— Конечно. Скажи доктору Франклину, что я спущусь через минуту.

Эва захлопнула дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной. Де Верженн — это французский министр иностранных дел, человек, чью поддержку в американском вопросе Франклин пытался заполучить в течение нескольких месяцев! Остаться здесь стало бы оскорблением… О Боже, что теперь?

Блэкхит, по-прежнему надежно связанный и спокойно лежащий на кровати, нахально улыбнулся, глядя на нее.

— Будет жаль, если доброму доктору придется подняться за вами, да?

— Не хочу даже слышать об этом.

— Ну же, Эва, Уверен, что вы сможете привести себя в божеский вид, ну по крайней мере к середине речи. Освободите меня, и я обеспечу, что вы окажетесь там к началу.

— Я не могу освободить вас, не сейчас!

— Это почему же?

— Я не верю вам! — почти выкрикнула она, понимая по блеску в его глазах, что интуиция ее не подводит. По совершенно спокойному взгляду герцога она догадывалась, что действие снадобья закончилось, но Эва не собиралась рисковать. Она не позволит Блэкхиту оставаться одному в ее спальне, которую он может обыскать и неизбежно обнаружить любовный эликсир.

— Я освобожу вас, но вам придется уйти, — сказала она, лихорадочно собирая одежду.

— Нет, мадам. Я, пожалуй, предпочту остаться.

— Вам придется уйти, Блэкхит! Он ответил галантной улыбкой.

— Как, и пропустить остальные вечерние… развлечения? Даже и не мечтайте об этом. — Его улыбка стала коварной. — Особенно когда настоящий эликсир под рукой. Настало время испробовать, действует ли он на вас так же, как на меня, моя дорогая.

Значит, он понял. Понял, что она дала ему снадобье. Проклятие! Эва, медленно закипая, повернулась и посмотрела на него. На его великолепную грудь. На широкие мускулистые плечи. На красивую шею…

Шея.

«Прости, Господи». Это будет не больно, и если он не уйдет, то остановить его она может лишь одним способом. Он просто вынуждает сделать это.

— Что ж, Блэкхит, — коротко сказала она, поспешно отвязав его и швырнув ему одежду. Эва влезла в фижмы, надела через голову нижние юбки, расправила их на каркасе и. повернулась спиной к своему самодовольному любовнику, чтобы тот мог как следует зашнуровать корсет. Она с нарастающей паникой смотрела на часы, сдерживаясь, чтобы не ругаться на него за каждый резкий рывок, за медлительность, хотя понимала, что он все делает даже быстрее, чем ее собственная служанка.

Она подвязала корсаж, заправила волосы под элегантную шляпку, схватила платье и накинула его на себя. Снизу доносился нарастающий шум. Аплодисменты. О Господи, все может начаться в любой момент — ей нужно идти вниз!

— Спасибо вам, Блэкхит, — выкрикнула она, повернувшись у него в руках и притворяясь, что с такой благодарностью бросается к нему на шею, что ему пришлось отступить на шаг, его ноги уперлись в край кровати. — Вы просто находка.

Она обвила руками его шею и поцеловала его.

Крепко.

Он, конечно, не подозревал о фокусе, который она вот-вот проделает. Она стала опускать руки. Одна легла ему на талию, а ладонь другой остановилась у самой шеи. Пальцы образовали безобидную фигуру в виде буквы V и оказались по обеим сторонам шеи, будто бы лаская ее.

«Он ничего не поймет. Просто сделай это».

Она знала, что поступает отвратительно. Предательски. Коварно.

«Ты нужна своей стране».

Эва притворилась, что забылась в поцелуе, и, словно в страстном порыве, надавила пальцами ему на шею. «Давай, ну, падай же!» — торопила она, сожалея, что этому поцелую предстояло так же внезапно закончиться, как он и начался.

Его губы стали безвольными, ноги подломились, и он рухнул на кровать. Эва кинулась к нему, внушая себе, что го необходимо, иначе он уже через несколько мгновений придет в себя и со всей злостью отыграется на ней.

Но пока она неумело пыталась опять связать ему руки, он зашевелился, и женщина подумала, что придется сделать это снова. Его руки дернулись, а могучие плечи судорожно задрожали, когда он стал приходить в сознание. Проклиная себя за это, Эва наклонилась и снова надавила пальцами на две точки по обеим сторонам шеи. Он открыл глаза и пронзил ее неподвижным взглядом, в котором читался изумленный упрек. Он собрал в кулак всю свою волю. Но здесь одной лишь силы воли было недостаточно. Его глаза закатились, и он, вздохнув, опять потерял сознание.

Кусая губу, она подержала пальцы на его шее еще несколько опасных мгновений и затем убрала руку в надежде, что выиграла так необходимое ей дополнительное время. Эва на четвереньках проползла к изголовью кровати, взялась за связанные руки герцога и из всех сил стала тянуть. Тщетно. У нее на лбу выступили капельки пота. Где-то на платье затрещали нитки. Она тянула, дергала, ругалась, и наконец ей удалось сдвинуть его на дюйм… несколько дюймов… еще немного, пока его безвольные руки не оказались у спинки кровати.

Все же не достают…

Тук-тук-тук.

— Иду! — мгновенно отозвалась она.

— Эва, это я, — раздался из-за двери встревоженный голос Франклина. — У тебя все в порядке? Можно мне войти?

— Я уже выхожу, — выдохнула она, изо всех сил затягивая путы на бесчувственном герцоге и соскакивая с кровати. Он не скоро соберется куда-нибудь уйти. Она вернется, как только закончится речь.

Женщина взглянула в его безмятежное лицо. Чувство вины и стыда наполнило ее душу, и она поспешно отвернулась, пока это чувство не захлестнуло ее.

Когда она вывела из строя брата этого человека, совесть ее не мучила. Нисколечко.

Она испытывала пренебрежительное удовлетворение властью над мужчинами и легкостью, с которой побеждала их.

Но не в этот раз.

Она выбежала.

К Люсьену медленно возвращалось сознание.

Он увидел перед собой пустую комнату, освещенную колеблющимся пламенем свечи. Мгновение он лежал неподвижно, сбитый с толку, тщетно стараясь понять, что произошло. Он опять привязан к кровати. Голова раскалывалась от боли, а он все никак не мог понять почему. Совершенно точно, что она его ничем не била. Боль ощущалась не в каком-то определенном месте, она разливалась повсюду. Такого он еще не испытывал.

Он прищурился и приподнял голову, преодолевая слабость. Ему подумалось, что следовало бы разозлиться и почувствовать унижение из-за того, что с ним справилась женщина, — но ничего этого не было. Вместо этого он был очарован и заинтригован. Он недоверчиво усмехнулся. Что, черт побери, она сделала с ним?

В самом деле опасная женщина…

Он помнил, как она неистовствовала, сидя на нем верхом, и неземное любовное блаженство, охватившее их обоих. Он помнил, как она забылась во сне у него на груди, помнил, что ее волосы напоминали мягкий шелк. Он помнил, что кто-то стучал в дверь, ее отчаянные попытки убежать, как она развязывала ему руки… и на этом воспоминания обрывались.

И все же он снова связан. А она исчезла вместе со своей одеждой. Как ей удалось самой одеться? Если он и помогал ей, то никак не мог этого вспомнить…

Он поймет это, но не сейчас. Напружинившись, Люсьен подтянулся повыше. Шарф натянулся. Он улыбнулся. Как он и подумал, она оставила его достаточно далеко от спинки кровати, чтобы, подтянувшись наверх, он получил возможность ослабить путы. Должно быть, она страшно торопилась, раз поступила так неосторожно.

Будет забавно, если она обнаружит, что он исчез, всего лишь порвав свой несчастный шарф. Но это не станет символом столь полной победы. Ну нет. Намного лучше просто отвязаться и оставить шарф сложенным у нее на подушках…

Люсьен легко освободился, но на ноги поднялся с величайшим трудом.

Он едва не упал, вцепившись в спинку кровати. Блэкхит ругнулся. Поскольку он не раз видел действие эликсира на других людях, у него не возникло никакого сомнения в том, что именно Эва добавила ему в шампанское. Выпустив из рук опору, он, пошатываясь, направился к туалетному столику, вспомнив, что, прежде, чем вручить ему бокал, она там подушилась.