Эва картинно закатила глаза, усмехнулась и передала ему письмо. Она наблюдала, как Люсьен быстро просматривает его и лицо мужа становится все мрачней.

— Я должен немедленно выехать во Францию.

— Я поеду с тобой.

— Нет, Эва, я запрещаю тебе ехать. Ты еще не оправилась от болезни.

— Прошу прощения?

— Это слишком опасно…

— А теперь послушай меня, муж…

Нерисса мудро выбрала момент, чтобы вмешаться в разговор.

— В самом деле, Люсьен… ты ведь сказал нам, что открываешь новую страницу. Что ты больше не станешь контролировать наши жизни. Если Эва хочет ехать, то думаю, то ты обязан принять это без всяких споров.

Люсьен стиснул зубы, когда Эва поднялась со скамьи.

— Твоя сестра права, — заметила она. — Кроме того, мне закоулки французской дипломатии известны гораздо лучше, чем тебе. И ты поступил бы правильно, предоставив это дело мне.

— Но…

— Люсьен, — предостерегла Нерисса.

Он поджал губы. Затем, глубоко, медленно вздохнув, сдержался, чтобы не запротестовать, и постарался успокоиться, что было непросто перед этими двумя женщинами. Ох, то, что он отпустил вожжи, отказался от контроля… просто убивает его, и это он понял только сейчас. Однако Эва права. Она сможет. Она знает, как разобраться с этой ситуацией, гораздо лучше его, и ее присутствие при спасении Перри будет подспорьем, а не помехой.

Он вздохнул и уныло взглянул на жену.

— Я не в силах переспорить вас, — качая головой, пробормотал он. — Просто не в силах.

— Это точно, — сказала, улыбнувшись, Эва и встала. Закинув ему на шею руки, она припала к губам мужа и не отпускала его, пока печаль не исчезла из его глаз и они не загорелись огнем. — Ты не сможешь победить, поэтому не стоит даже пытаться.

На следующий день между Францией и Англией была объявлена война.

Пока Эва, Гаррет и Эндрю ехали в Портсмут и там готовились к переправке во Францию, Люсьен поспешил в Лондон, где его принял человек, который был обязан ему за некогда оказанную услугу, — первый лорд адмиралтейства. Через несколько часов он уже находился на пути к Портсмуту, где сообщил жене и родным, что они поплывут во Францию в качестве гостей некоего капитана Кристиана Лорда на борту семидесятичетырехпушечного военного корабля «Арундел».

Как и следовало ожидать, капитан — высокий суровый человек со светло-рыжими волосами и мутными серыми глазами — вовсе не был рад гражданским лицам на борту своего корабля и разозлился еще сильней, когда узнал, что один из них — влиятельный и пользующийся известностью герцог. Тем не менее капитан милостиво предложил герцогу и герцогине Блэкхит свою каюту, приказал первому и второму помощникам уступить каюты лордам Эндрю и Гаррету де Монфорам, а сам расположился в другом месте.

Вскоре после того, как был поднят якорь и корабль закачался на пенистой зыби Ла-Манша, начался дождь. Капитан Лорд, орлиным взором наблюдая за всем происходящим, подождал, пока вверенный ему корабль и небольшой бриг «Мэджик», который должен был сопровождать их в путешествии, благополучно не пройдут мимо стоящих на якорях вокруг Спитхеда судов, а затем пригласил герцога и герцогиню на совещание у себя в каюте.

Во время совещания мужчины обращались друг к другу с настороженным уважением. Адмирал уже вкратце ознакомил капитана с задачей: в сохранности — и без шума — вывезти из Франции графа Брукхэмптона. Хотя Люсьен и привык все держать в своих руках, однако согласился с тем, что это военная операция, и был готов полностью, правда, неохотно, подчиниться мнению капитана Лорда.

Офицер развернул карту Кале. Расправив ее на столе и показывая различные участки побережья, он принялся излагать свой план вызволения графа Брукхэмптона из французской тюрьмы.

— У меня приказ обеспечить освобождение его светлости, если позволят обстоятельства, как можно более мирным путем. Надеюсь, что нам не придется полагаться на пушки «Арундела», но если до этого дойдет, у нас может не остаться выбора.

Капитан сделал глоток кофе.

— Адмиралтейство уже связывалось с лордом Чарлзом в Кале, и он посвящен в наш план. — Серые глаза капитана оценивающе оглядели гостей и помощников, которые окружали его. — Ясно, что в условиях, когда объявлена война, было бы неразумно показываться французам. Поэтому мы должны заставить лягушатников думать, что все это дело организовано американцами, а не англичанами. Достаточно им бросить взгляд на «Арундел», и весь план можно будет выбрасывать на помойку.

Эва выпрямилась на стуле.

— Я того же мнения, капитан. Поскольку я хорошо знаю французское побережье и имею влиятельных знакомых возле Кале, то предлагаю, чтобы на берег отправилась я и в качестве представителя американской миссии в Париже провела переговоры на предмет освобождения лорда Брукхэмптона.

— Нет, — решительно сказал Люсьен. — Я сам поеду.

— Ты не можешь ехать, — запротестовала Эва. — Французы поймут, что ты англичанин, как только тебя увидят. И потом нам придется выручать из тюрьмы еще и тебя.

— Я запрещаю, — твердо сказал Люсьен. — Это опасно. Кроме того, если Чарлз смог прикинуться американцем, то смогу и я.

— Чарлз служил в Бостоне. Он женат на американке. Он может, если захочет, изобразить вполне сносный американский акцент. Прости, Люсьен, но полагаю, что ты не сможешь так притвориться.

— Ты только что оправилась от ран, Эва. Это слишком опасно!

— А ты, — беспечно проговорила она, слегка толкнув под столом ногой его лодыжку, — совсем недавно оправился от своих.

Капитал Лорд молча смотрел на них, в его холодных серых глазах ничего нельзя было прочесть. Наконец он прокашлялся.

— При всем уважении к вам, ваша светлость, я поддерживаю план герцогини. При соответствующей поддержке со стороны моих людей я бы предпочел, чтобы вместо вас пошла она. — Он сухо улыбнулся. — Кроме того, если бы я позволил вам — герцогу — пойти и с вами что-нибудь случилось бы, то адмиралтейство сняло бы с меня голову.

Глаза Люсьена заледенели.

— Вы пытаетесь сказать, что я не могу поехать? Снова та же твердая, бескомпромиссная улыбка.

— Именно.

Люсьен уставился на капитана. Никто — никто — никогда не пытался перечить ему, тем более бросать вызов его авторитету. Кем, черт побери, считает себя этот парень?

— И вы считаете, что сохраните голову, если что-нибудь случится с моей женой? — Его голос звучал опасно спокойно. — Поверьте мне, капитан, если хоть один волос упадет с головы мой жены, я позабочусь, чтобы вы — и ваша карьера — были уничтожены. Эва закатила глаза.

— Господи…

Но капитан еще не закончил:

— У меня приказ, и я его выполню так, как сочту нужным.

— Моя жена не выйдет на берег.

— Нет, выйду, — улыбнулась Эва.

Люсьен вскочил со стула. Он понимал, что слово капитана на корабле — закон, но не мог с этим смириться. Он знал, что аргументы Эвы верны, но принять их был не в состоянии. s, Он посмотрел на Эву.

— Встретимся за ужином, моя дорогая, — бросил он и, поклонившись, повернулся и вышел из каюты.

Эва подождала, пока дверь каюты захлопнется за ним, потом улыбнулась невозмутимому капитану.

— Что ж, — негромко проговорила она, — продолжим?

Гаррет и Эндрю, очарованные зрелищем работы, которая происходила на военном корабле, оставались на палубе, пока корабль не втянулся в Ла-Манш, наблюдали за матросами, лазающими по вантам, и восхищались порядком, которому все подчинялось. При этом они терялись в догадках, отчего Люсьен, одиноко стоя у леера, выглядел небывало рассерженным. Но когда дождь усилился, Эндрю спустился вниз, оставив Гаррета на палубе. Через некоторое время тот присоединился к брату.

— Мне кажется, Люсьен чертовски не в духе, — объявил он, глядя на берега Англии, тающие в тумане. — Я только что встретил Эву, которая поднималась на палубу, чтобы утешить его. — Он усмехнулся. — Похоже, они с капитаном не смогли договориться по-хорошему.