— Я… щас… Венька… сказал…

Из косноязычного Колькиного доклада удалось выяснить наконец, что Малыга со Славкой белобрысым думают завтра выловить щуку на старице, возле Туры. Ни адмирал-генералиссимус, ни начальник штаба не поняли, что из того, что рагозинцы собираются выловить щуку, которая, говорят, даже гусей затягивает в воду.

Светка подозрительно спросила:

— А почему вы лопухами кидаетесь?

— А это вызов на дуэль! — брякнул Колька.

Владька щелкнул его по затылку.

— Какой вызов? Наоборот — это перемирие.

Колька покраснел и сказал:

— Да?.. А раньше был вызов…

Владька подмигнул синим опять открывшимся глазом и сказал Петьке:

— Ведь перемирие, правда?

— Конечно, правда! — сказал Петька, уже весь готовый к дуэли.

А Мишка подошел и зашептал:

— Давайте перемирие на неделю! Надо белогвардейцам отомстить!

Петька свистнул: «Провокация!» Сдвинув брови, сказал:

— Ладно…

Через несколько минут все разъяснилось. Мишка и Владька, в отместку рагозинцам за распоротый мяч, надумали разрезать им бредень, которым рагозинцы похвалялись всю жизнь — будто только и бредней в мире, что рагозинский…

Петька и Никита слушали индейцев сначала не особо внимательно, потом увлеклись. Скрепили временное перемирие не очень дружественными рукопожатиями. Светка не выдержала при этом:

— Вот давно бы так! Все время только деретесь!

— А ты не подглядывай! — снова осек ее Владька. План мести был продуман до тонкости.

Владька умел дышать через полую камышину и обучил этому Мишку. Надо было в то время, как явятся бредить рагозинцы, засесть на старице, спрятавшись в воду, и дышать через камышовую трубочку. С приближением бредня взять нож, задержав дыхание, разрезать бредень, пройти сквозь него, опять высунуть из воды камышинку — а в зарослях старицы это будет незаметно — и дышать себе как ни в чем не бывало!

Тут же пошли на старицу совершенствовать технику дыхания.

Секрет заключался в том, чтобы втягивать воздух через камышину ртом, а выпускать его носом.

На старице было четыре удобных заливчика, куда хорошо было вываживать бредень. В этих заливчиках и решили засесть. Старица сплошь поросла камышами, осокой, водорослями, поэтому ни голого тела, ни трубочки, торчащей из воды, рагозинцы заметить не могли.

Светка со своей компанией в лице кучерявой Кравченко тоже увязалась за мстителями.

Четверо дуэлянтов полезли в воду. Светка углубилась в кусты шиповника рвать цветы, а Колька тетки Татьянин и кучерявая Кравченко остались на берегу в нескольких метрах друг от друга.

Немножко освоив технику дыхания через тростинку, решили для тренировки засесть под водой на целых полчаса.

Дышалось через камышину не слишком вольготно, но терпеть можно было. И Петька досчитал до ста двадцати пяти, когда его взяли сомнения относительно честности индейцев.

Он высунулся из зарослей осоки, глотнул воздух и… глазам своим не поверил: Колька тетки Татьянин с кучерявой Кравченко после долгой вражды жали друг другу руки, скрепляя какой-то там союз, и вдруг, зажмурившись что было сил, поцеловались…

Они бы на глазах у Петьки, возможно, поцеловались и еще раз, но тут зашевелилась осока сразу в Никитином и Владькином заливчиках, и, забыв взять в рот камышину, Петька нырнул под воду.

Заговорщики пришли на старицу слишком рано. Утренняя роса на глазах высохла, будто растворилась в воздухе. Стало жарко. Посланный в дозор Колька тетки Татьянин даже заскучал на бугре. Но вдруг скатился вниз, крикнул:

— Идут! — И, как было велено ему, тут же спрятался в кустах шиповника.

Друзья побросали ему майки, брюки и с тростинками, с ножами в руках, с огромными булыжниками под мышками (для тяжести) полезли в воду.

Когда за деревьями послышался говор белогвардейских рыбаков, над старицей разошлись и стаяли у берегов последние круги.

Белогвардейцы явились в количестве трех человек: Васька Малыга, Славка белобрысый и Венька с ведром, чтобы таскать рыбу.

Долго совещались на берегу, откуда начать, долго разматывали бредень. Так долго, что булькотение в заливчиках стало уже лихорадочным.

— Может, сом? — высказал свое предположение Венька.

— Торф образуется, — коротко объяснил ему Васька Малыга и, взявшись за водило, первым полез в воду.

Дальше произошло следующее.

Когда они стали вываживать бредень в одном из заливчиков, бредень сильно рвануло в сторону.

— Дава-ай! Щука! — завопил на берегу Венька. Малыга и Славка, судорожно вцепившись в деревянные водила бредня, со всех ног кинулись к берегу.

Они уже почти выволокли мотню на пологий, в одуванчиках берег, как Венька в куче водорослей, тины, головастиков и лягушек разглядел человеческое тело.

— Ай! Утопленник! — заорал Венька.

А мотня вдруг зашевелилась, послышалось невнятное бульканье.

Венька взвизгнул, грохнулось на землю брошенное ведро, и Венька рванулся по самой прямой из прямых линий в деревню. Но шагов через пятьдесят его обогнали рыбаки. Только Малыга оглянулся еще разок и с ужасом увидел, что бредень сам, мотней вперед, вползает на берег.

Отплевываясь и ругаясь на чем свет стоит, Мишка с трудом выбрался из мотни, из общества лягушек, сбросил с себя целые вороха кишащей головастиками тины и только тогда оценил всю выгоду сложившейся обстановки. Разрезать бредень он не успел. Оказалось, что под водой это гораздо слож, нее, чем представляется на берегу, тем более когда тебя не ждут, а вдруг волокут неизвестно куда, наглотавшегося воды и тины.

Лопоухий Колька тетки Татьянин подхватил ведро и запрыгал на одной ножке возле бредня: «Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!..»

А трое Мишкиных приятелей, задыхаясь от кислородного голодания, продолжали бешено клокотать в своих заливчиках.

— Вылазьте! — крикнул Мишка. — Эй, хватит! Бульканье продолжалось.

Тогда Мишка бросился вытаскивать Петьку.

Но Петька, заметив движущееся на него тело, принял его за белогвардейское. И свистящая над водой тростинка вместе с пузырьками воздуха двинулась в сторону.

Тогда Мишка изловчился и выдернул тростинку.

Петька всей грудью хватил застоявшейся воды, выскочил как ошпаренный на поверхность, замахнулся на Мишку кулаком, потом выплюнул головастиков вместе с водой старицы, ошалело поглядел на берег и, наконец, вместе с Мишкой побежал ловить Никиту и Владьку. Диверсанты задыхались, но из воды не высовывались.

Сделавшись владельцами рагозинского бредня, друзья, не долго думая, решили тут же пробредить старицу.

Колька с ведром уже очистил мотню от несъедобной дичи, нашел одного карасика, сунул в ведро.

Владька и Петька взялись за водила, а Никита с Мишкой забегали по сторонам, сгоняя к ним рыбу со всей старицы. Но первые два захода опять принесли лишь несколько тщедушных карасиков…

На третьем — мотню ощутимо дернуло, и теперь уже Петька с Владькой, как недавно Малыга и Славка, со всех ног поволокли бредень к берегу. Метровая щука избивала в мотне лягушек, головастиков, карасей.

Колька бежал сзади и кричал:

— Есть! Есть! Есть! — Словно без него никто не видел этого.

Вытащили бредень метров за десять от берега. Вытряхнули мотню.

Началась борьба в траве.

Петька норовил оглушить щуку булыжником, а щука норовила больно ударить каждого по носу, по уху или по губам. Минут пять борьба шла с явным преимуществом щуки. Вышел из соревнования Колька тетки Татьянин, задрав голову, останавливал кровь, текущую из носа. Пощупывал свой синяк Владька, боясь, что он вновь начнет опухать. Наконец Петьке удалось хватить щуку булыжником точно между глаз. Щука растерялась на секунду, Петька воспользовался моментом и для верности ударил ее еще три раза.

Но тут опять послышались за деревьями возбужденные голоса рагозинцев. Петька толкнул Кольку тетки Татьянина к рыбине.