высоких частотах. Как только ты садился за компьютер, он бомбардировал тебя моими образами. Когда ты бродил по Интернету, узнавал счет матчей, посылал электронную почту, покупал, играл в скраббл со своей бабушкой.

Наконец-то появилось что-то реальное, от чего можно было оттолкнуться. И однако, на каком-то уровне чувствовалась фальшь. Разумом я мог понять, что произошло: мой мозг подвергался неустанному, безжалостному нападению. Я боролся сам с собой: сердце против разума. Удар приводил к ответному удару. Не мог, ну не мог я ей поверить.

— Чушь собачья! Не все так просто. Ты не можешь отрицать наших чувств. Я любил тебя и после того, как сменил этот чертов компьютер. Тебе не удастся отнять этого у меня.

Энни взяла мою руку. Я вырвался.

— Бывало, я смотрела, как ты сидел за компьютером, и гадала, кого ты любишь больше: меня или мою цифровую реинкарнацию.

— Ты манипулировала мною? Я ничего для тебя не значил? Очередной эксперимент?

Молчание.

— А пять дней тому назад ты загрузила какую-то программу в мой ноутбук?

— Нет.

— Нет?! И ты меня не пытала? Не отдавала копам приказ пытать меня?

— Дейв, — последовал ответ. — Дейв ненавидел тебя.

Ревновал. После взрыва в кафе… он…

— Не складывается. Почему ты меня спасла? Я же для тебя ничего не значил. Почему ты меня спасла?

Энни плюхнулась на скамью. Я подскочил к ней. Она отпрянула.

— Потому что ты тоже любила меня. Ты не могла выдумать наши чувства, Энни. Не могла перевести их в цифру. Не могла имитировать.

Она ответила после паузы:

— Признаю, никто не вызывал у меня таких чувств, как ты.

— Признаешь?

— Когда мы встретились, я не могла поверить, что ты мог так проникнуться ко мне. И как начала проникаться я. Как воспринимала наши отношения. Не могла представить себе, что такое возможно.

— Все было. В реальной жизни, не в виртуальном мире. И ты это чувствовала. Я полюбил тебя с того самого момента, как увидел. Нет, с того самого момента, как услышал твой голос. Полюбил твой смех. Твою улыбку. Твою страстность.

— Вот почему ты был идеалом.

— Потому что ты подстегивала меня воздействием на подсознание?

— Потому что ты — романтик. Потому что смог отказаться от медицинской карьеры, чтобы стать журналистом. Потому что писал мне стихи… зарифмованные благоглупости. Потому что верил в сильные чувства.

— Хватит искать рациональное объяснение!

От моего крика яхта качнулась.

Я услышал нарастающий рев. Приближались скоростные катера. Полиция.

Энни вскочила. Глаза ее широко раскрылись. Она выбежала на палубу. Я последовал за ней в чернильную тьму. Она поспешила к носу яхты. Катера, подсвеченные прожекторами, быстро сокращали расстояние до яхты. Я уже слышал крики. Подойдя к Энни, увидел, что лицо ее закаменело.

— Если они сфабрикуют обвинение, я получу пожизненный срок.

— Сфабрикуют обвинение? Господи!

— Они не понимают. Не понимают.

— Что они не понимают?

— Ты тоже не понимаешь. Мой отец — конченый человек. Мелкая рыбешка. Я не нуждалась ни в нем, ни в его драгоценных директорах. Я их использовала. Они предоставляли мне ресурсы, но я дала этим лицемерам пинка под зад, как только поняла, что они мне больше не нужны. Они ничего не знают о настоящей связи человека и компьютера, особенно мой отец. В любом случае они ничего не остановят. Люди хотят получить эту связь. Нуждаются в ней. Жаждут ее. Это главное. И они ее получат.

— Все кончено, Энни.

Она подошла к бортовому ограждению. Лицо ее смягчилось. Клянусь, я разглядел слезу.

— За несколько месяцев до моего ухода я позвала Сару на ленч. — Внезапно в голос вернулось здравомыслие. — Сказала ей, что хочу, чтобы ты был счастлив, если со мной что-то случится. Я хотела, чтобы ты нашел человека, с которым мог дальше пойти по жизни. Я и сейчас этого хочу. Хочу, чтобы ты был счастлив.

Я усмехнулся.

— Эрин, похоже, удивительная девушка. Видишь, как легко найти мне замену? — Энни закрыла глаза. Снова открыла. — Я должна уйти. На этот раз взаправду. Ты попытаешься спасти меня?

— Что?

— Ты знаешь, как спасать. Сказал об этом на нашем втором свидании. Сможешь ты спасти меня? Спасешь?

Энни могла ощущать боль. И, как бы ни пыталась это скрыть, чувства, которые мы испытывали другу к другу, что-то для нее да значили. И я значил.

— Ты права, знаешь ли.

До нас донесся голос, усиленный мегафоном: «Заглушите двигатели». Полицейские катера находились уже совсем рядом.

— Права насчет чего?

— Я не любил тебя. Не мог тебя любить.

Энни передернуло. Точно так же, как и в тот момент, когда отец сказал, что ей придется исчезнуть.

— Заглушите двигатели! Немедленно!

Энни забралась на ограждение. Голос вдруг стал совсем детским… превратился чуть ли не в шепот.

— Ты меня спасешь?

Я услышал, как полицейские забираются на яхту.

Схватил ее за руку.

— Не забывай меня. Не забывай, какие мы будили друг у друга чувства.

Она встретилась со мной взглядом. Потом прыгнула. Сила тяжести вырвала ее руку из моей. Я перегнулся через ограждение. Входя в воду, она посмотрела на меня, взмахнула руками и улыбнулась.