Рис. 80. Свеча вернулась на круги своя (снимки шестой и седьмой).
Свеча висела у двери секунд двадцать. Затем она стала перемещаться в сторону дивана, уже с потерей высоты. Налево от двери стоял невысокий сервант, на нём — будильник. Пролетая мимо него, свеча как бы притянула будильник к себе, и он упал на пол, разбившись при этом.[xxiii] Скорость полёта свечи, отметил А.А.Шлядинский, составляла около полуметра в секунду. Долетев до середины дивана, свеча вновь зависла над его сиденьем на высоте примерно 10 сантиметров. А.А.Шлядинский сделал четвёртый и пятый снимки (они оказались стереопарой!), после чего свеча почти по горизонтали двинулась к подсвечнику и зависла над ним примерно на минуту на высоте около 15 сантиметров. Этому зависанию соответствуют шестой и седьмой снимки.
Далее свеча опустилась на подсвечник и погасла. Это произошло в 12 часов 10 минут.
Александр Анатольевич проявил плёнку и сделал пробные отпечатки. Стало заметно, что плёнка плохо промыта. Разрезав плёнку на отдельные негативы, он положил те семь негативов в фотованночку для повторной промывки смесью горячей и холодной воды из-под крана. Подойдя через некоторое время к ванночке, обнаружил, что из крана течёт лишь горячая вода и негатив первого снимка лишился вследствие этого эмульсии с изображением. Остальные негативы повреждены не были. Высушенные негативы Александр Анатольевич положил в спичечный коробок.
Открыв коробок около десяти часов вечера 1 апреля, он не нашёл там негатива второго снимка. Тщательные поиски ничего не дали. В ночь с первого на второе апреля, часа в три ночи, Александр Анатольевич внезапно проснулся с мыслью проверить негативы. Открыв коробок, он нашёл, что негатив третьего снимка потерял эмульсию и стал прозрачным, заметно уменьшившись в размерах по длине и ширине.
Шло очевидное уничтожение уникальной «улики», и А.А.Шлядинский не без оснований предполагал, что это — «хулиганства» всё той же самой булавки. Пришлось принять некоторые меры, в частности, поместить её внутрь специальной геометрической фигуры. Александр Анатольевич созвонился со мной, мы посоветовались, и второго апреля он передал мне на хранение все оставшиеся негативы и почти все отпечатки, в частности, единственный отпечаток с попавшего под струю горячей воды негатива первого снимка.
Рис. 81. Шло уничтожение уникальной «улики». Справа вверху — скукожившийся и потерявший эмульсионный слой негатив третьего снимка. Слева вверху — сохранившийся нетронутым негатив седьмого снимка. Внизу на линейке — та самая хулиганствующая булавка.
Сразу отмечу, что у меня дома процесс уничтожения улик не наблюдался, но я считал необходимым отпечатать дополнительное число фотографий — как с сохранившихся негативов четвёртого, пятого, шестого и седьмого снимков, так и с отпечатков первого, второго и третьего снимков, негативы которых оказались уничтожены или испорчены. К выполнению этой задачи я привлёк очень надёжных и добросовестных людей, пояснив им, в частности, особую ценность единственного отпечатка с негатива первого снимка. Меня заверили, что не подведут. Да я и сам был в этом уверен.
Через несколько дней мне сообщили, что моя просьба выполнена. При встрече я просмотрел все новые отпечатки и остался ими вполне доволен. Попросил вернуть все оригиналы и среди них самый ценный — отпечаток с негатива первого снимка. В ответ смущённое молчание, потом разъяснение: оказывается, отпечаток исчез… Правда, после того как с него было сделано два снимка. И ещё: во время фотографических работ с этим материалом и после них вблизи моих фотографов несколько раз наблюдались какие-то странные световые вспышки…
Но я считал необходимым размножить эту «улику» в ещё большем масштабе. 5 мая 1990 года газета «Вечерняя Москва» опубликовала подготовленную её корреспондентом Андреем Абросимовым статью «Бес на кончике иглы». Статья была снабжена фотографиями и обещанием А.А.Шлядинского повторить тот эксперимент в присутствии корреспондентов.
14 августа 1990 года над той булавкой вновь был совершён ритуал экзорцизма. На этот раз дома у Александра Анатольевича собрались заведующий лабораторией психотроники В.Т.Исаков, два корреспондента газеты «Вечерняя Москва», включая А.Абросимова, и я. Уже описанная выше процедура началась ровно в 19.00. В 19.02 А.А.Шлядинский, закончив процедуру, сел на диван рядом со мной. Ещё через две минуты мы услышали, как с потолка возле окна что-то посыпалось вниз. Бросились к окну — на подоконнике лежат 6 булавок! Одну нашли на полу. Эти булавки несколько отличались от той, над которой проводился ритуал, но подобные выпавшим были среди швейных припасов в другой комнате квартиры А.А.Шлядинского. С моей точки зрения — типичный полтергейстный эффект: появление в помещении до того отсутствовавших в нём предметов! Ритуал был повторён ещё дважды, но более ничего чётко необычного не наблюдалось.
Рис. 82. Булавки, выпавшие с потолка на подоконник в комнате, где происходил повторный сеанс «обезвреживания» булавки.
Видимо, это действо разбудило какие-то дремавшие в той булавке силы. Первые признаки проявились вечером 16 августа: выпала угрожающая записка. Тем же вечером в 23.00 позвонил А.А.Шлядинский: «Игорь Владимирович! У меня всё летает!» Лишь один штрих из его рассказа: «Около полудюжины томов Большой Советской Энциклопедии летают, как птички, из комнаты в комнату. Прошёл к себе, отмахиваясь от них, как от роя мух». В ответ я предложил взять булавку себе.
Вопрос о передаче мне этой злокозненной булавки обсуждался и в последующие дни. Александр Анатольевич предупреждал меня, что может быть всё. Я же, опираясь на опыт успешного хранения негативов, которые у него стали уничтожаться, всё же думал взять булавку. Окончательное решение об этом было нами принято 19 августа.
20 августа около полудня я вышел из своей квартиры к мусоропроводу. Выбросил мусор и, повернувшись, чтобы подняться на полмарша вверх, услышал звон вдребезги разбивающегося стекла. Это упал надёжно державшийся вот уже 16 лет плафон, что был укреплён на стене над лифтом. Осколки были найдены даже в закоулках лестничной площадки нижнего этажа. 21 августа вечером я взял от Александра Анатольевича ту иглу.
Около месяца было спокойно. А потом началось. Даже сейчас, почти год спустя, я не решаюсь описать то, что было. Разве что самое малозначительное: в комнате вдруг сам собой гас свет и одновременно слышался щелчок сработавшего выключателя. В конце октября я вернул булавку А.А.Шлядинскому. Через две-три недели у меня дома действа пошли на убыль.
А Александр Анатольевич продолжал эксперименты с булавкой. В час сорок ночи с 5 на 6 января 1991 года он освободил её из «заключения» (она всё время — и у него, и у меня — хранилась в специальной геометрической фигуре, которая не должна была позволить ей «хулиганить», но не всегда это помогало) и путём специальной процедуры как бы воспринял от неё часть «энергии». Через 15 минут булавка вновь была посажена в «заключение», а Александр Анатольевич решил использовать полученную «энергию» для искусственного воспроизведения ряда аномальных феноменов. Вот как он сам рассказывает об этом:
— Я положил на журнальный столик электрическую лампу мощностью 150 ватт (на 220 вольт) и, приблизив к ней ладони, приказал ей мысленно подняться в воздух. После моего приказа лампа плавно взлетела, совершила несколько переворотов и неподвижно зависла примерно в полуметре от книжных полок на высоте около 160 сантиметров от пола. В руках при этом никаких особых ощущений не возникло, и я попробовал их немного удалить от лампы, а потом опустить вниз. Лампа при этом продолжала висеть в воздухе, что позволило мне сделать несколько снимков, используя устройство замедленного автоспуска. Если я удалял от висящей лампы руки более чем на 40–50 секунд, она начинала медленно опускаться к полу, но стоило мне приблизить вновь ладони, как она снова поднималась до прежней высоты. Все попытки заставить её подняться выше не имели успеха. Тогда я мысленно приказал лампе зажечься; примерно через две секунды после этого приказа она вспыхнула ярко-белым светом, причём свет исходил не от нити накала, а от всего стеклянного баллона, как если бы он изнутри был окрашен люминесцентным порошком. По мощности свечение соответствовало электрической мощности лампы. Я осторожно дотронулся до металлического цоколя — никакого электропотенциала на нём не почувствовал. Тогда я взял лампу в руку — она продолжала светиться. Примерно через три минуты свечение самопроизвольно прекратилось. Я попытался его возобновить, но по баллону беспорядочно «пробежало» несколько вспышек, и он стал нагреваться. Опасаясь, что лампа может взорваться, я прекратил экспериментировать.
