Девочку привезли ко мне. Она не унаследовала красоту своей матери, черты ее лица не изменились. Очень худенькая, в сером шелковом платье, она выглядела довольно жалкой и напомнила мне замерзший баклажан, так и не успевший достичь полной зрелости. Когда я пригласила ее сесть, она не посмела этого сделать. Казалось, что смерть матери наложила на нее неизгладимую печать. Принцесса крови и единственная дочь императора Сянь Фэна имела вид подкидыша.

Но дело не в крови императора Сянь Фэна и даже не в том, что я чувствовала какую-то вину в смерти ее матери. Просто мне хотелось дать этой девочке шанс. Очевидно, я уже чувствовала, что Тун Чжи не принесет мне в будущем ничего, кроме разочарований, и поэтому решила сама вырастить эту девочку, чтобы посмотреть, какая между этими детьми будет разница. Спустя много лет, после смерти Тун Чжи, принцесса Юнь стала отдушиной в моей жизни.

Даже несмотря на то, что принцесса Юнь была сводной сестрой Тун Чжи, двор не позволял ей переселиться ко мне до тех пор, пока я официально ее не удочерила. В скором времени она доказала, что я не ошиблась. В начале испуганная и робкая, она постепенно выздоравливала. Я ласкала ее и уделяла ей так много внимания, как только могла. В моем дворце она пользовалась абсолютной свободой, хотя вначале и не спешила пользоваться ею в полной мере. Она была во всем противоположностью Тун Чжи, который обожал всякие приключения и шалости. Тем не менее с моим сыном они быстро поладили, и девочка стала для него чем-то вроде положительного примера. Мои требования к ней ограничивались одним: она должна посещать занятия. В отличие от Тун Чжи, она очень любила учиться и оказалась способной ученицей. Наставники не уставали ее хвалить. Постепенно она расцвела и захотела большего. В этом желании я оказывала ей всяческую поддержку.

Когда принцессе Юнь исполнилось пятнадцать лет, она превратилась в настоящую красавицу. Один из министров предлагал выдать ее замуж за одного тибетского племенного вождя. «Это входило в намерения ее отца, императора Сянь Фэна», — напомнил мне министр.

Но я отклонила это предложение. Хотя с госпожой Юн мы никогда не были дружны, все же мне хотелось поступить с ней по справедливости. Ведь она когда-то высказывала опасения, что ее дочь выдадут замуж за «дикаря». Я объявила двору, что принцесса Юнь — моя дочь по закону, и поэтому устраивать ее будущее входит в мои обязанности, а вовсе не двора. Вместо Тибета я отослала ее к принцу Гуну. Я хотела, чтобы принцесса Юнь получала образование у частных учителей и изучала английский язык. После обучения я намеревалась сделать ее своим личным секретарем и переводчиком.. Я твердо верила, что наступит такой день, когда я смогу лично побеседовать с королевой Англии.

Наконец-то все приготовления к похоронам моего мужа были закончены. Чтобы построить специальную дорогу от дворца до императорской гробницы, потребовалось три месяца и девять тысяч рабочих. Носильщики, отобранные по весу и росту, день и ночь тренировали церемониальный шаг. Гробница находилась в провинции Чжили, не очень далеко от Пекина. Каждое утро на толстую доску ставили стол и стулья, вес которых приблизительно равнялся весу гроба. На стол ставили полную чашку с водой. По плечам носильщиков один из чиновников забирался на эту конструкцию и садился на стул. В его обязанности входило следить за тем, чтобы при движении вода в чашке не расплескалась. Тренировки носильщиков продолжались до тех пор, пока на стол не проливалось ни капли воды.

В сопровождении Жун Лу мы с Нюгуру совершили вояж с целью осмотреть гробницу. Официально она называлась Благословенная земля вечности. После долгого путешествия у меня сильно затекли и закоченели ноги. Солнце никак не хотело выглядывать из-за туч. Нюгуру и я были в традиционных белых траурных одеждах. Дул сильный ветер. Нюгуру думала только о том, как бы поскорей вернуться назад.

Гробница меня очень тронула. Она состояла из двух мавзолеев, расположенных в поросших соснами горах. Сянь Фэн будет лежать в одном из них неподалеку от своих предков. Между мавзолеями пролегала церемониальная дорога, вымощенная мрамором и обрамленная огромными каменными скульптурами, изображавшими слонов, верблюдов, грифонов, лошадей и воинов. Мы прошлись по этой дороге и увидели павильон, в котором хранились золотые троны Сянь Фэна, и его желтые драконьи одежды. Их будут выносить во время ежегодных празднований памяти императора. Как и мавзолеи наших предков, последнее пристанище Сянь Фэна будет иметь своих слуг и охраняться гвардейцами. Губернатору Чжили было поручено тщательно следить за тем, чтобы ни одна живая душа не нарушала покой этого святого места.

Мы вошли в мавзолей, высеченный в цельной скале, его верхняя куполообразная часть называлась Городом сокровищ. В нижнюю часть, где располагалась собственно гробница, вела лестница.

При свете факела мы осмотрели внутренность гробницы. Она представляла собой сферу диаметром около шестидесяти футов, облицованную белым мрамором. В центре ее на резном основании стоял каменный саркофаг. Именно в него в день похорон будет помещен гроб императора Сянь Фэна.

С каждой стороны от него стояли по шесть саркофагов меньшего размера, розового цвета, с изображениями фениксов. Мы с Нюгуру переглянулись и поняли, что два из этих саркофагов предназначены для нас. На их крышках были высечены наши имена и титулы: «Здесь лежит Ее Материнское Величество благословенная императрица Ехонала» и «Здесь лежит Ее Материнское Величество безмятежная императрица Нюгуру».

Холод смерти пробрал меня до костей. В нос ударил запах смерзшейся земли. Жун Лу призвал главного архитектора. Это был человек лет шестидесяти, тощий и маленький, ростом едва ли не с ребенка. В глазах его светился ум, а поклоны он делал с такой грацией, что впору вспомнить главного евнуха Сыма. Я обратилась к Нюгуру, ожидая, что, может быть, она захочет первая что-нибудь сказать. Но она только покачала головой. Тогда я приказала архитектору подняться с колен и спросила, что заставило его избрать именно это место для захоронения.

Он ответил:

— Я выбрал это место, основываясь на фэн-шуй и расчетах. — Голос у него был чистым, с легким южным акцентом.

— А какие инструменты ты использовал?

— Компас, Ваше Величество.

— Что же такого особенного в этом месте?

— Согласно моим расчетам, а также расчетам других специалистов, в число которых входят императорские астрологи, именно здесь происходит дыхание земли. Центральная точка этого места впитывает в себя энергию вселенной. Именно здесь, по нашему мнению, самое подходящее место для рытья Золотого колодца. Именно здесь, в самой середине...

— А что Его Величество возьмет с собой? — перебила его Нюгуру.

— Кроме любимых золотых и серебряных скрижалей, книг и манускриптов, Его Величество возьмет с собой лампы. — Архитектор указал на два гигантских кувшина, стоящих по обеим сторонам от постели.

— Что у них внутри? — спросила я.

— Древесное масло и хлопковые жгуты.

— Вы считаете, что они будут гореть? — спросила Нюгуру, подходя поближе к кувшинам.

— Разумеется.

— Я хотела сказать, как долго они будут гореть?

— Вечно, Ваше Величество.

— Вечно?

— Да, Ваше Величество.

— Однако здесь сыро, — заметила я. — Видно, сюда откуда-то просачивается вода.

— Какой ужас! — воскликнула Нюгуру.

— Против этого я предусмотрел дренажную систему. — Архитектор показал нам, что саркофаги слегка наклонены. — Вода будет стекать по специальным желобам вниз, а потом вытекать наружу.

— А как насчет безопасности? — спросила я.

— Ваше Величество, здесь предусмотрены три большие каменные двери. Каждая состоит из двух мраморных панелей, укрепленных на медной раме. Как вы сами можете видеть, внизу каждой двери, где обе панели сходятся, имеется углубление в форме половинки арбуза. Над этими углублениями, в толще стены я поместил по каменному шару. Дорожки для этих шаров уже готовы. Когда погребальная церемония завершится, мы сдвинем каменные шары с помощью специального крюка и заставим их упасть прямо в углубления. А когда шары упадут куда следует, двери будут закрыты намертво.