Дорога в музей запомнилась только тем, что мне нестерпимо хотелось по-маленькому, несмотря на то, что перед отъездом я бегал в гальюн через каждые пять минут. Когда мы свернули на Блумсбери-стрит, я чуть не обмочился.

Если честно, я испугался, что не выдержу, особенно когда Фодерингштайн акулой начал кружить по площади, выискивая место для парковки. К счастью, скоро он выбрал подходящий пятачок.

Грегсон настоял на последней проверке снаряжения. Мы еще раз оглядели содержимое рюкзаков и быстро проверили маленькие микрофоны (замаскированные под плееры), выданные мне, Конопле, Биг-Маку и Шпале. Только после этого Фодерингштайн открыл дверь. Шестеро из нас тут же справили нужду прямо за автобусом; Грегсон сосредоточенно подводил часы и не обратил на это внимания.

– Сбор в половине одиннадцатого. Вернуться должны все до единого. Проследите, чтобы никто не остался. – Грегсон посмотрел на нас, своих помощников. – Это ваша задача. Ну, успеха!

Мы энергично зашагали, сразу разделившись на четверки. Вид у нас был глупее не придумаешь: веселенькая зеленая форма, как у педиков, галстуки, врезающиеся под кадык, рюкзаки за спинами. Мы топали парами, друг за дружкой, точно отпрыски гуманоидов из «Деревни проклятых». Если бы я сам не принадлежал к этой кучке идиотов, то обязательно налетел бы на них с другой стороны улицы, размахивая руками, как ворона – крыльями, и делая страшные глаза.

С другой стороны в этом и заключался весь смысл. Прилизанные гомики, не привлекающие внимания, легче всего могли застать охрану врасплох. Идея должна была сработать. Просто обязана.

Мы вошли через главный вход, миновали дюжину охранников и несколько камер слежения. В нашу сторону никто и не обернулся.

В музее мы разошлись: молотобойцы, пробивщики и сборщики золота поднялись прямиком на второй этаж, чтобы занять позиции, а спецагенты, то бишь, я, Крыса, Трамвай и Четырехглазый, отправились выполнять свою часть работы.

В первом зале были выставлены какие-то глиняные черепки и с десяток плит, похожих на те, которыми мостят дорогу, изрисованных египетскими закорючками (видать, в Древнем Египте тоже нашлось немало любителей граффити). Разумеется, все экспонаты находились в витринах. Мы с Крысой ринулись к одной из них и немедленно облапили стекло липкими пальцами.

– Ни фига себе! – заорал я, чувствуя неодобрительные взгляды остальных посетителей. – Просто обалдеть, да? – Я продолжал вдохновенное вранье. – Только посмотри!

– Ага, круто! – восторженно вторил мне Крыса.

Одновременно с этим выражением раздражающе-шумного энтузиазма на другом конце зала двое школьников в такой же зеленой форме наступили на собственные шнурки. Никто не обратил на них внимания. В самом деле, если ты, конечно, не извращенец, то тебе совершенно неинтересно смотреть, как мальчишки завязывают шнурки. Довольно скоро мы перешли в следующий зал.

В общем и целом за двадцать минут мы посетили более шестнадцати залов, и в каждом из них двое бурно изображали любовь к естественной истории, а еще двое «нечаянно» наступали на шнурки и присаживались, чтобы завязать их. Мы закончили на втором этаже, рядом с залом, где был выставлен раннэмский клад, и к этому моменту наши рюкзаки заметно полегчали.

– Первый этап завершен, – негромко отрапортовал я по рации Грегсону, который сидел в автобусе.

– Отлично, «спецы». Первый этап завершен, – сообщил он трем остальным «лейтенантам» (мы имели связь только с Грегсоном, который контролировал операцию с улицы, и не могли переговариваться между собой). – Переходите ко второму этапу и возвращайтесь, когда все сделаете, – сказал Грегсон, хотя это распоряжение относилось только ко мне.

Второй этап представлял собой мое сольное выступление и самую рискованную часть всей операции. Если помните, Грегсон уже опробовал этот метод с участием Трамвая, однако не было никакой уверенности в том, что музейные охранники каждый раз будут действовать по одному и тому же сценарию. На экстренный случай имелся запасной план, но если бы возникла необходимость в его осуществлении, меня бы гарантированно вывели из игры.

Пожалуй, в этом и была вся соль роли спецагента. Почетное звание не дается за просто так.

– Эй! Эй, ты! Положи на место! Кому говорю, быстро положи на место! – заревел голос над моим ухом.

– Что? Я ничего не брал.

Я невинно пожал плечами и развернулся, чтобы уйти.

– Нет, брал! Ах, ты… Алан, задержи мальчишку, он сунул что-то в карман!

Я шмыгнул к выходу из сувенирной лавки, однако Алан схватил меня за руку и втащил обратно.

– Не так быстро, молодой человек. Что у тебя в кармане?

– Ничего. Отпусти меня, чертов педофил! У меня ничего нет! – закричал я, пытаясь вывернуться, но Алан цепко держал мою руку. – Козел гребаный!

– Прекращай, слышишь? Я не потерплю, чтобы в нашем музее так выражались, – предупредил меня охранник, а с полдесятка рядом Стоящих мамаш заткнули десяток ушей своих впечатлительных чад.

– Тогда отвяжись, вонючий педрила! Можешь не лезть ко мне со своими слюнявыми поцелуями, ты все равно не трахнешь меня сегодня! – выкрикнул я, а потом заголосил во все горло: – Отстань! Отвяжись! Отвяжись! – Извиваясь как уж, я пнул Алана в незащищенную голень.

– Ну, гаденыш… Дорин, вызывай подмогу, у нас опять попался воришка! – Алану удавалось держать меня на расстоянии вытянутой руки, не ослабляя хватки.

– Отвали! Отвали, урод! – отчаянно вопил я, выкручиваясь и чувствуя, как пальцы охранника соскальзывают с моей руки. Оставался последний рывок. Я со всей силы лягнул Алана в пах, выдернул запястье из его ладони и вдруг влетел головой в стойку с открытками.

– А ну, вернись! Остановите его! – кричал мне вслед

Алан, ноя вскочил и помчался к дверям.

К несчастью, там меня уже ждали охранники. Я с разбегу врезался в них, отчего один повалился на задницу, а я упал на него сверху. Прежде чем я успел сориентироваться, Алан схватил меня за щиколотки, а его помощники – за руки.

– Пошли к черту! Отстаньте! – верещал я, дергаясь из стороны в сторону, пока они тянули меня к выходу.

– Тихо, тихо, не ори. Боже, Чарли, я его не удержу. Давай оттащим мерзавца в пункт охраны и запрем, – предложил Алан.

Меня волокли сразу четверо охранников, а я продолжал орать благим матом. Эти уроды тащили меня туда, куда нужно, – в штаб-квартиру службы безопасности.

Алан вставил магнитную карточку в щель электронного считывателя, красный огонек сменился зеленым, дверь открылась. Меня впихнули внутрь; четверо охранников, сидевших в помещении, оторвались от мониторов системы внутреннего слежения и обернулись на шум: что это за орущее чудовище Алан и Чарли доставили в их тихое святилище?

– Если сейчас же не заткнешься, мать твою, я накостыляю тебе по шее! – рявкнул Чарли. Отсутствие нежелательных свидетелей сразу упростило его речь.

– Я больше не буду, – прохныкал я как можно жалостливее.

Такой поворот почему-то смутил моих новых друзей. Алан и Чарли еще раз встряхнули меня за плечи и переспросили, намерен ли я вести себя прилично. На этот раз я просто начал тереть глаза и слезливо пролепетал:

– Да, дяденьки.

Судя по выражениям лиц, «дяденек» мое обещание не слишком убедило, но по крайней мере меня отпустили.

– Так-то лучше. А теперь давай выворачивай карманы.

Я послушно выложил на стол несколько конфет, три открытки и маленькую пластмассовую мумию, которую стырил из сувенирной лавки. Чарли взял игрушку и спросил у меня, что это такое.

– Мумия, – удивленно ответил я. Странно, что Чарли этого не знал, учитывая, что работал он не где-нибудь, а в Музее естественной истории.

– Вижу, что мумия. Где ты ее взял?

– В сувенирной лавке.

– Ты заплатил за нее?

– Нет, сэр.

– «Нет, сэр!» – передразнил Чарли. – Может, кто-то другой купил ее для тебя?

– Нет, сэр.

– Получается, ты ее украл, так?