Более плодотворным оказался рассказ снохи этой женщины, второй жены её сына. По словам снохи, она никогда не верила во всякую чертовщину, но убедилась, что посторонние предметы появляются в квартире и тогда, когда там никого, кроме неё и её грудного ребёнка, нет. Так, недавно она целый день пробыла в квартире одна и, перекладывая в очередной раз ребёнка, обнаружила в кроватке английскую булавку, лежавшую под головкой ребёнка. Сказала об этом мужу, но тот заявил, что это его мать колдует. На вопрос, как же мать или кто-либо мог это сделать, не заходя в квартиру, муж ответил: «На то есть колдовство!»

С каждым новым штрихом суть дела становилась для меня всё более и более ясной. Никому из членов этой многострадальной семьи не приходила мысль, что странные происшествия, коим они оказались свидетелями, могут происходить сами по себе, самопроизвольно, без участия рук человеческих! Потому-то они и умозаключили, что для этого требуется человек, лицо, вообще говоря — любая подходящая персона, на которую можно «списать» все эти необъяснимые происшествия. Необходим виновник, «стрелочник», ответственный за эти несуразные события. И всё это очень серьёзно, потому что несуразность происходящего в корне подрывала основы сложившегося в этой семье мировоззрения, до сих пор непротиворечиво объяснявшего действительность. В роли «стрелочника» выступает то «свихнувшаяся» по мнению мужа и сына их жена и мать, то колдунья — либо, по мнению матери — первая жена сына, либо, по другому мнению сына — его же собственная мать. И сразу всё становится на свои места, поскольку все несуразности получают «правдоподобное» объяснение и мир перестаёт рушиться. А то, какой ценой это достигнуто, отходит на второй план. И уже становится неважно, что одна из предполагаемых «стрелочниц» объявлена колдуньей, а другая — сумасшедшей. Главное — уберечься от крайне болезненной ломки собственного мировоззрения, представления о возможном и невозможном.

Всё это я терпеливо объяснил двум пришедшим ко мне женщинам. Более понятливой оказалась сноха, чему способствовали как её критический настрой, так и наблюдения за странными проявлениями в отсутствие в квартире посторонних. В конце концов и её свекровь припомнила случаи, когда посторонние предметы появлялись в квартире при отсутствии и мужа, и сына, и первой жены последнего. Я пояснил, что связь полтергейста с колдовством в их случае носит всего лишь гипотетический характер, но связь с полтергейстом всего того, что они наблюдали — неоспорима. Поэтому нужно прекратить бесплодные поиски «стрелочника» в лице то колдуньи — первой жены сына, то колдуньи-матери, то той же, но уже «свихнувшейся» матери. В том, что происходит, скорее всего «виноват» полтергейст — весьма редкое аномальное явление, с которым, к несчастью, столкнулась эта семья. Напряжённые отношения в семье, продолжал я, могут быть одной из причин, провоцирующих проявления полтергейста. Восстановление же мира в семье, бывает, прекращает полтергейст. Я посоветовал обеим женщинам рассказать всё это своим мужьям.

Выходя из своего гостиничного номера, старшая из женщин произнесла вслух: «Как же это я зазря на своего старого грешила? Буду просить у мужа прощения!» Эти её слова ещё более укрепили во мне уверенность, что мир в этой семье восстановится, а вместе с ним, скорее всего, прекратятся и проявления полтергейста. Однако ситуация требовала наблюдения, и я попросил своего коллегу из этого города поддерживать связь с пострадавшей от полтергейста семьёй. Свою же задачу я посчитал на этом выполненной.

Приведённый случай — выразительный пример персонификации, то есть олицетворения полтергейстных проявлений. Сознание современного человека, отвергая аномальные проявления как невозможные, немыслимые, ищет любое другое хоть сколь-нибудь правдоподобное объяснение, И находит его — нередко в гипотетических «коварных» происках ближнего своего. Чаще всего в роли «стрелочника» выступают реальные или предполагаемые враги: члены семьи, сослуживцы, соседи по месту жительства, повинные в чём угодно, но только абсолютно непричастные к полтергейсту. Такое, признаться, весьма распространённое мнение однажды даже было подкреплено авторитетом Академии наук СССР.

Я имею в виду широко известную статью журналиста В.Н.Травина «Доморощенная магия, или Похождения Барабашки», напечатанную газетой «Московский комсомолец» 3 января 1989 года. Это — статья-интервью о полтергейсте с заведующим лабораторией психотроники Отдела теоретических проблем Академии наук СССР В.Т.Исаковым.

Виктор Трофимович Исаков считает, что есть три вида полтергейста: спонтанный, индуцированный, провокационный. В первом случае человек или группа людей самопроизвольно (спонтанно) «впадают в особое психофизическое состояние, близкое к самогипнозу». Человек в этом состоянии способен делать невероятные для обычного своего состояния «подвиги», затем — «тут же выйти, из гипнотического состояния и удивиться тому, что произошло». Провокационный «полтергейст» — это самый натуральный чистой воды обман, к которому прибегают морально нечистоплотные люди для достижения своих корыстных целей: «получения новой квартиры, желания произвести эффект на публику, вызвать испуг» и так далее, причём они выполняют свои трюки сами, осознанно.

Для нас в данном случае наибольший интерес представляет второй (по В.Т.Исакову) вид полтергейста — индуцированный: «Если в спонтанном полтергейсте все события происходят неосознанно, то в индуцированном это кому-то бывает нужно. Допустим, в семье или среди близких родственников возникает серьёзный конфликт, и пострадавшая сторона желает всем отомстить. Хотя это и необязательно должен быть член семьи. Им может быть и сосед, и знакомый, и сослуживец… Условно мы его назвали «скрытым лицом». Но оно, как правило, не обладает способностью вызвать в доме тарарам, то есть то, что мы и называем полтергейстом. В таком случае оно вынуждено обратиться за помощью к «колдуну».

— Что же представляет собой этот «колдун»? — спрашивает В.Н.Травин и получает в ответ: «Это так называемые в народе «бабка» или «дед», обладающие уникальными способностями гипноза. Вот они и могут сделать всё, что пожелает «заказчик». Ведь всем известно, что практически в каждой деревне такие люди есть».

Эта версия о «колдовском» происхождении полтергейста мгновенно стала как бы родной для множества людей, страдающих от псевдополтергейстных проявлений. В.Н.Травин, автор статьи, был буквально атакован десятками телефонных звонков в день, лавиной писем от жертв псевдополтергейста. Звонившие и писавшие упорно не замечали, что в статье слово «колдун» было взято в кавычки. Авторитет Академии наук СССР, в системе которой работал В.Т.Исаков — автор версии о «колдовской» природе индуцированного полтергейста, всегда был достаточно высок среди потенциальных жертв псевдополтергейстных проявлений…

Что же они собой представляли, эти жертвы? Прежде всего, среди них были люди, и понятия не имевшие, в чём заключаются полтергейстные проявления, но придававшие излишнее значение некоторым странным, с их точки зрения, событиям (в себе или в своём окружении), имевшим вполне разумное объяснение. Вторую категорию жертв составляли больные, в основном с бредом физического или психического воздействия. Они упорно утверждали, что их недруги воздействуют на них либо лучами находящейся в соседней квартире специальной физической аппаратуры, либо своими мыслеизлучения-ми. Тут, как говорится, всё ясно.

Но была и другая, правда, немногочисленная группа обратившихся. Вряд ли было бы справедливо относить их к категории жертв псевдополтергейстных проявлений. Все они действительно страдали от вполне реальных и, похоже, полтергейстоподобных проявлений, но также придерживались версии их «колдовского» происхождения. Приходилось тщательно разбираться в каждом конкретном случае.

Наиболее поучительный из них с точки зрения вскрытия психологических механизмов олицетворения полтергейстных проявлений, механизмов поиска и нахождения «стрелочника» — случай с человеком (условно назовем его И.И.Сидоров) из одного подмосковного города. Его письмо от 4 февраля 1989 года адресование прокурору этого города. Копию же этого письма И.И.Сидоров направил главному редактору газеты «Московский комсомолец»: