Он был поражен. Он подумал: она заслуживает больше, чем две звездочки. Определенно.

– Лучше кончай поскорее, – шептал он. – Поскорее милая…

– М-м-м… – стонала от страсти девушка. – М-м-м…

– У меня такое же чувство, – сказал Тигр, помогая ей подняться.

– Взгляни на меня, – попросила Мона.

Тигр взглянул на нее, любуясь ее чудесным телом, совершенно обнаженным.

– Ты красавица. Ты прекрасно сложена. Я мог бы ласкать тебя целый день. Знаешь ли ты это? – прошептал он.

Она извивалась в его руках, издавая мягкие, мурлыкающие звуки, нежно терлась о его тело. Тигр усмехнулся и отстранил ее от себя.

– На сегодня достаточно.

– Ты настоящий тигр, ты…

– Ах-ха! Сбереги что-нибудь для следующего раза…

– А когда мы снова встретимся?

– Как только я смогу.

– Ты мне скажешь?

– Не беспокойся… скажу обязательно.

Она снова начала ласкать инструмент его любви.

Мягко, но настойчиво Тигр отстранился от нее. Конечно же, он мог бы целый день провести с этой прелестной девушкой.

– Давай одеваться, – сказал он нежно.

– Ты уже хочешь от меня отделаться…

Тигр усмехнулся, кивнув ей.

– Помоги мне одеться, – попросила она.

Он начал ее одевать. Каждый раз, надев очередной предмет на ее прекрасное тело, он одаривал ее нежным поцелуем, лаская ее снова и снова. Ей это нравилось.

Наконец, оба они оделись. Она улыбалась ему счастливо, мечтательно. Она великолепно выглядела в этом платье.

– Ну, – спросила она, наконец. – Выдержала ли я экзамен?

Тигр по достоинству оценил ее добродушный юмор, с оттенком мудрости.

– Мы обсудим это в следующий раз, – сказал он.

– Обещаешь?

– Конечно же, милая.

– Надеюсь, что я его выдержу.

Погладив ее, Тигр сказал:

– Смотри, пусть все это будет нашим маленьким секретом… хорошо?

– Конечно, – сказала она, а руки ее снова заскользили вниз по его телу.

– О, не надо… и смотри… Вот небольшая бутылочка для тебя…

Она взглянула на бутылочку, которую он держал. Она улыбнулась и взяла ее.

– Видишь, здесь все написано, как их принимать…

Она кивнула, поцеловав его.

– Эти маленькие таблетки творят чудеса… без обмана…

– Это противозачаточные таблетки? – спросила Мона.

– Вот именно.

– Это просто восхитительно! – воскликнула она.

– Я думаю, что они великолепны. Только принимай их согласно инструкции. Хорошо?

– Хорошо.

– Обещаешь?

– Конечно же.

– Вот и чудесно. Тогда – никаких проблем. Одно удовольствие.

– Дай я тебя поцелую…

– И дай мне знать… если что-нибудь случится…

– Я хочу поцеловать тебя еще хоть один разок… – прошептала она.

Тигр усмехнулся.

– Ты просто милая девушка, которую я очень люблю, – сказал он, слегка шлепнув ее, и нежно поцеловав в губы. – Скоро увидимся.

– Как я выгляжу?

– Как новенькая.

Она рассмеялась своим мягким нежным смехом, он проводил ее до двери.

– Пока, – шепнула она ему.

– Будь послушной девочкой… – улыбнулся он.

Она ушла.

Тигр, чувствуя себя великолепно, вернулся назад к письменному столу.

– Джим, – сказал Серчер спокойным голосом. – Все, что я пытаюсь делать, так это следовать только фактам. Другими словами, правде. Я не охочусь за тобой. – Он помолчал и посмотрел на парня. – Если ты не причинил никакого вреда девушке, то тебе нечего беспокоиться. Абсолютно не о чем. Поверь мне. – И, помолчав, добавил: – Это правда.

Они молча посидели некоторое время.

Капитан заерзал в кресле Проффера. Он поставил ногу на один из ящиков стола, который он слегка выдвинул. Его руки лежали на животе.

– Понимаешь, Джим… или Малыш… Я буду звать тебя Джимом… Главная проблема, что касается тебя лично, состоит в этой записке. – Он сделал паузу. – Я имею в виду обе записки… ту, которую ты написал Джилл, с отпечатками твоих пальцев… и… ту, которая была прикреплена к мертвой Джилл. – Он помолчал, не отрывая взгляда от Джима. – Прикреплена кем-то. – Он снова сделал паузу. – Я полагаю, что ты знаешь о той записке.

Парень кивнул.

– Да, знаю, – затем он добавил: – Чьи отпечатки пальцев были на ней?

Серчер немного помедлил, прежде чем ответить. Его поразила проницательность парня. Он был не простак. Он далеко не простак, подумал Серчер о Джиме. Мог он или не мог? Он сейчас маневрировал, стараясь выяснить именно это. И он не хотел, чтобы его обвели вокруг пальца. Были отпечатки, или их не было, он мог бы быть этим человеком. Поэтому он продолжил игру.

– А как ты думаешь, чьи отпечатки могли быть там?

– Только не мои.

Серчер наблюдал за парнем.

– Это бы выглядело уж слишком плохо для тебя.

– Если бы они были мои? – спросил парень.

– Джим, как ты думаешь, почему я тебя держу здесь так долго? попытался он подойти к делу с другой стороны.

– Если бы были мои отпечатки на той записке, вы бы меня не допрашивали так долго, – сказал парень.

– Ты их вытер? – спросил Серчер прямо.

– Вы меня рассмешили!

– Но если что-то все-таки осталось, что тогда?

– Ну и хитры же вы!

Серчер продолжал сидеть спокойно и невозмутимо, как всегда. У него в запасе было очень много времени. Он не спешил.

Наконец, он спросил:

– Сегодня будет тренировка по футболу, Джим?

– Будет.

Серчер изменил свою удобную позицию в кресле и передвинулся к столу. Он снова взглянул на содержимое папки. Он сделал несколько пометок в рабочем блокноте. Наконец, он сказал, не глядя на парня:

– Возможно, тебе придется пропустить тренировку, Джим.

Понс скучал на уроке тригонометрии и чувствовал себя отвратительно. Если вообще существует что-нибудь плохое, то именно тригонометрия могла довести его до белого каления. Он вынужден посещать уроки тригонометрии, так как она – неотъемлемая часть академического курса, и Маммер был тут учителем. Нечего и мечтать о поступлении в государственный колледж штата, если не сдать экзамена по этому предмету. И Понс это прекрасно понимал. Он и прежде не очень ладил с математикой, особенно с тем ее разделом, который включал алгебру, геометрию и тригонометрию. И как на зло, все эти дисциплины читал Маммер. Возможно, дела шли бы лучше, если бы их преподавал другой учитель. Как знать? Подумал Понс. Когда он поступит в колледж, он это выяснит. Он знал, что на первом году обучения там нужно посещать уроки алгебры. Но сейчас он был в отчаяньи. Этот проклятый Маммер так невнятно что-то бурчал себе под нос, что Понс совершенно ничего не мог уловить. Он даже не мог следить за ходом мысли Маммера. Как он сможет усвоить курс геометрии? Или алгебры? Правда, он ухитрился как-то сдать эти предметы, но особенно по геометрии он практически ничего не знал. И сейчас, время от времени, вспоминая этот курс, он вообще ничего не соображал, о чем там говорится. Он обсуждал уже однажды эти проблемы с Тигром. Тот понял его трудности, но утешил тем, что математика для его будущей специальности значения не имеет. Его способности лежали в других областях человеческого знания, и Понс знал это. Знал ли это Маммер? Сделает ли этот зануда скидку и на этот раз? Особенно теперь? Вот что его сейчас беспокоило. Он старался изо всех сил, он пытался учить, слушать. Иногда ему казалось, что он вот-вот прорвется сквозь эту стену полного непонимания и вырвется на простор, по другую сторону этой стены, в золотой свет, купаясь в его лучах, и наконец-то, появится хоть какой-то проблеск, и он поймет хоть что-нибудь в этой проклятой тригонометрии. Но внезапно стена вырастала еще выше, отбрасывая его на прежнюю позицию полного непонимания тригонометрии. В этот момент он испытывал страх и бессилие, и ему казалось, что он никогда не одолеет премудрости тригонометрии, как бы ни старался. Определенно, нужно снова обратиться за моральной поддержкой к Тигру, ведь он должен каким-то образом одолеть этот курс. Особого значения не имело, как ему это удастся. Важно, каким-то образом обвести Маммера вокруг пальца и получить у него положительную оценку. Здесь, на этой точке урока, Понс пришел в полное отчаяние, в совершенную прострацию. Вздохнув, он посмотрел на Мону Дрейк, которая сидела рядом с ним. Казалось, что она соображает, о чем говорится на уроке. Ряды, ряды и колонны мистических цифр, казалось, имеют для нее какое-то значение. По крайней мере, ему показалось, что она даже испытывает наслаждение от этих цифр, – от удовольствия она даже зажмурила глаза. Как это могло быть, Понс не мог взять в толк. Его это мистифицировало. Может быть, попросить ее помочь? Он подумал над этим. Она, несомненно, черная красотка. Она доброжелательна, и это поможет ему освоить премудрости тригонометрии. И он сможет избавиться от Маммера и его происков. Понсу все уже осточертело. На кой черт ему эти нудные цифры и формулы? Он же не собирается быть каким-то вшивым инженеришкой или кем-то, кому нужна вся эта премудрость? Зачем ему вся эта мура? Почему это все необходимо для колледжей? Он еще немного порассуждал над этим, зная, что вряд ли сможет решить эту проблему… Определенно, он попросит помощи у Моны. Она опоздала на занятия минут на пять. Она была занята в кабинете у Тигра. Как она сама объяснила, он там подвергал ее экзамену. Какой экзамену он ее там подвергал? Хотелось бы знать Понсу. Он спросит об этом у нее самой. Этот проклятый Маммер. Если бы он не был таким занудой, Понс поговорил бы с ним по душам… А что, если на самом деле поговорить с ним самим, с Маммером? Внезапно Понс загорелся этой дикой идеей… Если попытаться прижать его в угол, а в качестве платы потребовать от него снисхождения на экзамене? На какое-то время Понс действительно вдохновился этой мыслью. Это звучало великолепно! Поэтическое правосудие – вот что это… Но затем… он понял, что это выше его сил: он никогда не сможет этого сделать. И снова, он почувствовал себя удрученным. Мона, Тигр – вот кто действительно помогут ему, он должен сделать свой выбор между ними. Какая все-таки она грандиозная девушка! Понс задумался о ней, об этой стройной, прекрасной цветной девушке. Что за красотка! Он подумал о Джилл. Внезапно, пораженный до глубины души, он увидел эту бедную девушку. Он очень скучал по ней, ее ему очень не хватало; без нее в его душе было невосполнимо пустое место. Когда ее похороны? В субботу? Вроде бы, он, по крайней мере, слышал, что говорили именно о субботе. Практически вся школа пойдет на похороны Джилл. Похороны вообще – вещь неприятная, подумал он, а эти – будут особенно удручающими. Одна мысль о них вызывала в нем опустошенность и тошноту. Должен ли он посмотреть на нее… в гробу? Должен ли он это сделать? Ему было еще и страшно, кроме всего прочего. Он готов был провалиться под землю от одной только мысли о похоронах. «Страница шестнадцать…» – сказал Маммер, и Понс открыл учебник на этой странице, ничего не соображая. Сегодня вечером тренировка по футболу. И Понсу сразу стало легче от этой мысли. Он уже передал большинству парней о том, что тренировка состоится, как и просил его Тигр после траурного собрания. А следующий урок – английская литература! Теперь уже Понс парил высоко в небе! Он увидит мисс Смит. Он снова почувствовал себя бодро. Осталось всего пять минут до конца урока. Он взглянул на Маммера. Он вскоре должен предпринять шаги против него. Он не может без конца рассуждать об этом, нужно когда-нибудь и действовать. Если Серчер быстро не раскрутит это дело… Он оглянулся вокруг себя. Вот сидит Джинни Бонни. Эта умница. Сэлли Суинк, что за красотка! Они все пытались изо всех сил вникнуть в содержание урока, но туман был велик. Он почти видел, как этот туман обволакивает их. Он усмехнулся, про себя, конечно, очень хорошо понимая, что они сейчас испытывают. Он увидел, как их груди обрисованы у них под платьями. У обоих что-то выпирало на грудях. Возможно, это соски? Джинни была в ярко-желтой блузке. На Сэлли – розовый свитер, бледно-розовый, если сказать поточнее. Он выглядел на ней великолепно. Ее груди выпирали из-под свитера. Понс смотрел на них во все глаза, воображая удовольствие от того, как он гладит их, ласкает их, или, по крайней мере, видит их обнаженными. Ему стало жарко. Он посмотрел на Пегги Лински.