— Мой король, могу я спросить, что подвигло вас взяться за столь сложные и деликатные переговоры?

— Переговоры буду вести не я лично, а Каллин, или как там его на самом деле зовут, тот самый человек, потерявший память.

Рашлин кивнул и поспешил сменить тему разговора.

— Мне хотелось бы спросить вас о пленнике, моргравийском солдате…

— Я не намерен возвращать его соседям.

— Тогда смею ли я просить его у вас, ваше величество? Можно мне получить его в мое пользование, для опытов? — обратился к королю с просьбой барши, пытаясь при помощи чар проникнуть в мысли своего собеседника.

В тот же день несколько часов спустя Аремис, а также Мирт, Ферл и несколько других горцев, в числе которых был и Мегрин, встретили короля, гордо восседавшего на прекрасном жеребце.

— Ну разве он не великолепен? — напрашиваясь на похвалу, задал Кайлех вопрос своему гостю-невольнику.

Аремис был вынужден признать, что раньше ему не доводилось видеть коней столь редкостной красоты.

— Настоящий королевский скакун, ваше величество, — польстил он, заметив, что его слова обрадовали короля. — Вы позволите? — попросил он, желая погладить черный лоснящийся бок четвероного красавца.

— Разумеется, — разрешил Кайлех.

Соскочив на землю со своего гнедого скакуна, Аремис приблизился к Галапеку. Конь при его приближении мотнул головой. Аремис тихонько присвистнул.

— Никогда не видел большего гордеца, чем этот! — произнес он, осторожно обходя красивое животное, чтобы не напугать его.

— Угости его, Каллин! — предложил Мегрин и бросил наемнику яблоко, которое тот ловко поймал. — Он у нас привередливый, зеленых яблок не любит, его от них пучит.

Последняя фраза вызвала громкий смех собравшихся.

Аремис положил яблоко на ладонь и протянул Галапеку. Не сводя с коня восхищенного взгляда, он с удовольствием наблюдал за тем, как тот жадно съел лакомство. Прикосновение бархатистых губ к ладони вызвало в нем дрожь. А потом в голове словно прорвало запруду, и в его разум хлынула лавина воспоминаний — к нему вернулась память. Схватившись за голову, Аремис отшатнулся назад.

Первым к нему, соскочив с коня на землю, бросился Кайлех. Аремис в очередной раз удивился добросердечию горного короля, отсутствию в нем всякого высокомерия. Разве Селимус проявил бы заботу о простом человеке? Удостоил его хотя бы взглядом?

— Что с тобой, Каллин? Что случилось? — спросил король, протягивая к нему одну руку, второй держа коня на поводу.

Аремис был не готов сразу во всем признаться. Осторожная натура наемника заставила его схитрить, оставив дальнейшие объяснения на потом.

— Я… я… прошу прощения, ваше величество, у меня неожиданно разболелась голова, — пролепетал он. Аремис не лгал, голова у него действительно разболелась, причем не на шутку.

— Отведите его в замок! — приказал Кайлех одному из слуг. — Если станет лучше, мы отправимся с ним на прогулку завтра.

— Простите меня, — повторил Аремис. Он все еще не пришел в себя от потрясения. Это надо же, к нему вернулась память, причем столь неожиданно, что он сам испугался. Нет, надо хотя бы что-то сказать изумленным горцам. И он гордо расправил плечи.

— Я вспомнил. Меня зовут Аремис Фарроу, — проговорил он, надеясь, что такое признание не причинит ему особого вреда.

Кайлех пристально посмотрел на него.

— Мы кое-что слышали о твоей семье. Получается, что ты родом с одного из северных островов Гренадина. Что-нибудь еще вспомнил?

Аремис виновато потряс головой.

— Только это. Я ощутил приступ головной боли, и мне тотчас вспомнилось мое настоящее имя, — солгал он. — Простите, что расстроил вашу верховую прогулку.

— Ничего страшного, — простодушно заверил его Кайлех. — Я рад, что к тебе возвращается память. Сможешь сам взобраться на коня?

— Конечно, смогу. — Аремис снова потянулся к королевскому жеребцу; ему нужно было кое в чем убедиться. Он прикоснулся к шее Галапека, как будто прощаясь с остальными всадниками. Дрожь, передавшаяся ему от животного, была неподдельной. Магия! Он даже не понял, почему так решил. Просто понял, и все. Жеребец заколдован, причем здесь явно задействованы очень сильные чары. От ладони колдовство моментально передалось всему телу, и к горлу тотчас подступила тошнота.

— Мне нужно отдохнуть, ваше величество, прошу извинить меня, — сказал он, старясь, чтобы его голос прозвучал как можно более спокойно.

— Увидимся позже, Аремис Фарроу! — попрощался с ним Кайлех; лицо его снова приняло бесстрастное выражение.

Оставшись один в отведенной ему комнате, Аремис вспомнил все и пришел в ужас. Сама Чаща восстала против него и, применив магию, вышвырнула прямо в Скалистые горы. Судя по всему, Чаща не пожелала, чтобы он попал в Глухомань вместе с Уилом Тирском. Он только что просвистел мелодию песенки, любуясь попкой Илены, а в следующее мгновение Уил исчез. Аремис вспомнил также, что неожиданно воздух сделался холодным — даже леденящим — и сгустился, обволакивая его со всех сторон. Потом незримые руки со всей силой вытолкнули его из этого упругого воздуха и забросили совсем в другое место.

Именно магия Чащи на время лишила его памяти. Никакого удара по голове не было, понял Аремис, просто волшебный лес не пожелал его принять. Ему тотчас сделалось нехорошо при мысли о том, что Уил теперь остался один в обличье беззащитной молодой женщины и его подстерегает миллион опасностей. Впрочем, Уил Тирск способен постоять за себя. Правда, перед магией и он будет бессилен. Что, если Чаща сотворила с его другом то же, что и с ним самим? Может, ей не хочется, чтобы Уил добрался до Глухомани, и теперь его друг в каком-нибудь диком уголке королевства пытается припомнить, кто он такой?

Мысли Аремиса закрутились с небывалой быстротой. Нужно поскорее выбраться из Скалистых гор, вернуться на юг к Уилу. Он должен во что бы то ни стало найти друга и, если понадобится, помочь ему. Если же по прихоти судьбы Уил все-таки нашел Элизиуса, то, независимо от исхода их встречи, должен направиться в Бриавель, к королеве Валентине. В этом Аремис был уверен. Но если Уил до Элизиуса так и не добрался, и Чаща обошлась с ним столь же бесцеремонно, он мог вернуться в Моргравию. Маловероятно, что друг попал в горы, потому что дозорные Кайлеха непременно выследили бы его.

Мысли теснились в голове Аремиса. Однако, немного успокоившись, он почувствовал, что голова теперь работает яснее прежнего. Быть может, он даже окажет Уилу услугу, если останется у горцев. Его друг рассказывал о воине по имени Герин. Аремис был склонен думать, что наставник Уила погиб — долго держать пленника Кайлех не станет. Не стоит забывать и о том — если верить словам Уила, — что Герин был серьезной помехой на пути короля горцев. Однако Уил упрямо отказывался верить в то, что его наставник мертв, считая, что Кайлех будет держать его у себя в качестве приманки, на которую непременно клюнет Ромен Корелди — Кайлех не оставлял надежды заманить гренадинца в горную крепость. Аремис досадливо поморщился. Интересно, как поведет себя Кайлех, если ему сообщить, что Корелди давно мертв, а Уил поселился в теле Илены Аргорнской? Что подумает горный король, когда узнает, что Илена намерена освободить Герина из плена? А другой человек — человек Кайлеха — предатель, изменивший своему королю ради того, чтобы Уил и Элспит могли сбежать из горной крепости? Уил не раз говорил Аремису, что непременно вернется, чего бы ему это ни стоило, чтобы узнать о судьбе отважного Лотрина.

— Я обязан найти их ради Уила, — невнятно произнес Аремис и, опустив ноги на пол, сел на кровати. — Даже в плену от человека может быть польза.

Придя к такому выводу, он принялся размышлять о том, что случилось с ним недавно. Взять хотя бы новообретенную способность распознавать присутствие магии в окружающем пространстве. Колдовство волнами исходило от прекрасного королевского жеребца Галапека. Аремис вспомнил, как у него крутом пошла голова, стоило магии заговорить с ним. Ему оставалось лишь гадать, зачем Чаще понадобилось наделять его способностью чувствовать проявления волшебства, которые остаются неведомы другим людям. Чтобы убедиться в этой новой способности, ему пришлось во второй раз прикоснуться к Галапеку.