– А если я в дом привел женщину, ты должна принять ее, потому что я этого хочу.

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Таня опять кивнула, и слезы, которые она так долго сдерживала, покатились по ее щекам.

Пантера тяжело вздохнул. Его длинные, тонкие пальцы потянулись и вытерли слезы с ее щек.

– О, Дикая Кошка! Ты зря причиняешь себе боль. Если бы ты не причинила мне такую же боль своим гневом, я бы не отплатил тебе тем же. А где твоя вера в нашу любовь? Ты так низко ценишь меня, считая, что можешь стать нежеланной для меня, когда носишь нашего ребенка? Я ведь говорил совсем другое. Я уже говорил тебе, мне не нужна никакая женщина, кроме тебя.

Он заключил в объятия сотрясающуюся от рыданий Таню.

– Пленницу я привез для Черного Котла вместо той, которую он выменял на Мелиссу.

Все эмоции, которые она сдерживала в себе, вылились наружу. Таня прижалась к Пантере и дала волю слезам. Потом она начала икать и тихо лежала в его объятиях.

– Я так виновата, Пантера. Все эти дни мои нервы были на пределе, – объяснила она. – Ты опоздал, и я так волновалась. Потом я увидела ее, а она была такая тоненькая и красивая, что меня охватила ревность, и я не могла трезво рассуждать и отличить белое от черного.

Пантера слегка отстранился от нее, чтобы можно было видеть ее лицо.

– Больше ты во мне не сомневайся, Дикая Кошка, – серьезно сказал он. – Это оскорбляет мою честь.

– Больше никогда, – пообещала она.

– А теперь умойся. Сейчас я оденусь, и мы пойдем и подарим Черному Котлу новую рабыню.

Она одарила его улыбкой, согревшей его сердце до самых глубин.

Если воины не совершали набеги, то уходили на охоту, заготавливая мясо на зиму. Зима установилась быстро и была суровой. За ночь замерзла речка, валил сильный снег и дул такой страшный ветер, что трудно было что-нибудь разобрать на расстоянии двух шагов. Деревня была окружена со всех сторон горами, поэтому здесь не бушевала буря, но все равно Таня не могла припомнить такой зимы в Пенсильвании. Несколько сантиметров снега заставляли жизнь города замедлить свой ход, ползти, если не сказать остановиться совсем. Здесь же снег лежал не просто слоем в несколько сантиметров. Его высота измерялась метрами, и если вдруг тебя занесло снегом, тебе придется ждать до весны, пока можно будет снова свободно двигаться.

Дни становились короче, а походка замедлялась. Однажды Таня ходила проведать своих родителей. Она осторожно шла по льду и снегу к дому Черного Котла. Как обычно, детеныши пантеры бежали рядом с ней. Теперь они подросли, но не стали менее игривыми. Пантера много с ними занимался и достиг кое-каких результатов, однако они по-прежнему был очень шумными плутами.

Таня и Мелисса коротали время, занимаясь шитьем одежды для своих будущих малышей. В отличие от Тани, Мелисса чувствовала себя плохо как эмоционально, так и физически. Казалось, что ее беременность протекает вовсе не хорошо. Очень часто она не могла нормально есть, и у нее постоянно болела спина. Ее кожа приобрела желтоватый болезненный цвет, она не набирала должного веса. Таня сильно волновалась за нее.

Когда Пантера не присутствовал на собрании вместе с другими воинами, то находился в основном дома. Мелисса больше не нервничала в его присутствии, и они втроем спокойно проводили время.

Пантера начал мастерить люльку для своего малыша. Час за часом он с любовью подбирал дерево и искусно вырезал на нем различные фигурки. Он также соорудил рамку для люльки, чтобы Таня могла привязывать ее к своей спине или спине лошади. Таня покрыла люльку кожей и обтянула ее мягкой шкурой, а потом украсила творение рук Пантеры бусинками. Пока она шила крошечные мокасины и одеяла, Пантера вырезал из дерева маленькие игрушки и погремушки. Он даже сделал крошечные фигурки, нанизал их на нитку и привязал к люльке, чтобы они могли развлечь его малыша. Игрушки, в своем красочном наряде, будут танцевать и греметь на легком ветерке, и пока малыш будет слишком маленьким, чтобы держать в руках погремушку, он будет наблюдать за ними и слушать их звон.

Дни были короткие, и обычно стояла мрачная, погода или было слишком холодно, чтобы что-то делать на воздухе. За стенами хижины завывал ветер. После наполненных делами лета и осени размеренный шаг зимы не устраивал Таню. Единственное, что ей по-настоящему нравилось, это длинные зимние ночи, когда она лежала в объятиях Пантеры, крепко прижавшись к нему, а он ночь за ночью доказывал ей свою любовь.

Декабрь близился к концу. Впервые Таня с Мелиссой проведут Рождество не со своими семьями. Здесь не отмечали этого праздника, не пели рождественские гимны, не ели яичный крем и не жгли полено в сочельник. Здесь не было подарков в ярких обертках и не совершали праздничных покупок. Здесь не прятали до поры и не заворачивали подарки, не было нарядной елки и зажженных свеч. Никто не посещал церковных служб, не устраивал праздничных обедов, когда столы ломились под тяжестью индейки, приправ, сладких тыквенных пирогов с изюмом и миндалем.

Таня так вошла в роль жены Пантеры, что абсолютно не представляла, когда наступит Рождество. Однако для Мелиссы все было по-другому. Она понимала, что приближается время праздников, но она, как все индейцы, теперь отсчитывала время по луне и временам года, а не по дням.

Мелисса, с другой стороны, постоянно делала надсечки на куске коры и таким образом отсчитывала дни с момента их появления в индейском лагере.

– До Рождества остается всего лишь семь дней, – однажды днем между делом заметила она.

– Что ты сказала? – переспросила ее Таня.

– Только неделя до Рождества, – повторила Мелисса, тяжело вздохнув. – Интересно, Рождество отмечают без нас? Наверное, да.

Таня подняла брови от удивления, а потом задумчиво сказала:

– Да, я тоже так думаю. Ты поэтому такая хмурая в последнее время? Я думаю, это потому, что тебе нездоровится.

– Мне кажется, и потому, и по-другому. А ты не скучаешь по Рождеству, Таня? – Глаза Мелиссы наполнились слезами.

Таня с трудом сглотнула.

– Я скучаю по своей семье. Я даже скучаю по Джулии, как бы ни раздражала она временами. – Она засмеялась, содрогаясь.

– Жаль, что индейцы не отмечают Рождество, жаловалась Мелисса. – Мне бы хотелось хотя бы украсить маленькую елку, съесть чашку яичного крема, пообщаться с приятелями…

Голос Мелиссы умолк в отчаянии. Таня резко затрясла головой, отгоняя печальные мысли и чувства.

– Лучше об этом не думать, Мелисса, – посоветовала она. – Хотя я сейчас отдала бы мешок золота в обмен на ножку индейки. Беременность определенно улучшает аппетит.

Поздно ночью Таня думала о своем разговоре с Мелиссой. Как бы ей хотелось сделать что-нибудь для ободрения своей маленькой подруги. Наконец она разработала план.

На следующее утро она поведала свои мысли Пантере. Он слушал из чувства вежливости рассказ о том, как отмечают Рождество и о его традициях. Когда она попросила разрешения срубить маленькую сосну и принести ее в дом, он ей отказал. Все живое нужно почитать и не лишать жизни без надобности, тем более сосновое дерево. Сосна считается у индейцев священным деревом, они верят, что в ней находятся определенные добрые духи. Он позволил украсить живую елку где-то рядом, но не рубить ее. К тому же он пообещал ей индейку.

Несколько дней Таня тайком делала маленькие кожаные украшения и красила их в яркие цвета. В канун Рождества Таня отправила Мелиссу на несколько часов к Застенчивой Лани, как бы помогать. Из скромного запаса муки и соли она испекла тыквенный пирог и приготовила сливочный пудинг. Она сделала из меда леденец, пожарила кукурузные хлопья и запекла тыкву. Принесенную Пантерой индейку она выпотрошила и поставила жарить.

Когда Мелисса вернулась, Таня потащила ее на край деревни, где они выбрали маленькую сосну как раз для их цели. Несколько любопытных чейинцев наблюдали, как они украшали деревце. Потом они немного отошли и любовались своей работой.