– Бросил! Сбежал! – вознегодовал Роман, подскочив на месте.

Оставшийся на поле брани юноша (по крайней мере Роману казалось, что боец очень молод) сражался теперь с четырьмя, и, надо сказать, весьма успешно. Второй противник, выронив дубину, схватился за разрубленное плечо и рухнул. «Алый» отскочил к дереву и не подпускал оборванцев: меч в его руке крутился восьмеркой, образовав неодолимую преграду. Улучив момент, он выхватил из-за пояса кинжал (во всяком случае, Роман счел таковым металлическую полосу с заостренным концом, упором для ладони и тремя кольцами для пальцев) и ударил того, что наступал на него слева. Выпустив рукоятку топора, нападавший прижал руки к ране и мучительно медленно, качаясь из стороны в сторону, осел на землю.

Юноша в алом плаще, очевидно, порядком устал, движения его становились менее уверенными и точными. Вот он оступился, покачнулся – и тут же дубина опустилась на его голову. Юноша зашатался, беспомощно уронив руки, и двое с яростными воплями ринулись вперед, чтобы добить жертву. Роман в отчаянии привстал и стиснул край пульта – но тут «алый» пригнулся и стрелой метнулся между противниками. Через несколько шагов он остановился – уже безоружный – и обернулся. А двое, хрипя и выплевывая кровь, пытались извлечь глубоко вонзившиеся клинки. Но удары были нанесены опытной рукой, и вскоре на поляне остался стоять лишь победитель; его окружали пять неподвижных тел.

– Вот это боец! Ну и парень! – в восторге вскричал Роман.

Юноша тем временем устало стер кровь со лба и выдернул свое оружие из тел убитых. Несколько раз воткнув в землю лезвия, он счистил с них следы крови и тщательно протер пучком травы. Внимательно оглядев место, где исчез «желтый», и побродив среди кустов, он нахмурился, посмотрел вдаль, точно надеялся увидеть там трусливого товарища, и зашагал прочь.

Роман осторожно поднял «жаворонка» и повел его следом. Юноша в алом шел по прямой, никуда не сворачивая, и Роман с невольной радостью приметил, что путь его лежит мимо разбитого корабля.

– Но сидеть и ждать мы не будем, не так ли? – строго спросил Роман свое отражение в стекле экрана и подмигнул ему. – Пожалуй, имеет смысл встретить его в пути, в привычной ему обстановке.

Громко насвистывая, Роман ломился сквозь путаницу ветвей, стараясь производить побольше шума. Наблюдая за юношей-аборигеном по наручному экрану, он с удовлетворением увидел, что тот хотя и насторожился, но отступать или сворачивать не собирается.

На прогалину они вышли одновременно – утомленный путник в сером от пыли плаще и землянин в своем блестящем подобии доспехов. Более всего оставленные Романом части скафандра и защитного комплекта походили на латы римского легионера, защищая тело от шеи до бедер и оставляя свободными руки. Дополняли импровизированный наряд шлем, наспех посеребренный хозяином, и обувь того же цвета – мягкие сапоги из водоотталкивающего пластиката. Роман хотел было украсить свой экзотический головной убор плюмажем, но потом решил, что это уже чересчур.

Незнакомец остановился, выжидающе глядя на землянина. Только тут Роман сообразил, что аборигены невелики ростом: юноша приходился ему ниже плеча. Нарочито неторопливо землянин протянул руки вперед, показывая пустые ладони. «Алый» подошел ближе, отцепил от пояса меч, что-то сказал и, приняв боевую стойку, сделал совершенно земной приглашающий жест. Роман покачал головой, расстегнул пояс скафандра и продемонстрировал полное отсутствие оружия. Юноша внимательно осмотрел пояс, смерил Романа удивленным взглядом и снова произнес что-то. Роман показал на свой рот и уши и выразительно развел руками.

– Аос левиор, – внятно повторил юноша. – Аос левиор? – И, видя, что его не понимают, попытался объяснить.

– Вао левиор, – сказал он, указывая по очереди на себя, свой меч и кольчугу. Затем, дотронувшись до «лат» Романа, он спросил: – Аос ди левиор?

– Н-да. Объяснились, – почесал за ухом Роман. – Левиор, – кивнул он, тронув меч. Приложив ладонь к груди, он добавил: – Левиор. – И отчаянно замотал головой. Чуть подумав, он показал на себя и представился: – Роман. Ро-ман.

– Ро-ман, – повторил юноша и, коснувшись двумя пальцами левого плеча, произнес: – Левиор Тано.

– Левиор Тано... Очевидно, «левиор» – военное звание или титул, а Тано – имя? Пусть будет так.

Юноша снова указал на Романа, обвел рукой горизонт и вопросительно посмотрел новому знакомому в глаза. Присев на корточки, Роман изобразил на земле прямую линию, свой корабль и идущих к нему двух человечков: побольше и поменьше.

– Левиор Тано, – прокомментировал он, рисуя маленькую фигурку. – А это я, Роман.

Землянин встал и махнул рукой в ту сторону, где томился покалеченный «Венечка».

– Левиор Тано и Роман, – повторил он и для верности пошевелил пальцами, изображая, как они туда пойдут.

Тано, поколебавшись, согласно кивнул, и новые знакомые тронулись в путь. По дороге Роман показал своему спутнику маленький экран, на котором среди зелени выделялись две крохотные фигурки – красная и серебряная.

– Левиор Тано и Роман, – объяснил он недоумевающему юноше, одновременно поражаясь, как много можно сказать всего двумя словами, если помочь себе выразительной жестикуляцией. Тано, что-то сообразив, поднял глаза к небу и заметил «жаворонка». Сделав удивительный по красоте плавный жест, соединяющий летуна и наручный экран, он вопросительно взглянул на чужака. Роман засмеялся и кивнул. Догадливость Тано удивила его: ведь юноша впервые видел подобное устройство!

Они шли, присматриваясь друг к другу. Правда, немного мешала разница в росте. Роману нравился открытый взгляд Тано, его легкий шаг привычного к долгой ходьбе человека, уверенные скупые движения: ни лишнего жеста, ни суетливого любопытства. Тано разглядывал незнакомца точно старого друга, с которым не виделся много лет, – дружелюбно, с улыбкой, словно подмечая мельчайшие изменения в знакомом облике.

Часа через два Роман заметил, что Тано дышит тяжелее и все чаще смахивает рукавом испарину. Остановившись, землянин жестами предложил ему передохнуть. Завидев дерево со знакомыми «баклажанами», Роман устремился к нему. Набрав столько, сколько смог удержать в руках, он принес их усталому Тано. Аппетит не подкачал: юноши моментально уничтожили сочные плоды. Заморив червячка, Роман встал.

– Сиди, сиди, левиор Тано, – сказал он вскочившему было юноше и, положив тому руку на плечо, заставил сесть. – Я поброжу вокруг. – И он махнул рукой на окружающие заросли.

Казалось, Тано понял. Он снова сел, провожая глазами гиганта в блестящей одежде.

А Роман вскоре набрел на круглую поляну – одну из тех, без единой травинки. Осторожно, пробуя сначала ногой пересохшую и растрескавшуюся почву, он сделал четыре шага к центру. Внезапно у него запершило в горле, глаза заволокло красной пеленой. Роман охнул, попытался крикнуть, но закашлялся, а кашель тут же перешел в сипение: удушье перехватило горло, пальцы скрючило судорогой.

– Тривель! Тривель! – услышал он словно сквозь вату, и тут его рванули назад за локти. – Аос тривельта!

Тано, сгибаясь под тяжестью теряющего сознание Романа, буквально выволок его за пределы страшного круга. Больше часа Роман лежал в тени, приходя в себя и наблюдая, как посиневшие было кисти рук постепенно обретают обычный цвет. Покашливая, Тано принес пригоршню мелких мясистых листьев и, размяв их, несколькими каплями сока смочил пострадавшему губы, а влажной массой обложил лоб и виски. Два листа он разжевал сам.

Когда Роман наконец смог без поддержки подняться, он впервые в жизни почувствовал, что у него противно дрожат и подгибаются колени.

– Спасибо тебе, Тано, – сказал он с чувством, дотронувшись до руки спасителя. – По-моему, ты вытащил меня из оч-чень неуютной могилы.