19 июля 1997 года

– В твоем офисе работают одни бездари! – кричит Ассан в телефонную трубку, как будто на линии помехи или он звонит из Китая. – Мне сказала одна сеньорита, очевидно стажерка, что никакая Вал там не работает.

Я и забыла, какой у Ассана властный характер. Ему, как капризному ребенку, нужно получить все и сразу. Поэтому мы до сих пор с ним видимся. Я даю ему все, что он хочет получить от женщины, – секс, молодость – и не задаю лишних вопросов.

Когда я с ним познакомилась, сразу же почувствовала уважение, нежность и сексуальное желание. Мне хотелось встречаться с человеком намного старше меня. Он сидел на диване в баре египетского отеля «Хайатт», а я ужинала с коллегой в ресторане этого отеля и чувствовала себя неуютно, потому что пыталась избежать нескромных взглядов итальянского повара Люка, у которого загорелись глаза при виде меня. Люка был похож на моряка-наркомана, который только что вышел из тюрьмы. На обеих его руках виднелись вытатуированные имена женщин, с которыми он переспал. Каждую ночь после работы он приходил ко мне и, стоя за дверью, просил, чтобы я его впустила. Посылал мне стихи, написанные на ломаном французском, с массой орфографических ошибок (наверное, он слышал эти вирши от галльских надзирателей). Это было сущим кошмаром. В ту ночь Ассан быстро понял, что происходит, и, чтобы спасти меня, подошел и предложил выпить чего-нибудь. В то время у него были манеры министра, он носил элегантные костюмы от Ив Сен-Лорана, а пол отеля было у него в кармане. Каждый раз, когда официанты проходили мимо него, они кланялись ему, приветствуя, словно он был главой какой-нибудь страны. Я была счастлива с этим человеком, наконец я поняла значение слов «эротика силы». Хотелось почувствовать то, что сводит с ума многих женщин: ощущение, что рядом с тобой богатый и влиятельный мужчина. По правде говоря, он не особо привлекательный человек, но это не имеет никакого значения. Ассан мне сразу понравился, потому что, помимо всего остального, у него была челюсть, как у Клауса Кински, и именно эта маленькая деталь усиливала его харизму. Его красноречие и внешность мгновенно покорили меня.

Пленило его умение сочетать спокойствие и темперамент, который он иногда демонстрировал, отдавая приказы подчиненным, и они повиновались беспрекословно. Даже подняться ко мне в номер не было для него проблемой, а ведь в той стране, где я тогда находилась, запрещалось приходить к незамужней женщине в отель. Наши отношения начались после того, как однажды вечером он оказался в моей комнате с букетом роз. В конце концов он преодолел все препятствия, чтобы пробраться ко мне, и, сама того не подозревая, я с каждой нашей встречей все больше оказывалась в его власти.

– Послушай, Ассан, я удивлена, что в моем офисе тебе ничего не объяснили. Меня уволили в апреле, – объясняю ему, расстроенная из-за его тона, к тому же мне стыдно, что я пополнила ряды безработных.

– Что же ты сделала такого, что тебя в мгновение ока выбросили на улицу? – с упреком спрашивает он меня.

– Ничего! – восклицаю я то ли сердито, то ли возмущенно. – Просто они сократили штат служащих, и я оказалась первым кандидатом. Ты что, думаешь, что я сама нарвалась на неприятности, когда у меня была более или менее спокойная и устроенная жизнь?

Ассан, который всегда хвастается перед западным человеком своим свободомыслием мусульманина, не хочет признать тот простой факт, что быть женщиной – это уже проблема.

– Ладно, успокойся! – говорит он уже более мягким тоном, наконец-то поняв, что не имеет никаких оснований вести себя подобным образом. – Что же ты думаешь делать дальше?

Он произнес последнюю фразу с такой нежностью, что мне стало ясно: он что-то задумал.

– Искать работу. А что, по-твоему, я должна делать?

– Почему бы тебе не приехать на несколько дней к Марокко? Поболтаем. Для работы в моей газете нужна франкоязычная женщина, такая, как ты. Заодно отдохнешь от сумасшедшей европейской жизни.

Меня привлекает эта идея – то, что Ассан поможет мне с работой, но я вынуждена отказаться. Я не соглашаюсь ехать в Марокко, несмотря на отчаянное положение, в котором оказалась, – приходится сидеть дома, сложа руки. Неожиданная бездеятельность меня раздражает больше финансовых проблем, потому что за время работы с Андресом я заработала достаточно денег и скопила приличную сумму, чтобы спокойно жить длительное время. Я всегда была трудоголиком.

– Все же подумай, хорошо?

– Хорошо, Ассан. Большое спасибо.

– Не стоит благодарности, – произносит он, завершая разговор.

Вешаем трубки почти одновременно.

25 июля 1997 года

Одиннадцать часов вечера, и я первой прихожу в бар, где мы с Соней договорились встретиться. Через пятнадцать минут появляется Соня с развевающимися волосами, такая легкая, что кажется, вот-вот взлетит. Эта девушка ходит как балерина.

– Я думаю поместить объявление о том, что хочу познакомиться с парнем. Только представь себе! – начинает она со слезами на глазах.

– Ты? Объявление? Что-то я не очень в это верю, Соня. Неужели ты не можешь познакомиться с мужчиной, не прибегая к такому способу? Если бы ты была семидесятилетней старой девой, я бы еще поняла. Но в твоем возрасте!

– Я и не надеялась, что ты меня поймешь. Но клянусь, я уже готова сдаться. Снова чувствую себя подавленной. У меня тахикардия, а по ночам не могу уснуть.

– Да ладно! Не изводи себя так. Парень у тебя непременно появится. Но только если ты выкинешь из головы эту навязчивую идею. Кроме того, ты нигде не бываешь. Как же ты надеешься встретить любимого человека, если ты сидишь дома?

– Да знаю я, но я не люблю целенаправленно охотиться за мужиками.

– А я и не говорю, что ты должна отправиться на охоту. Просто сходи прогуляйся.

– Но с моей мордашкой никто и не посмотрит на меня!

– Разве не ты мне только что сказала, что не желаешь отправляться на охоту? Пожалуйста, Соня, выше нос! Не хочу видеть тебя в таком настроении.

– К тому же я не признаю отношений на одну ночь, – продолжает Соня.

– А кто говорит об одной ночи? Если хочешь, повтори это много раз с одним человеком.

– Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я не признаю секса без любви.

– Что ты имеешь против секса без любви? Прежде чем влюбиться, ты должна попробовать, – говорю я. – Оставь свои предрассудки и не чувствуй себя виноватой из-за того, что тебе кто-то нравится и ты готова переспать с ним в первую же ночь.

Каждая из нас имеет свои представления о любви и сексе. В действительности я не знаю, что значит влюбиться, но меня это и не волнует. Я считаю своим правом удовлетворить животный инстинкт без лишних обязательств. И пытаюсь объяснить это Соне, но она отрицательно качает головой. Утверждает, что не может это принять, потому что ее воспитывали, прививая старомодные взгляды.

– Меня тоже, – отвечаю ей, пытаясь ее убедить, что это не имеет никакого значения, а тем временем думаю об объявлениях в газете.

Соня только что подсказала мне хорошую идею.

– Ладно, перестань. Объявления – это безумство, ты права, – говорит она и ставит стакан на стол.

Провожаю ее домой. Все-таки мне удалось поднять ей настроение. Соня исчезает на лестнице как тень, легче перышка. А я знаю, что теперь буду делать: в сентябре я дам объявление о том, что ищу работу. Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.