Пламя хорошо приняло дар юного христианина. Приемный отец оказался прав. Следующим Идарий бросил в огонь кусочек лепешки. Амвросий услышал, но не разобрал шепот друга. «О чем он просил сейчас Перуна?» – подумал мальчик. Спохватился: он позабыл сам попросить отважного бога. Но о чем он хотел его попросить?

Дети двигались не спеша. Отходя в сторону, маленький римлянин, вновь посмотрел на Перуна. У подножия кумира из земли вырастали два крупных камня, слева и справа. Меч бога выглядел тяжелым, не поднять. Глаза кумира по-прежнему смотрели сурово, а шестиконечное колесо на груди оставалось неподвижно.

– Славим тебя, Перуне! – запели волхвы.

Ребята вновь выстроились полукругом. Яромир встал перед ними, повернувшись спиной к божеству. В правой руке он держал нож. В левой – сжимал рыжеватого петуха с черным хвостом. Блеснуло лезвие над древесным алтарем. Птичья кровь окропила присутствующих. Жрец нарочно поливал ей мальчиков. Таков был обряд благословения.

– Перуновых быков для вас многовато, – услышал Амвросий веселый поучающий кого-то голос рыжебородого великана. – Вы еще не воины. Пока и перуновых стрел достанет. Добрый оберег. На капище в дубовой роще будет и бык. Весной. Вразумел?

Волхв отдал тело петуха помощникам. Поднял руки. Заговорил грозно, выделяя каждое слово:

– Мироздание прочно. Громовержцу угодны ваши дары! Ступайте с милостью великого бога. Чтите его, и знаки Перуна подскажут вам светлый путь. Не бойтесь ни облаков, ни грома, ни молний. Помните: даже камень в руках сынов перуновых страшен врагу.

– Слава тебе, великий Перун! – хором ответили мальчики.

Врата без скрипа раскрылись. Прохладный воздух коснулся спин.

Ребята направились к выходу.

– Сам Громовержец избрал дуб для себя, – шепнул другу Идарий. – Слышишь? В него молния ударила. Перунов знак. Потому сюда и поставили, так Даврит велел.

Амвросий вспомнил, как Рыва говорил ему, что для кумира рубить живое дерево нельзя. Всякий старый дуб служил склавинам символом поклонения. Черты бога наносили они цветами. Золотая и серебряная краски шли для священного лика.

Внешний зал храма слабо освящался. Невидимые волхвы распахнули вторые врата, впустив в комнату прохладу ночи. Низкие звезды горели на небе голубыми огоньками. Луна полным кругом рождала желтоватый свет.

– Красота! – прошептал Амвросий.

– Да, – протянул, зевая Доброжир. Добавил: – Холодина только.

Рыва поправил пояс с мечом. Закутался в плащ.

– У меня-то амулет побольше твоего будет, – самодовольно заметил Вторяк. Показал юному римлянину свой оберег.

– Олух ты, – осадил хвастуна Идарий. – Лучше похвались, как ты с пяти шагов дротиком в цель попасть не можешь, перунов избранник!

Вторяк обиженно забурчал.

– По домам, Сварожичи! – властно скомандовал Рыва.

Всадники пустили коней шагом.

– Ты все лучше держишься в седле, – заметил Валент.

– Последние дни мы даже спали верхом, – гордо ответил мальчик.

– Молодец. Быстро учишься. Рыва неплохо вас тренирует.

Амвросий довольно заулыбался. Полез в седельную сумку. Достал кусок козлятины. Понюхал. Мясо пахло дымом и дубленой кожей. Попробовал. Принялся грызть. Валент посмотрел на него с заботливой насмешкой. Приподнял темные брови.

– Будешь? Есть еще, если ты свое доел.

– Благодарю. Наслаждайся сам.

Миновали лес. Вверх потянулись желтоватые луга. Неровным горизонтом заиграли вдали вершины карпатских гор.

– Эти великие горы, от которых мы видим лишь часть, названы по имени дакийского племени карпов. Они обитали в этих местах задолго до прихода римских легионов Траяна.[126] Эта страна называлась Дакией.

Мальчик слушал. Валент рассказывал дальше.

Долгие столетия этот край жил собственной жизнью. Лишь изредка проникали сюда путешественники из цивилизованного мира на юге. Карпы считались одним из самых воинственных племен обитавших за Дунаем. Вместе с другими даками они вторгались в пределы Римской империи. Дакийское царство угрожало безопасности римского государства. Император Траян завоевал его в долгой и кровопролитной войне. Погиб царь даков Децебал. Пала столица Дакии Сармизегетуза. Только карпы остались в своих горах. Много веков никому не удавалось их покорить. Некоторые их старые крепости восстановили склавины, новые хозяева гор и равнин Дакии.

– А куда они делись? – вдруг спросил Амвросий.

– Кто?

– Карпы, – малыш бросил в траву обглоданную кость. Отхлебнул воды из просмоленной берестяной фляги.

– Их сменили готы. Потом здесь прошли гунны. Рассказывают, что они все превратили в пепел. Только затем эту землю заселили склавины. Никто мне так и не объяснил, когда и как это произошло. Есть племя карпан, но они веры и языка того же, что и все склавины. Название их только из-за гор происходит…

– А большие они, эти горы?

– Да, они велики и тянутся полукругом от Дуная до севера и дальше на восток. Есть еще большое ответвление на запад. Эти горы надежно закрывают плодородную низменность.

Валент достал лепешку. Начал есть, кладя в рот кусочек за кусочком. Кислый теплый квас приятно щекотал горло.

Они пересекли овраг, в котором бежала речушка. Золотистые кроны опять укрыли их от лучей солнца.

Амвросий принялся рассказывать о святилище Перуна. Сбивался. Повторялся. Говорил восторженно. Теребил уздечку, дразня послушного мерина. Тот шевелил ушами, отгонял хвостом мух и мерно покачиваясь, нес седока вперед. Римлянин ехал рядом, слушал, любовался природой, размышлял. Он давно полюбил такие прогулки, но лишь в последние недели начал брать с собой мальчика.

– Значит, пораженный молнией дуб почитается особо? Именно дуб? – переспросил Валент. Сделал удивленное лицо. Подумал: «Как все здесь походит на север Италии. Только травы пахнут немного иначе».

Амвросий с упоением принялся объяснять:

– Да, а еще из него делают амулеты, посохи, жезлы, стрелы. Дуб – дерево Громовержца. Если бог грома сам избирает дерево, то из него волхвы мастерят кумира. Ставят его в святилище или на открытом месте. Только не в низине, а на высоте. Низина – место Велеса.

– Ты любознателен.

Мальчик залился краской. Заулыбался смущенно. Валент, обычно сухой на слова, уже хвалил его сегодня дважды.

– Хорошо, что ты все хочешь понимать. Не упускай ничего. Помни, знания пригождаются, даже самые странные на первый взгляд, – приемный отец улыбнулся морщинками под умными глазами. – Хочу отметить твои успехи. Ты стал неплохо читать. Однако то, как ты пишешь, поражает меня. Разобрать твоих букв не в силах даже бессмертные боги.

Мальчик пожал плечами. Стоило ли говорить, что он вообще не мог еще писать сам? Все, что выходило у него пока – это переписывать. Однако он уже неплохо разбирал чужие строки. Быстро, необыкновенно быстро постигал он главную премудрость цивилизации.

Лиственные деревья стали чередоваться с хвойными.

– Перун сын Сварога, главнейшего из богов, – продолжал Амвросий свой рассказ. – Он подарил людям первый плуг и кузнечные клещи. Он научил выплавлять медь, а потом и железо. Но, говорят, воины почитают Перуна больше Сварога. Перун – воин. Отец-Сварог полагается на него, а сам предается покою.

«Он стал очень серьезным», – заметил Валент. Мальчик вырос, но еще более он изменился с того дня, как римский изгнанник впервые увидел его. Черты его сделались строже, лицо вытянулось. Меньше оставалось в нем округлости, больше проступали четкие линии мужской красоты. Теперь малыш все сильнее походил на римлян эпохи язычества и республики, какими представлял их себе Валент. Мальчик сутками пропадал в лесу, удил рыбу, боролся, учился владеть дротиками и луком. Валент обучал приемного сына совсем немногому: арифметике, чтению и письму, правилам латинской речи и культуры. Все остальное ребенок постигал от жизни, какой представала она на этой земле.