– Соседи должны помогать друг другу. Кроме того, я тебя уже знаю. Ты француженка. Однажды мы с тобой пересекались, разве нет?

Удивлена, что он не сказал: «Конечно, конечно».

– Да, я француженка. Но я живу здесь уже несколько лет, – отвечаю ему, довольная тем, что мне прислали устройство для пассивной гимнастики, которое я купила, позвонив в «Магазин на дому» в одну из бессонных ночей. Потом спрашиваю: – А ты, я полагаю, коренной каталонец?

– Да. Конечно, конечно. Это заметно по акценту, правда? – роняет он, опуская глаза.

Заинтригованная, я также смотрю в пол, но ничего особенного не замечаю.

– А что ты здесь делаешь? – спрашивает он и трет по полу подошвой правой ноги, как будто тушит сигарету.

– Работаю в одном рекламном агентстве, – отвечаю я и смотрю ему прямо в глаза, надеясь увидеть какую-нибудь реакцию с его стороны.

Но выражение его лица не меняется.

– Рекламное агентство… Конечно, конечно. Должно быть, это захватывающе, разве нет?

Он сунул руки в карманы брюк. Вижу, что он чувствует себя неловко, потому что снова уставился в пол.

– Да. Временами это так. Но считаю, что твоя работа гораздо интересней.

Филипе резко поднимает голову.

– Двенадцать дней назад, когда я уезжала, я встретила группу людей возле дома, и одна девушка мне сказала, что они актеры и что ты продаешь эпизоды из жизни. Это правда?

Я решительно настроена вытянуть из него информацию и понять, что это такое – эпизоды из жизни. Филипе отвечает очень серьезно:

– Конечно, конечно. Интересно, правда? Я продаю эпизоды из жизни, как ты слышала. Я новатор. Создаю истории и в течение определенного времени продаю персонажей из этих историй. Это как бы ролевая игра. Люди любят мечтать. Им нравится быть шпионами, поп-звездами, моделями или похитителями, например.

– Похитителями? – удивленно вскрикиваю я.

– Да. Я воплощаю их мечты в реальность. Придумываю ситуации и персонажей. У меня очень хорошие актеры, сценарий, и все кажется реальным. Как и сама жизнь.

– Очень интересно! – восклицаю я. – И как это происходит?

– Я мог бы тебе объяснить, как это происходит, но для этого мне понадобится какое-то время. Почему бы тебе завтра не зайти ко мне днем, и мы спокойно обо всем поговорим?

– Хорошо! Приду, но только после восьми, потому что я работаю. Что скажешь? – возбужденно спрашиваю я в надежде, что он согласится.

– Конечно, конечно, меня устраивает. Завтра мы репетируем весь день. Постараюсь закончить раньше. Я буду тебя ждать.

Мы прощаемся, и я ухожу. Поездка меня утомила, но в то же время во мне снова избыток адреналина. Филипе меня заинтриговал, и я в восторге от предстоящей встречи.

Пытаюсь немного отдохнуть, а после обеда иду в офис с ощущением, что весь мир мой.

Андрес уже восседает на своем троне и ждет меня: жаждет узнать подробнее о моих деловых встречах. Недолго болтаю с коллегами – мне не терпится поговорить с шефом – и, несмотря на то что все рады меня видеть, решительно стучу в дверь его кабинета.

– Проходи, девочка!

Каждый раз, когда я возвращаюсь из поездки, Андрес поднимается и целует меня в обе щеки. Это традиция, и также единственный случай, когда он проявляет свое доброе отношение ко мне, которое обычно скрывает любой ценой. Надо сказать, это самый холодный мужчина из всех, кого я когда-либо знала. Но на этот раз он не обнимает меня, а я машинально подставляю ему щеку для поцелуя, даже смешно получается. Обстановка явно напряженная, хотя Андрес все же рад меня видеть.

– Привет, Андрес, – говорю я и сажусь. – Мы заполучили несколько контрактов, но Принсе еще нужно время подумать.

– Выглядишь усталой, девочка. Поездка прошла хорошо? – взволнованно спрашивает он, а тем временем листает отчеты, которые я ему передала.

– Более или менее. Столько часов в самолете для кого угодно покажутся каторгой. Но ты не волнуйся, я в норме. Что скажешь о работе?

– Отлично, девочка. А с Принсой будем договариваться уже отсюда.

– И когда следующая поездка? – задаю вопрос и понимаю, что задела за больное место.

Андрес откладывает в сторону бумаги, которые держит в руках, берет тетрадь с невротическими рисунками и начинает карандашом рисовать квадраты разных размеров. Снимает очки, и, не знаю почему, этот такой знакомый жест наводит на мысль, что он сейчас сообщит мне нечто плохое. У него усталые глаза, а под ними – темные морщинистые мешки.

Все в офисе уже знают, но никто мне ничего не сказал. Вдруг я чувствую себя как жена, которой муж наставил рога, а она, как всегда, узнает обо всем последней. Машинально начинаю поправлять волосы, а на самом деле проверяю, появляются ли у меня невидимые рога. Внезапно разболелась голова, а утренний восторг трансформируется в спазмы желудка, к горлу подступает тошнота. Продолжаю нетерпеливо смотреть на дрожащие губы Андреса, но он по-прежнему молчит.

– Давай! Говори же наконец! – почти кричу я.

Андрес должен перевести дух, чтобы произнести то, что я так боюсь услышать. Мы сидим лицом к лицу: я, затаив дыхание, и он, видимо, смущенный тем, что должен мне сообщить.

– Мне очень жаль, девочка, но ты уволена.

Я знала, что в фирме реорганизация, но мне никогда не приходило в голову, что они уволят меня вот так, без всякой причины. Не прошу у Андреса объяснений, поскольку я очень устала, чтобы затевать спор. Договариваемся, что я получу расчет в другой день, целую его на прощанье два раза и, как загипнотизированная, выхожу из кабинета. Иду прямиком в свой кабинет собирать вещи. Мне помогает Марта, которая не перестает твердить о несправедливости случившегося и о том, что я должна подать на фирму в суд по поводу незаконного увольнения. Мы все знаем, что полетит еще не одна голова, но моя оказалась первой, и от этого она болит еще больше.

Возвращаюсь домой, перед глазами все как в тумане, я еще полностью не осознаю то, что со мной произошло. Мне нужно написать об этом, чтобы освободиться от действия ядовитых слов Андреса. Беру дневник, пытаюсь описать ситуацию и понять ее, но не могу. Ощущаю сумасшедшую потребность быть рядом с Кристианом, чтобы обрести уверенность в себе, чего мне сейчас так не хватает.

Помню, что после первого нашего соития я почувствовала необходимость описать на бумаге те мгновения, когда мы сбросили свои одеяния: описать путь его языка по моему телу, игру его рук с моими грудями, нежность прикосновений, запах его дыхания, которое я чувствовала на своем лице. Мне казалось, что легкий ветерок овевает меня всегда, когда тело томится в лихорадочном желании, я вспоминаю восторг во время наших оргазмов, касание его пальцев ног моих ног, попытки уснуть и то, как он поймал меня, чтобы я не скатилась с кровати. Я пыталась вспомнить ощущения того момента, когда он впервые вошел в меня. Но я уже не помню. Неясные картинки вертятся в голове. Я устала, а моя жизнь только что развернулась на 180 градусов.

25 апреля 1997 года

Все утро я курила сигарету за сигаретой (никотином провоняла вся квартира и волосы, но я не желаю принимать душ), перебирала бумаги и готовилась к встрече с Филипе. Можно было встретиться и раньше, но мне не хотелось ничего объяснять ему. Из нас двоих должен говорить он. Хочу знать все об эпизодах из жизни, а если я скажу ему, что потеряла работу, возможно, он ничего мне не расскажет.

За час до встречи мчусь под душ и подставляю лицо воде, как я обычно делаю в дождливые дни, прыгая через лужи. Прощайте, лужи по дороге в офис! Прощай, Марта; прощай, Андрес Я буду по вам скучать.

Я должна успокоиться. Сначала мне нужно пойти к Филипе. Затем позвоню Соне, чтобы организовать безумный девичник в эти выходные. И наконец, попытаюсь найти Кристиана и провести с ним ночь.

Когда я подхожу к квартире А, кажется, чувствую себя немного бодрее. Филипе явно рад меня видеть. Он пропускает меня вперед, и я останавливаюсь посреди комнаты.