А об условии, по которому она должна делить с ним постель…
Нет. Она не станет думать об этом условии. Во всяком случае, до поры до времени.
И вот Розбриар далеко позади, сумерки все больше сгущались по мере того, как они двигались на юг. Блэкхит ехал верхом рядом с каретой, голова Армагеддона время от времени появлялась в окошке. Экипаж катился мягко, его покачивание убаюкивало, и у Эвы слипались глаза. Но креп кий сон не приходил. Она иногда отодвигала занавеску и всматривалась в темноту, пока не различала в ней герцога. В черной одежде и шляпе он на своем вороном жеребце казался призраком. Эва радовалась тому, что они едут порознь, так как расстояние, разделявшее их, гарантировало ей безопасность.
А по тому, как она ощущала себя в последние дни, Эва понимала, что не сможет отказать ему, если он притронется к ней.
«Просто смешно, что беременность делает с женщиной», — думала она.
Они остановились на ужин в маленьком придорожном трактире в нескольких милях от побережья. Владелец трактира, узнав от ехавших впереди слуг, что его гостем на ночь будет сам могущественный герцог Блэкхит, из кожи вон лез, чтобы устроить путников поудобней. Когда они подъехали, у ворот уже выстроились конюхи, готовые принять их лошадей, в отдельной комнате был накрыт стол, из погреба для его светлости извлекли бутылки лучшего портвейна, и Эва, усмехнувшись, подумала, что король едва ли удостоился бы лучшего приема. И, несмотря ни на что, происходящее произвело на нее впечатление. Когда они с герцогом принялись за большие порции ветчины, жареного картофеля и отварных овощей, ей подумалось, что поездка с ним, возможно, имеет и свои положительные моменты.
— Мы переночуем здесь или продолжим путь? — спросил он, когда с едой было покончено.
— Продолжим путь. Мне не терпится увидеть Джинд-жермер.
«Кроме того, если мы останемся, ты полезешь ко мне в кровать — а у меня нет ни воли, ни желания этому противиться», — подумала Эва.
Он кивнул. Но облегчение было недолгим, поскольку герцог объявил, что оставляет Армагеддона при трактире с одним из своих конюхов.
— А как же вы тогда поедете? — Эву наполняли ужас и волнение, так как ответ ей был уже известен.
— Я поеду с вами в карете, моя дорогая. — Он улыбнулся, глядя ей в глаза. — Ведь, в конце концов, одной там довольно скучно, когда не с кем поговорить.
— Знаете, Блэкхит, я никак не пойму, для чего вам так необходимо досаждать мне, — пробормотала она, стараясь скрыть внезапно охватившее ее волнение. И возбуждение. Уже сама мысль о том, что он будет так близко, заставила вспыхнуть ее лицо, почувствовать жар и мурашки по всему телу; эти ощущения усилились, когда его затянутая в перчатку рука взяла ее руку, и они направились к ожидающей их карете. — Я полагаю, что вынуждена смириться с этим, поскольку вам так нравится раздражать меня.
— Напротив, мадам. Другие вещи, которые мы могли бы делать, доставили бы мне гораздо большее удовольствие, чем просто раздражать вас.
— У меня нет настроения отвечать на ваши намеки, Блэкхит. Езжайте со мной, если вам так хочется, но ради своего же здоровья и благополучия вам лучше держаться от меня подальше.
— Ого, но вы же согласились делить со мной постель.
— После свадьбы.
Он лишь улыбнулся. Ясно, что он был другого мнения.
Герцог каким-то непостижимым образом заполнил собой все пространство внутри кареты, которая благодаря его присутствию стала казаться меньше. Эва почувствовала, что ей не хватает воздуха. От этого она была раздражена и настороженно молчала. Блэкхит, конечно же, совершенно не обратил на это внимания. Он приспустил шторку на окне. Карета тронулась. Эва закуталась в шерстяное одеяло, под ногами у нее лежал горячий кирпич.
Блэкхит расположился напротив, но он был по-прежнему так близко, что она различала аромат его мыла для бритья, влажной шерсти пальто, запахи кожи, конского пота и холодного воздуха. Его длинные, обтянутые сапогами ноги были вытянуты в проход. В темноте она могла лишь угадывать его лицо, непроницаемые глаза, которые наблюдали за ней.
Ее кожа покрылась мурашками. Этот взгляд вовсе не праздный. Она отодвинула свою ногу подальше от его, натянула одеяло до самого подбородка и прислонилась щекой к кожаной подушке сиденья так, чтобы не смотреть на него, а он видел как можно меньше ее саму. Так, чтобы она, если повезет, могла забыться сном и не ощущать на себе его тяжелого взгляда.
— Я собираюсь вздремнуть, — объявила она, ее голос приглушило одеяло. — Почему бы вам не сделать то же самое, Блэкхит?
— В это время я еще не ложусь спать.
— Вы наверняка устали.
— Я редко по ночам сплю больше, чем четыре часа, мадам. Уверяю вас, что предпочту бодрствовать.
— Чтобы иметь возможность смотреть на меня, пока я сплю, ведь так?
— Должен признаться, ваш вид просто восхитителен. Вы простите меня, если я позволю себе смотреть на вас?
— Вы жалки и грубы, Блэкхит. Он усмехнулся:
— Да, я таков. Давайте уж не спорить по этому поводу. Я хочу, чтобы вы отдохнули, Эва. В конце концов, вы ведь теперь спите за двоих.
Она наградила его раздраженным взглядом и закрыла глаза. Конечно, спать всего в нескольких дюймах от него будет невозможно — особенно когда ее тело предательски посылало в усталый разум дерзкие мысли о том, что затемненная карета предоставила бы превосходные условия для любовных утех. Разве не сладостно было бы отбросить на время все преграды и отдаться животному инстинкту? Разве не блаженством было бы свернуться калачиком на коленях Блэкхита, в то время как его рука ищет ее грудь и лениво ласкает ее до тех пор, пока вся злость, все раздражение не отойдут на второй план?
Нет!
Ругая себя в душе, Эва попыталась поудобней устроиться на подушках. Нога Блэкхита по-прежнему была слишком близко от ее ноги — он, должно быть, специально придвинул ее, чтобы позлить Эву. Она раздраженно подтянула ноги под себя, прикрыв их одеялом, и постаралась не думать о загадочных черных глазах, которые в упор смотрели на нее. Стараясь не прислушиваться к внезапно возникшему желанию, чтобы он встал со своего места, лег с ней и предоставил ей лучшую подушку, чем ее сложенные ладони… больше тепла, намного больше тепла, чем грубое шерстяное одеяло…
Должно быть, она уснула, так как только его рука не позволила ей упасть на пол, когда карета неожиданно резко остановилась.
— Стой и выворачивай карманы!
Эва мгновенно проснулась и села, как раз в тот момент, когда Блэкхит поднял окошко, зевнула и стала всматриваться в темноту.
— Разбойники. Как же они не ко времени! — пробормотал он, потянувшись к карману за маленьким пистолетом.
— Да уж, и как раз в то время, когда мне наконец удалось заснуть, — согласилась Эва и достала из кармана свой пистолет.
Они одновременно подняли головы и посмотрели на оружие в руках друг друга. Эва подняла бровь, ожидая, что Блэкхит сделает что-нибудь непростительно, оскорбительно мужское — например, потребует, чтобы она убрала свой пистолет, чтобы решать проблему самому.
Но он этого не сделал.
Он взвел курок и откинулся на подушки, беспечно положив оружие на колено так, чтобы оно смотрело дулом в окно. Их взгляды встретились.
— Итак, мадам, похоже, нам предстоит принять решение.
— Мне нужно разбираться или же вы предпочитаете сделать это сами?
— Хоть я очень хотел бы заняться этим дельцем, должен признаться, что вы разбудили мое любопытство. Поэтому мне было бы страшно интересно увидеть, как вы будете действовать.
Его слова стали для нее полной неожиданностью. Эва прищурилась.
— Вы это серьезно, Блэкхит, или просто отказываетесь ради меня?
— Моя дорогая Эва, я более чем серьезен.
— Даже несмотря на то что я женщина?
— Вы умная, способная, опасная женщина. — Он улыбнулся. — Я совершенно уверен в вас. Только не забывайте о ребенке и себе.
Эва, удивленная такой демонстрацией уважения, лишь заморгала в ответ. Покачав головой, она убрала с лица волосы и невольно улыбнулась. Она ощутила себя скорее его партнером, чем противником, и ее кровь уже закипела перед лицом опасности. Да и близость Блэкхита волновала ее.
