В том, что речь идет именно о кознях, у Османа нет никаких сомнений, так как сгустки, образовавшиеся в свернувшемся молоке, принимают форму натянутых сетей и безголовых тел, а что это, как не предательство и засада?

— Чем ты занимаешься? — спрашивает Анна старика, найдя его наконец в укромном местечке за кедром в зимнем саду Арудж-Бабы. Осман стоит там на четвереньках, упираясь локтями и коленями в мелкую острую гальку.

Старик не отвечает. Шепча себе под нос какие-то нечленораздельные фразы, он испускает тяжкие вздохи, поднимая глаза к небу, и, преодолевая боль, с трудом ползает по гальке. После этой неоднократно повторяющейся пантомимы он всякий раз осеняет крестным знамением лоб, губы и сердце. Затем после нескольких минут сосредоточенного молчания Осман резко поднимается и, воздев руки со скрещенными указательным и средним пальцами, начинает прыгать с приседаниями по кругу, щуря глаза, нелепо надувая губы и не произнося при этом ни слова.

— Перестань, Осман, ты же сломаешь себе ноги на этом щебне.

Но Осман продолжает прыгать, все сильнее мотая головой, пока не валится на землю.

— О Господи, что с тобой? Тебе плохо?

— Нет, нет. Наверно, я слишком быстро вертелся. Жаль, ничего не получилось. Мне надо было сделать семь кругов! В следующий раз не оплошаю!

— И что ты придумал! — Анна усаживает старика под кедром. — Наверняка не это велел тебе делать принц Хасан. Неужели он не поручил Осману ничего более серьезного?

— Он сказал: «Присматривай за Анной де Браес», но не запретил ни молиться за кого захочу, ни заклинать злых духов, ни накладывать на себя епитимью!

— Повтори-ка, повтори, Осман.

— Он сказал, чтобы я присматривал за тобой.

Анна крепко сжимает ему руки, но бедный Осман со стоном отдергивает их: вся кожа на ладонях ободрана о щебенку.

— Хасан сказал, чтобы ты присматривал за мной, потому что он мне не доверяет? Повтори, Осман, повтори точно его слова, мне надо знать…

— «Присматривай за Анной де Браес».

— И больше ничего?

— Ничего.

— Значит, он беспокоится обо мне, правда, Осман Якуб?

После многодневных скачек по бездорожью всадники, возглавляемые Хасаном, который никогда еще не бывал так далеко на Западе, к вечеру добрались до лагеря Аруджа, полагая, что их там ждут невесть какие неприятности.

Они были приятно удивлены, убедившись, что там царит мирная и даже какая-то праздничная обстановка. Прибывших встретили песнями и поднятым в знак приветствия оружием, ярко сверкавшим в лучах заходящего солнца. По лагерю разносились аппетитные запахи готовящейся еды. Широкое лицо Аруджа расплылось в улыбке.

Бейлербей доволен.

— А вы быстро прискакали. Это хорошо, — говорит он, приглашая всех воспользоваться заслуженным отдыхом, и, обняв Хасана, уводит его в свой шатер.

— Теперь я объясню тебе, зачем нам так срочно понадобилось это золото. От султана Феса и некоего Ибрагима — султана, от которого мы получаем наемников, — нам стало известно, что сейчас самый подходящий момент сбросить в море чужеземцев, захвативших часть Африки.

Сказав это, Баба садится и выдерживает паузу, явно ожидая реакции одобрения и восторга от Хасана. Но у сына на лице лишь выражение растерянности и удивления, и Баба напористо продолжает:

— Для осуществления такой задачи требуется много денег. Приходится не только оплачивать услуги Ибрагимова войска, но и делать все, чтобы завлечь нашими богатствами и перетянуть на свою сторону города и племена, которые за горсть монет продались испанцам. Теперь испанцам придется иметь дело с нами.

Баба говорит спокойно и рассудительно, что не может не удивить тех, кто привык к его бурным речам.

Время сейчас самое подходящее, поясняет он, испанцы, уверенные, что они навсегда купили местных жителей своими мелкими торговыми сделками и обещаниями оказывать им покровительство, уже много лет не обращают внимания на пришедшие в окончательный упадок прибрежные гарнизоны.

Арудж преисполнен энтузиазма, Его приводит в восторг одна только мысль, что вскоре он сможет располагать территорией, простирающейся до самого океана, и не упустит ни одного судна, плывущего из Новых Индий со сказочными богатствами.

— Ты знаешь, почему испанцы, португальцы, да и другие, забираются так далеко? Чтобы уйти из наших сетей! Так вот, посмотри, что теперь будет: Арудж-Баба утвердится на побережье как страж и станет спокойно их поджидать.

Был такой момент, когда Арудж-Баба, поняв, что в Новом Свете можно легко обогатиться, уже решил было последовать туда за испанскими и португальскими судами, то есть попытать счастья на новых путях, но тогда пришлось бы менять корабли и, возможно, даже их экипажи. Да зачем же отправляться за золотом в Новые Индии, если испанцы доставят ему богатства прямо на дом? Сидя в своем ястребином гнезде, которое Арудж-Баба решил здесь построить, он отхватит такие лакомые куски, что испанцам придется искать другие маршруты.

Бейлербей с довольным видом показывает большую драгоценную пряжку, красующуюся у него на животе. Она была на испанце, который наверняка отнял ее у какого-нибудь богатого дикаря-индейца. Все завертелось. Открылись широкие горизонты. Аруджу тоже хочется большего простора. Его просто смех берет, когда он думает о тревогах своего брата. Неужели Хайраддин решил, что их окружили? Или захватили как заложников кредиторы и ростовщики? А может, взбунтовались вассалы? Да Арудж-Баба сейчас достиг вершины своего могущества! Большинство султанов уже поняло, что к нему надо относиться с уважением и покорностью.

— Писать-то я не умею, может, что-то напутали в послании?

Теперь Хасан отправит во дворец послание, чтобы там успокоились.

— Напиши брату, что все хорошо, напиши, что Алжир вернет свое золото сторицей и ты сам доставишь его домой и поместишь в наши кладовые. Да что ты все смотришь на меня как на ненормального?

Во дворце совсем по-другому поняли послания Бабы. Было похоже, что он действительно оказался в осаде. Какая уж тут победоносная шумиха!

— Ну, значит, они все перепутали! Ты недоволен? Конечно, ваш бросок обошелся очень дорого, — соглашается он, — но если все пойдет так, как задумано, нам не хватит складов для трофеев, которые мы выгрузим из испанских кораблей, плывущих с Запада. Что-то ты слишком задумчив, сынок, выше голову! — добавляет Арудж-Баба, кладя Хасану на плечо свою ручищу и весело теребя его. — Неужели ты не веришь больше в старого Аруджа? Просто тебе в новинку воевать на суше: горизонт для тебя слишком тесен, ты не видишь ничего дальше вот этих ближайших холмов и чувствуешь себя в западне. Но пора подкрепиться и отдохнуть.

Бейлербей зычным голосом сзывает своих слуг и командиров:

— Ну, чего вы там ждете? Почему я не слышу барабанов? Накрывайте на стол. А то еще козлятину пережарите!

Во время ужина Арудж-Баба не может отказать себе в удовольствии и не поделиться с Хасаном подробностями своих планов.

— Через несколько дней мы снимемся всем лагерем и двинем на запад.

А пока им нужно дожидаться прибытия войск трех раисов — не очень, правда, могущественных, но все же надежных союзников. Еще два раиса должны присоединиться к Аруджу в пути. Ни тот ни другой не располагают большими силами, но с готовностью отдают в распоряжение Аруджа все, что имеют.

— Понимаешь, эти наши добрые союзники — не воины, а земледельцы и пастухи. Поэтому мне и понадобилось нанять настоящее войско! Теперь, когда у меня в руках золото, я дам его султану Феса, он тщательно подготовит соглашение со старым Ибрагимом, и тогда мы уже будем в полном составе. Испанцам придется убираться отсюда восвояси.

На столе, как на воображаемой карте, Баба показывает, где и как будут происходить встречи со старыми и новыми союзниками, отмечает границы и маршруты с помощью ароматических палочек, а для обозначения городов и сборных пунктов пользуется финиками и лепешками.