– Родительская любовь слепа, – подсказал я.

– Да, но я-то не слепой… Все, передумал. Не буду ни на кого ставить. – Грегсон спрятал пятерку обратно в бумажник.

– Сэр, прибыль пойдет в пользу книжного клуба, – разочарованно протянул я.

– Хватит с вас книжек. Ярлыки больше не отклеивать, понятно? – Грегсон направился к выходу, но у двери обернулся. – И пусть это будет не мистер Ричардсон, а кто-то другой. Я ведь просил, чтобы все было не так явно.

– Сэр, я не понимаю… – начал я.

– Вы хорошо меня слышите, мистер Банстед? Неприятности мне не нужны. Подберите более подходящую кандидатуру. Например, мистера Купера.

– Но мы уже продали четыре билета с его фамилией, –попытался возразить я.

– В самом деле? В вашем списке это не отмечено. Быстро привести все в порядок! – цыкнул Грегсон и удалился.

Я торопливо пробежал глазами свои записи в маленьком блокнотике, который держал под столом. Выяснилось, что пари заключены почти на всех игроков, причем на некоторых – дважды ил и трижды. Осталась единственная правдоподобная кандидатура, на которую еще не были сделаны ставки – я сам, да и то лишь потому, что мои старики опаздывали, а всем прочим не приходило в голову ставить на парня, который устраивает тотализатор.

Представляете, как бывает: еще три-четыре недели назад я считал, что «Манчестер Юнайтед» – это гомики, которые поют слащавую песенку «Прибереги для меня поцелуй», а сегодня я – без пяти минут звезда футбола. Ей богу, как в сказке.

Конечно, изменения в плане понравились не всем. Во-первых, папаша более чем удивился, узнав, что ставит на мистера Шарпа и мистера Купера, а не на меня. Сами понимаете, новость дошла до него уже после того, как он расстался с десятью фунтами, поэтому не судите старого жмота чересчур строго.

– Как? Я думал, что ставлю на тебя! – выпучил он глаза.

– Надо было приезжать раньше. Мой билет ухватили, едва я открыл контору. Меня считают фаворитом.

– С каких это пор? Ладно, не важно. Я поставлю только на мистера Шарпа. Мистер Купер мне не нужен, пускай он как угодно хорошо играет в футбол. – Старик всучил мне обратно билетик с фамилией Трамвая.

– Папа, мы же собираем деньги на благотворительность.

– Ты говорил, что прибыль пойдет в пользу книжного клуба?

– Правильно, на нужды школы.

– Это где-нибудь фиксируется? Как мы узнаем, что деньги потрачены на книги?

– Ты сомневаешься в честности родного сына?

Этот бессмысленный разговор грозил затянуться на весь день, но, к счастью, моя старушка положила ему конец, сказав, что возьмет второй билет себе, лишь бы мы с отцом не ругались.

– Который из ребят мистер Купер? – Она попыталась сгладить ситуацию и для вида проявить интерес.

– Вон тот чернокожий-парнишка, который дергает за ручку синей «Сьерры», – показал я.

– А-а, вижу.

– Мне тоже нужно покупать билет? – поинтересовалась Джинни, явно не пылая энтузиазмом.

– Кг-хм, нет. Извини, сестричка, все продано, – сказал я и захлопнул кассу у нее перед носом, чтобы она не заметила стопку билетиков, которые мне еще предстояло втюхать.

Да, да, вы правы. Иногда я совершаю дурацкие поступки. Видите ли, у Джинни и так почти не было карманных денег. Сестрица подсчитывала каждый пенс, как дамочка на диете, которая судорожно считает калории. Кроме того, перед Джинни маячил университет, и она уже давно начала копить свои крохи для того, чтобы иметь возможность заплатить за учебники и жратву. Даже будучи вором, я сознавал, что для разных людей деньги имеют различную ценность, поэтому предпочел, чтобы эта пятерка осталась в кошельке сестры, а не пошла на покупку порнографических журналов.

Если хотите, можете обозвать меня слюнтяем и тряпкой, только имейте в виду, что делать это надо с приличного расстояния, поскольку я ведь могу и догнать.

– Удачи, Уэйн, – с гордой улыбкой на лице пожелала мне Джинни и поспешила вслед за семейкой Банстед.

– Бампер, это чё, твоя сестра? – спросил Крыса, копошась у себя в штанах.

– И думать забудьте, мистер Макфарлан!

Через несколько минут мы закрыли импровизированную букмекерскую контору и ушли переодеваться в спортивную форму. План действий изменился в самую последнюю минуту, и об этом пока никто не знал. Я велел Крысе НЕЗАМЕТНО оповестить всех и надеялся, что мы еще успеем.

Конечно, замутив такую сложную хореографию, мы сами создали себе трудности. Моя небольшая корректировка заставила всех новоиспеченных футболистов озадаченно скрести затылки и задаваться вопросом: «что же, мать твою, теперь делать?».

К сожалению, у нас не было ни времени ни места, чтобы разработать новый план, поэтому я всем сказал, чтоб соображали по ходу.

– Делайте что угодно, только не вздумайте играть в гребаный футбол по-настоящему, – предупредил я.

Против этого никто не возражал, даже Бочка, хотя я до сих пор сомневался, а не сдаст ли он всех остальных. Внешне Бочка вроде бы участвовал в подставе наравне с прочими, но, по большому счету, затея принадлежала мне, и он запросто мог все испортить только ради того, чтобы отомстить. Кто знает? Впрочем, беспокоиться было некогда. Предки уже кучковались группами по трое-четверо и пытались пообщаться со своими отпрысками, так что я решил не затягивать.

– Мы готовы, – кивнул я Фодерингштайну, тот дунул в свисток, привлекая общее внимание, и приказал очистить поле.

Первыми играли команды «Б» и № 3.

Шарлей, выступавший за команду № 3, вырядился в полную форму своего любимого «Милуолла» и даже нацепил щитки. Для взрослого мужика, играющего против пяти подростков, это было слегка чересчур; по-видимому, решил показать себя во всей красе.

Капитаны обеих команд подошли к судье. Фодерингштайн подбросил монетку, и право ввести мяч в игру получил Шарпей. Орех, как положено, отошел на десять ярдов, но не раньше, чем Фодерингштайн выцарапал свою монету из кулака этого мелкого воришки.

– Мяч в игру! – скомандовал судья, и Шарпей отдал пас Шпале. Тот, словно танцор, развернулся на одной ноге и пнул мяч через все поле мимо Неандертальца прямехонько в собственные ворота. Игроки команды «Б» радостно завопили и принялись обниматься, как будто это они отличились, а Шарпей просто таращился на Шпалу в немом изумлении.

– Ну? – рявкнул Шпала.

Я закрыл лицо ладонями и вдруг понял, что пятнадцатилетние подростки не умеют делать что-либо незаметно.

– Сюда, – сердито показал Шарпей, и Фодерингштайн свистком подал сигнал.

Шпала ударил. К несчастью, мяч угодил точно на ногу Ореху, который провел его к воротам команды № 3 и забил гол, не встретив на своем пути не то что сопротивления, но даже колыхания травинки.

Зрители заревели, я же крикнул Шпале, чтобы он прекращал заниматься фигней и включил башку.

Фодерингштайн дал свисток, и на этот раз, получив мяч от Шарпея, Шпала таки сделал передачу игроку не чужой, а своей команды. Рыжий перевел мяч на фланг Тормозу, Тормоз вернул его Шпале, Шпала пасанул Рыжему, Рыжий опять сделал фланговую передачу все тому же Тормозу, Тормоз дал пас Шпале, Шпала-Рыжему…

Все время, пока продолжалась эта веселая тусовка Шарпей находился на другом конце поля, подпрыгивал и лихорадочно размахивал руками.

– Сюда, сюда! Я свободен! – орал он, пытаясь привлечь внимание товарищей по команде. Увы, они были слишком заняты перепасовкой, и круговое движение прервалось только после того, как Шпала случайно отдал пас Конопле, а тот не замедлил всадить в ворота соперников третий гол.

– Что вообще происходит? – злобно прошипел Шарлей своим одноклубникам во время очередного радостного братания команды «Б». (Об этом я позже узнал от Шпалы.) – Либо вы, ублюдки, начнете играть как следует, либо я из каждого сделаю отбивную, как только уберутся ваши родители!

Живо вводи чертов мяч в игру и пасуй на меня!

Шпала потер грудь в том месте, куда Шарлей ткнул его пальцем, и игроки вновь заняли позиции.