Комнату тщательно обыскали, нет ли в ней ещё кого из посторонних. Затем царица и воины ушли и оставили за дверями стражников, чтобы охранять важных гостей. Актис и Клодий остались одни.

— Ты спасла мне жизнь, — сказал Клодий и посмотрел жене в глаза.

— Я спасла нас обоих, — ответила Актис.

— Тебя мне послали боги. — Клодий прижал к груди Актис и поцеловал её в лоб. — Как они мудры и добры.

Он снова обнял Актис. Теперь уже нежно и по-настоящему, как супругу и, почувствовав её частое дыхание, поцеловал её в лоб. Затем его губы опустились чуть ниже и нашли губы Актис. Он поцеловал её, и она ответила на поцелуй. Прошло мгновение, и они смутились. Но затем поцеловались ещё раз.

На следующий день, когда римляне снарядились в дорогу, и вывели своих лошадей из конюшен, варвары приготовили для каждого гостя в качестве подарка по серебряной застёжке. Для Клодия приготовили другой дар. Ему преподнесли длинный британский меч и огромный овальной формы щит. Оружие было великолепно отделано. Ручка меча была отделана не костью, как обычно, а золотом. Актис получила от Боудикки женские украшения. Браслеты, обручи, пояса, цепи с эмалевыми вставками, чудной работы ожерелье, Ицены были искусными ремесленниками, так прекрасны были по форме сделанные ими подарки.

Прощание было недолгим. Прасутаг и Боудикка выразили сожаление по поводу происшедшего ночью. Клодий отвечал, что он не держит зла на гостеприимных иценов и вскоре римские всадники, понукая лошадей, отправились в путь.

Когда выезжали из резиденции правителя иценов, а это было в полдень, было солнечно. Хотя и было морозно, как никак приближалась зима, но осеннее солнце пока ещё пригревало всадников. Мо теперь небо стало затягивать тучами, подул холодный ветер. Погода менялась на глазах.

Актис зябко поёжилась, Она плотнее закуталась в плащ. Боудикка уверяла её, что он сбережёт от любого холода, но всё равно подарок царицы слабо грел. А утром, когда Актис предложили звериную шкуру от непогоды, она наотрез отказалась брать эту одежду, которую варвары не стесняются носить, да ещё уверяют, что нет на свете одеяния лучше этого. Ночной страх не прошёл, он сидел в глубине её души и связан был как раз со звериной шкурой. Сейчас же девушкой владело другое чувство. Оно было намного радостнее и приятнее всех чувств на свете. Ночь, проведённая у варваров, запомнится навсегда. Актис впервые ощутила ласки мужа, впервые они соединились… Лишь короткий миг жизни, а он запомнится надолго, будет постоянно всплывать в памяти, согревая струящимся теплом душу и сердце.

Актис от нахлынувших воспоминаний, закрывала глаза и ещё теснее прижалась к Клодию.

Всадники то спускались в низину, то поднимались на очередной холм, а погода тем временем становилась всё мрачнее и неприветливее. Солнца уже не было видно, лишь изредка, сквозь плотные серые облака пробивались его лучи. Затем с неба посыпал мокрый снег. Он падал стремительно, залепляя людям глаза, и щекотал ноздри лошадей.

Актис ни разу в жизни не видела снега. Она надела на голову капюшон, И стала смотреть, как кочки покрываются снежной шапкой, как первый снег, едва коснувшись земли, таял, но вслед за ним новый поток белых хлопьев летит вниз. Теперь уже, не успев растаять, снег покрывал все ближайшие окрестности. Зрелище было изумительным. По велению небес земля меняет свою окраску. Но здесь в Британии снег долго не лежит. Вскоре пригреет солнце и вновь земля станет чёрной.

Вскоре погода совсем испортилась. Вдобавок к неприятному мокрому снегу прибавился леденящий ветер. Он свирепо бил в спину, хлестал в лицо, а у каждого римлянина от непогоды был только короткий солдатский плащ. Искать спасения в нём почти не было никакой возможности. Клодий обернулся к Актис и спросил:

— Тебе холодно?

— С тобой нет.

— Но ведь ты никогда не видела такой мерзостной погоды как здесь, не так ли? — Клодий коснулся щекой лица Актис.

— Я не видела только снега, а остальное уже испытала.

Клодий все-таки крикнул к себе одного воина и приказал ему достать тёплую одежду для жены.

Вскоре Актис, укутанная с головы до ног, дремала, согретая теплом одежды и лаской Клодия.

До Линда предстояло ещё два дня пути, а под вечер всадники заехали в лес, нарубили веток для огня и устройства палаток, разместив дозорных и поев, легли спать. Всё так же буйствовала непогода. Кругом было сыро от таявшего снега. Лишь ветер не долетал до стоянки римлян, останавливаемый мощными кронами деревьев, Огонь в палатке, где лежали, обнявшись, друг с другом Актис и Клодий, горел всю ночь, поддерживаемый караульным, для которого бодрствование у костра было даже лучше, чем ночь, проведенная на холодной земле. К утру снег с дождём прекратился. Ветер тоже стих, и лишь временами показывал свою ярость. Небо по-прежнему было облачным, и в воздухе чувствовалась тяжёлая сырость, отчего перехватывало дыхание. С веток падали холодные капли и мешали сниматься со стоянки. Наконец римляне, наспех погрузив вещи на лошадей, выехали из леса.

Дорога раскисла, и теперь движение замедлилось. Кони застревали в грязи, приходилось иногда вести их под узду, и ноги животных разъезжались по земле. В одном месте были навалены деревья и всадники затратили не мало усилий, чтобы обойти непредвиденное препятствие. Проводник — варвар из племени бригантов всё время торопил римлян, говорил, что нужно обязательно до темноты добраться до реки Большой Олень, иначе случится беда. Клодий знал, что до реки ещё час — полтора езды, и надо было ещё найти брод, чтобы переправиться на другой берег, поэтому он тоже подгонял свою лошадь, кричал на солдат, чтобы те двигались быстрее. Существовало поверие, что по ту сторону реки, на которой находились римляне, в том месте, где животные с близлежащей округи ходили на водопой, и где находился самый безопасный брод, много лет назад был убит олень, священное животное того племени, которое обитало в тех местах. Олень был убит чужеземцем, охотником из другого племени. И говорят, что боги жестоко наказали того, кто посмел поднять руку на Большого Оленя. Через несколько дней убийцу животного постиг недуг, он не мог двигаться, и на его глазах в страшных конвульсиях умерли его дети, жена, а потом и он сам. Само племя, из которого был родом тот человек, вымерло от непонятной болезни. Племя, лишившееся своего священного животного, переселилось далеко на север, Никто не решался занять свободные земли, оставшиеся после ухода, да и сейчас они пустуют. Таинственно и опасно было это место. Путник старался как можно быстрее пройти его, дабы не оказаться в плену у смерти. Ведь сколько человек сгинуло в тех местах, стоило им только не перейти реку до заката солнца.

Клодий подозвал проводника и поинтересовался, нет ли другой дороги.

Бригант, низкорослый человек с коротко обрезанными волосами отрицательно мотнул головой. Другого пути не было. Река Большой Олень, лежала между извилистыми берегами и серебрилась водной гладью. Уже начало смеркаться. Всадники спрыгнули с лошадей и повели их вниз по отлогому склону. Варвар рукой указал в сторону, где должен был быть брод. Когда римляне подошли к реке, туда, откуда они собирались перебраться на другой берег, они увидели, что у самой воды сложена груда камней.

— Большой Олень не любит, когда тревожат его сон, — пояснил варвар.

Римляне, которые знали о поверье, застыли в оцепенении. Другие молча переглядывались.

— Быстрее в воду! — закричал Клодий солдатам, и те вслед за проводником, вскочив на лошадей и поднимая тучу брызг, стали переправляться вброд на противоположный берег.

Актис не поняла, почему говорят о Большом Олене. Она не видела поблизости никакого животного. Расспросить у Клодия об этом она не решалась, видя, что он чем-то озабочен. Дно реки было илистое, копыта лошадей проваливались в вязкую массу, и хотя вода доставала коням лишь до боков всё время нужно было держать ухо востро. Течение было несильным, но что-то зловещее было в этой тёмной грязной воде. Сзади один из седоков вскрикнул, Актис обернулась, и с ужасом увидала, как два последних всадника ушли под воду. И больше их никто не увидел. Римляне закричали, нахлестывая лошадей и стремясь быстрее выбраться на сушу. Когда отряд воинов оказался на другом берегу, все вгляделись в водяную гладь реки. А вдруг их два спутника всплывут. Но никто не появился на поверхности воды. Большой Олень захватил свою очередную жертву.