Человек, назначенный двором для казни над Су Шунем, был известен под именем Раз-плюнуть — он выполнял свою работу с поразительной скоростью. Я понятия не имела о том, что подкуп палача стал в государстве уже традицией. Чтобы увеличить свои доходы, представители этого грязного ремесла, начиная с самого палача и кончая точильщиком топора, работали сообща.
Уже в тюрьме приговоренному приходилось очень плохо, если его семья не смогла как следует подкупить нужных людей. К примеру, его костям и суставам наносились невидимые, незаметные посторонним глазам повреждения, из-за которых узник на всю жизнь (в случае спасения) оставался калекой. Если же узник был приговорен к медленной смерти через четвертование, то палач, если его не подкупить, мог растянуть экзекуцию на девять дней и поддерживать в несчастном жизнь даже тогда, когда его тело уже превращалось в обрубок без конечностей. Но в случае хорошей взятки нож палача мог войти прямо в сердце несчастного, так что страдания его кончались мгновенно.
Я узнала, что, когда речь шла об обезглавливании, существовало несколько уровней «обслуживания». Семья приговоренного и палач приходили к соглашению путем переговоров. Если палач оставался неудовлетворенным, то он просто отрубал голову, которая откатывалась в сторону. С помощью подручных, которые прятались в толпе, эта голова могла «исчезнуть» и не находиться до тех пор, пока семья не отстегивала нужную сумму. После этого семье предстояло заплатить также за то, чтобы голова была пришита обратно к телу. Если же сумма сразу устраивала палача, то он выполнял свою работу так, чтобы после казни голова и тело соединялись друг с другом с помощью полоски кожи. Такой результат требовал от палача большого мастерства, но Раз-плюнуть обладал в этих делах настоящим талантом.
Я попросила Жун Лу привести ко мне Раз-плюнуть для беседы. Мне хотелось услышать собственными ушами, как идет подготовка к казни Су Шуня. Закон запрещал мне самой встречаться с таким человеком, поэтому я наблюдала за палачом из-за тонкой перегородки.
— Слова «рубить» или «резать» не подходят для описания моей работы, — начал он на удивление приятным голосом. Это был маленький, коренастый человек с короткими и толстыми руками. — Правильное слово здесь — «отделять». Именно это я и делаю. Отделяю. Я держу нож за рукоятку лезвием назад и тупой стороной у локтя. Когда поступает приказ действовать, я выбрасываю нож в мгновение ока. Большинство людей, ожидающих смерти, при виде меня не способны устоять на ногах. Девять из десяти не могут даже путем встать на колени. Моему помощнику приходится поддерживать их за плечи и приподнимать косичку. В данном случае я буду стоять позади Су Шуня, слегка слева, чтобы он меня не видел. Мне же он будет виден с самого момента, как его доставят на эшафот. Я успею изучить его шею, чтобы правильно наметить место удара.
Для начала я ударю его левой рукой по правому плечу. Удар не должен быть слишком сильным, иначе приговоренный испугается и может даже отпрыгнуть. Этот удар должен всего лишь заставить его повернуть голову, и тут я резко выдвину локоть. Лезвие должно войти точно между шейными позвонками. Потом я начну поворачивать нож влево по окружности, но, прежде чем круг замкнется, я ногой дам приговоренному пинка, чтобы его тело упало прямо вперед. Бить надо быстро, иначе вся моя одежда будет забрызгана кровью, а это в моей профессии считается плохим предзнаменованием
Наступил день казни Су Шуня. Позже Жун Лу мне рассказывал,что он в жизни не видел, чтобы на казни присутствовало столько народа. Все прилегающие к площади улицы были запружены людьми, которые сидели даже на крышах и на деревьях. Дети заранее наполнили карманы камнями и распевали веселые песни. Пока клетка с Су Шунем двигалась по городу, люди награждали его плевками. Когда кортеж прибыл на место казни, все лицо Су Шуня было заплевано и разодрано до крови.
Перед тем как взойти на эшафот, Раз-плюнуть опустошил бутылку с горячительным. Он все никак не мог поверить, что должен обезглавить самого Су Шуня, он привык получать от него приказы обезглавливать других.
Что касается самого Су Шуня, то он называл свой провал «лодкой, утонувшей в сточных водах». Он выкрикивал в толпу, что «императрицы — любовницы принца Гуна». Голова Су Шуня скатилась не хуже, чем у простолюдина.
Зрелище этой казни преследовало меня долгие годы. Я имела о ней самое живое представление благодаря описаниям Жун Лу. Ань Дэхай говорил, что после этой казни я стала громко кричать во сне и все убеждала кого-то, что хочу родить дюжину детей и жить, как простая крестьянка. Еще Ань Дэхай говорил, что во сне я без устали вертела шеей, словно пытаясь ускользнуть от ножа.
Огромное состояние Су Шуня было поделено между представителями императорской семьи в качестве компенсации за перенесенные ими унижения. За одну ночь мы с Нюгуру стали очень богаты. Она принялась покупать драгоценности и одежду, а я платила шпионам. Пережитое покушение совершенно расшатало мои нервы и обострило тревогу за свою жизнь. Еще на эти деньги я купила оперную труппу Су Шуня. В моей одинокой жизни вдовствующей императрицы опера стала отдушиной.
Двор единогласно принял мое предложение, которое я сделала от имени Тун Чжи, о повышении в должности Жун Лу и Ань Дэхая. С этого момента Жун Лу занял высший пост в китайском военном командовании. Теперь он нес ответственность за безопасность не только Запретного города и столицы, но и всей страны, и носил титул: главнокомандующий императорскими военными силами и министр императорского дворцового хозяйства. Что касается Ань Дэхая, то к нему перешла должность главного евнуха Сыма. Он получил второй ранг, соответствующий рангу министра двора, выше которого евнух в Китае получить не мог.
После всех волнений мне необходимо было сделать небольшую передышку. Я пригласила Нюгуру и Тун Чжи в Летний дворец покататься по озеру Кунмин, подальше от разрушений, произведенных иностранными интервентами. Озеро было окружено плакучими ивами и покрыто цветущими лотосами. Плодородные поля вокруг напоминали мне местность к югу от реки Янцзы, где находился мой родной город Уху.
Тун Чжи пожелал кататься в большой лодке Нюгуру вместе с многочисленными гостями и придворными. Я же плавала в маленькой лодочке с Ань Дэхаем и Ли Ляньином на веслах. Красота окружающего ландшафта захватила меня полностью. Я так хорошо себя чувствовала, что мне даже показалось, что все трудности уже позади. Раньше я часто бывала в этой резиденции, однако всегда с великой императрицей Цзинь. Она так тщательно за мной следила, что я понятия не имела даже о том, как выглядит главный дворец.
В двенадцатом веке здесь находилась столица северного царства Сун. С течением времени императоры многих династий строили здесь разные павильоны, башни, пагоды и храмы. Во времена династии Юань[11] озеро было расширено и стало частью императорской водной системы. В 1488 году императоры династии Мин, которые преклонялись перед естественной красотой природы, начали строить на озере императорскую резиденцию. В 1750 году император Чен Лун решил продублировать здесь полюбившиеся ему пейзажи Ханчжоу и Сучжоу. Прошло пятнадцать лет, прежде чем строительство дворца под названием «Город поэтического очарования» подошло к концу. Южный архитектурный стиль был тщательно скопирован. История этого дворца стала живой летописью царского двора и эталоном несравненной красоты.
Я любила прогулки по Долгому променаду — крытому коридору, разделенному на множество отделений. Он начинался от Ворот приглашения луны и заканчивался Павильоном десятифутового камня. Однажды, остановившись отдохнуть возле Ворот разгона туч, я вспомнила о госпоже Юн и ее дочери, принцессе Юнь. При жизни леди Юн запрещала мне общаться со своей дочерью. Я видела девочку только на спектаклях и на семейных праздниках. У нее был узкий носик, тонкие губы и слегка заостренный подбородок. Взгляд ее всегда казался сонным и отсутствующим. Интересно, как она поживает теперь и что ей сказали о смерти отца?
