– Я стараюсь… – только и смог сказать Понс. Она улыбнулась:

– Но пусть такие вещи, как поэзия Джона Дона, не отвлекут тебя от твоей основной темы, от творчества Джона Мильтона… хорошо?

– О, не волнуйтесь… – смущенно пробормотал он.

Небрежно откинувшись на софе, закутавшись в свой чудесный халатик, мисс Смит выглядела очень эффектно. Теплой, удивительной и эффектной казалась она Понсу, который все еще ожидал чего-то большего.

– Литература раскрывает нам так много удивительных вещей, правда же, Понс? – тихо и мягко сказала она, на мгновение подняв голову вверх, к потолку, а Понс в это время любовался ее обнажившейся белой шеей. – Я даже не представляю, чем бы стала наша жизнь без литературы… – Она снова посмотрела на него теплым взглядом. – Я просто не могу себе этого представить, а ты, Понс? – спросила она.

– Я тоже, – ответил он.

Она мягко рассмеялась, и Понсу очень понравился ее смех.

– Ты знаешь, чего бы мне хотелось? – спросила она. – Я тебе расскажу о своей мечте… Мне бы хотелось иметь у себя по одному экземпляру всех шедевров мировой литературы… Я говорю о действительно хорошо изданных книгах. И чтобы все стены в моей комнате были уставлены ими, с потолка до пола, – сказала она. – О, мне так хочется этого, Понс… – Она сделала паузу. – Быть в окружении этих шедевров.

Парень кивнул, давая себе клятву сделать все возможное, чтобы ее мечта осуществилась.

– Как ты себя чувствуешь, Понс? – нежно спросила она, беря его за руку. – Как твоя семья?

– О… с ними все хорошо… – ответил Понс, для него весь мир был сосредоточен на этой прекрасной, теплой ручке, коснувшейся его.

– У тебя ужасно милый братишка, – она улыбнулась. – Откуда у него такие рыжие волосы?

– Я… не знаю… Бетти…

– У тебя очень красивые волосы.

Другая ее рука потянулась к его голове, и он почувствовал, как она провела ею по его волосам.

– Ты разве этого не знаешь? – спросила она, не убирая руки с его головы. Она притянула его ближе к себе. Понс затрепетал.

– Что с тобой? – прошептала она. – А?

– Ox, – вздохнул он. На большее он сейчас не был способен.

– Ты мой миленький мальчик… – Ее рука теперь уже ласкала его лицо, она смотрела прямо в его глаза. – Тебе лучше сейчас? – И немного наклонившись вперед, она нежно поцеловала его в губы.

– Боже… – сказал он. – Святой боже… – повторил он, весь трепеща и надеясь, что это не сон.

– Понс, у меня возникла идея… – сказала она, продолжая ласкать его лицо.

– Правда? – спросил он, весь дрожа в предвкушении чего-то необыкновенного.

– Правда, – ответила она, убирая свою руку. – Ты будешь со мной танцевать? – спросила она.

Понс смущенно ответил:

– Конечно, мисс Смит…

– Бетти, – поправила она его с улыбкой.

– Бетти, – повторил он за ней.

– Ты очень сильно дрожишь, Понс… тебе нужно успокоиться… прошептала она. – Пойдем же, тебе нужно успокоиться… – тихо и нежно сказала она.

Понс внезапно ощутил, как божественные руки усаживают его на софу. Она гладила его и нашептывала ему какие-то нежные слова. Понс изо всех сил старался взять себя в руки. Ее аромат, запах роз, исходящий от нее, кружил ему голову. Он лег к ней на груди.

– Ну, что ты… – шептала она. Успокойся… – продолжала она шептать. – Милый мой мальчик…

– Я… очень много мечтал о вас, – наконец, сказал он.

– Правда?

– Честно говоря… Бетти… – сказал он внезапно, – Я… я люблю вас… – Он как бы со стороны услышал свое признание.

– Ты такой милый мальчик, – сказала она, обнимая его, ее лицо было рядом с ним. – Мне очень приятно услышать это от тебя, – говорила она прямо ему в ухо, голос ее был мягкий и тихий. – Хочешь потанцевать, Понс?

– Я… попытаюсь… – сказал он, надеясь, что ему удастся подняться на ноги, и она не увидит того, что он старался от нее скрыть… если бы ему удалось это сделать.

– Ну, давай же, поднимайся… – сказала она, мягко помогая ему…

Тигр еще ощущал на губах сладкие поцелуи Луби Лу, когда он выезжал из дома, чтобы вечером обычным маршрутом объехать засыпающий город и проследить за своими ребятами. Но это было главной целью его поездки. Ехал он на свидание с Джинни Бонни. Она будет его ждать, эта куколка, эта милая девушка. Эта дорогая его сердцу красавица, рассуждал про себя Тигр, думая о ней. Какой у нее характер. Какая изобретательность. Кто еще из красоток Соерсвилля смог бы убедить родителей разрешить выйти из дома… да еще в такую ночь, как сегодня, одних и беззащитных. Очень немногие, Тигр знал это. Очень мало нашлось бы таких девушек, рассуждал он. Если бы вообще были еще такие. Он ехал по улицам Соерсвилля мимо городской мэрии, пожарной станции, заведения Сэма Рото, любимого места шефа полиции Полдаски. Его автомобиль Тигр заметил неподалеку. У бедного парня хватает нынче работы, подумал он, эти сумасшедшие репортеры и другие журналисты, работники радио и телевидения превратили жизнь шефа полиции в сущий ад, да еще целая куча просто любопытствующих зевак толкалась в эти дни в городе. Тигр вспомнил вдруг объявление, которое недавно увидел в каком-то британском еженедельнике. Кажется, в журнале «Нью Стейтмен»? Возможно, там. Он просматривал этот еженедельник в школьной библиотеке, где он обыкновенно каждую неделю знакомился с новинками прессы. Это объявление показала Хэтти, вспомнил Тигр, так как ее друзья работали где-то в Лондоне и иногда высылали ей такие журналы, еженедельники и газеты. Это объявление, оно врезалось ему в память почти фотографически было озаглавлено: «Первый директор для НАКРО» – этой новой национальной оргнанизации (именно такая у нее была аббревиатура, он ее хорошо запомнил), имеющий дело с общественным движением по предотвращению преступлений и заботе о правонарушителях после отбытия ими наказания. Эта организация искала нового директора. Зарплата до 4 тысяч фунтов стерлингов в год, с правом пенсионного обеспечения (что составляло в сумме около 12 тысяч фунтов стерлингов). Контора директора находилась в Лондоне, но работа была связана с разъездами. Высказывалось пожелание, чтобы у кандидата на эту должность было академическое образование и опыт руководящей работы. Заявления должны быть посланы в национальную ассоциацию по заботе и опеке правонарушителей… Он уже забыл адрес. Как и обрывок детской песенки, которая время от времени приходит ему в голову. Он даже не мог сообразить, почему это объявление врезалось ему в сознание, или почему он иногда вспоминал о нем. Он усмехнулся, повернув за угол и выезжая из центральной части Соерсвилля. Собирался ли. он переходить на эту работу? Ему самому было любопытно, он все еще продолжал усмехаться. Конечно, работа имела свои преимущества, несомненно… хотя он никогда не хотел иметь дело с людьми, которые не относятся к американцам… Нет, он действительно никогда не думал уезжать из Соерсвилля куда бы то ни было, независимо от работы, не говоря уже об Англии, об этой косной старой стране, где так много снобов, проходимцев, мошенников, прохиндеев, и Его Королевское высочество тоже было там… да еще Гарольд Вилсон впридачу. Этот тупоголовый болван, да еще девицы, носящие юбчонки до ушей… Он снова усмехнулся, подумав об этом, и о том, что эта мода не прижилась в Соерсвилле, только несколько малолеток пытались носить мини-юбки, да и то не долго. Затем он подумал, не связано ли это было как-то с обменом учителями с Англией, одна из английских коллег должна прибыть к ним, в Соерсвилль на один семестр? На год. Это была молодая англичанка, и, судя по фотографии, довольно смазливая девчонка. Тигр, как заместитель директора, знал о ней все, продиктовав даже ей письмо, правда подписал его Хэрри Проффер, как директор. Вполне возможно, именно поэтому он обратил внимание на это странное объявление, думал Тигр, с нетерпением ожидая встречи с англичанкой. Он никогда не встречался с английскими женщинами. Возможно, он узнает много нового об этой стране, может быть, даже разгадает мучавший его вопрос, что с ней происходит? Внезапно он почувствовал сожаление к этой стране. Возможно, потому что она такая древняя. Возможно, нации, подобно людям, достигают определенного возраста и затем неизбежно скатываются вниз. Вполне вероятно. Это будет и со мной, размышлял Тигр, с грустью, я уже нахожусь на той стороне горы, откуда люди катятся вниз, мрачно подумал он. А когда это случится с Соединенными Штатами Америки? Хотелось бы ему знать. Или эта страна никогда не дождется этого момента, взорвав себя и разлетевшись в клочья, отдаст душу богу, когда подойдет время ее увядания? Интересно бы это знать, грустно размышлял Тигр над плачевной судьбой, уготованной его родине. Он проехал мимо плавательного бассейна в городском парке отдыха. Такой замечательный парк. Что останется от Вьетнама, хотел бы он знать. Что думает по этому поводу этот старый болван, сидящий в президентском кабинете в Белом Доме? Знает ли он? Тигр грустно усмехнулся, подумав о временном жильце Белого Дома. Этом коварном и хитром мужлане. Он подумал, правда ли, что каждая страна имеет такого правителя, которого заслуживает? В общем-то говоря, это утверждение совершенно справедливо. Он знал это. Делало ли это его менее патриотичным? Нет, отнюдь нет. Могу ли я доказать это? Подумал он, В любом случае, кому хочется быть правителем? Где угодно, в какой угодно стране. Какие человеческие типы привержены этому? Какого рода индивидуальности и структуры характера существенны для этой роли? Тигру стало еще грустней, когда он размышлял над этим… Он подумал об этой англичанке. Она могла бы оказаться интересной женщиной, и еще какой, он в этом не сомневался. Приедет ли она в мини-юбке? Тигр усмехнулся. Что скажет на это школьный совет? А учительско-родительская ассамблея? Ему нравилась эта организация. И ее члены любили его. Когда там планируется ее прибытие? Он заметил про себя, что нужно будет уточнить эту дату. Все эти грустные происшествия последних дней к тому времени забудутся. С надеждой подумал он. А как насчет Нерси Мортлейк, спросил себя и повернул за угол, приближаясь к условленному месту. Так уж ситуация с ней безнадежна, как кажется? Могла ли быть такой? Хорошо, поживем – увидим. Надежда умирает последней. Она очень притягивает его. В этом всегда есть основание для надежды. Это он знал хорошо. Всегда. Он размышлял о ней. Она стоила его мучений. Может быть, она сама боролась с искушением и скрывала это? Тоже вполне может быть, он это хорошо знал. И она не была у него первой замужней женщиной, он знал, что думают эти милые жены. Он видел их всех насквозь. Но… эта была особенной. Он вздохнул, подумав о ней. Осторожность, терпение… нужно дождаться момента… определить его. Именно это было очень важно. Самое важное. Так как, если он упустит нужный момент – пиши пропало. Его всего передернуло от этой мысли. Какое же это испытание, Наивысшее. Любого может выбить из колеи. Стоит ли все это таких мучений? Он не может от нее отказаться. Это выше его сил. Что бы на это сказала Рошелл? Или Бетти? У этих двоих есть головы на плечах. Может быть, поговорить с ними об этом? Ему очень хотелось бы этого. Было бы великолепно обсудить это с Рошелл. Он вполне допускал такую возможность. Такая несравненная красотка, такая милая, эта возможная партнерша в жизни – он чувствовал, что с ней можно говорить обо всем… практически обо всем. Хотя была граница, которую нельзя переступить. Была ли она здесь? Он осознавал эту границу даже с Рошелл. Должен ли он просто намекнуть ей… тонко, тактично, не прямо, окружным путем? Поймет ли она? В том-то и дело, в момент озарения он может все понять. Нет, размышлял он, с ней нужен прямой разговор, или вообще никакого. Мысли Тигра смешались. Он уже потерял нить последней. Теперь он уже начал думать о бедности, которая все еще существует во многих странах. О несправедливости. О подхалимаже. Он знал, сколько духовной силы и мужества понадобилось ему, чтобы пройти по жизни, не склоняя головы ни перед кем, как это делают многие, целуя задницы по двадцать или тридцать раз за день. Тигр это знал. В этом еще одно преимущество его пребывания здесь, в Соерсвилле – здесь ему не приходилось никому целовать задницу. Конечно, он не занимался бы этим нигде. Не имеет значения, где бы ему довелось жить. Занимался ли он этим до сих пор? Нет. Даже в Корее. И он гордился этим. Не многие могут похвастать таким. Тигр начал размышлять над другими вещами. Он усмехался. Понадобилось бы гораздо больше, чем директорство над преступниками, чтобы вырвать его отсюда… Он подумал о последнем праздновании дня рождения Дженни, этой милой девчушки, его дочери, обо всех играх, в которые там играли, точно такие же игры были и на его днях рождения, когда он был маленьким. Почта, например. Он улыбнулся, это была маленькая сексуальная игра. Он тоже любил в свое время играть в почту. Они все тогда любили эту игру. Он знал, что и Дженни она нравилась. Далекое детство. Вечеринки. Все это, казалось, было миллион лет назад, где-то в другом мире. Снова Тигру стало грустно. Он находился на дороге, ведущей вниз. Ничто уже не могло остановить этого рокового спуска. Забытье. Ничто. Небытие. Он подумал об игре. Она назначена на следующую неделю. Он надеялся, что ничто не помешает состояться этому матчу. Завтра, если непредвиденные обстоятельства не вмешаются, будет тренировка. Она вызывала у него некоторые затруднения, и Тигр решил обязательно обговорить все с Пенсом. Это первое, что он сделает завтра утром. Трудность состояла в следующем: должен ли он поставить Джима Грина на его прежнее место и отказаться от уже наигранных на прошлой тренировке комбинаций? Как Джо Моран воспримет это? Не лучше ли использовать его, по крайней мере, минут пятнадцать? Тигр думал об этом. Он очень серьезно обсудит все это с Понсом завтра утром. Этот бедный малыш, конечно, был в плохом настроении, он самый чувствительный парень, которого ему приходилось встречать. Именно поэтому он так его любил, да еще за его выдающиеся способности, кроме всего прочего. Он молод, он полностью еще не мог понять жестоких ударов судьбы, которые поджидают нас со всех сторон в самое неожиданное время. Тигр вздохнул. Мальчишка для него, как родной сын. Он также поговорит завтра с Джимом. Хотя это будет очень напряженный день. Какая суматоха! Энн Уилльямс; должно быть, опоздает на полчаса, как всегда. Ей нравилось опаздывать. И Сэлли Суинк. Что она думает? На завтра не сорвалось. Голову Тигра переполняли мысли. Сколько родителей не пустят детей в школу? Хотелось бы ему знать. Он повернул на Честнит авеню. Он подумал о братьях Кеннеди. Она уже его ждала. Он подумал о Вьетнаме. Он затормозил. Улыбаясь, открыл дверцу машины.