Интересно, что любой хулиган, севший в тюрьму за то, что побил соседа, встретившись с фактами избиения в «органах», вправе спросить: если бить МОЖНО, за что же меня здесь держат?.. Впрочем, и любой вор, обнаружив дикое воровство в зоне, может спросить о том же. Как только спросит, значит, перевоспитался.

Султан Б. (Новгород):

«Таких, как я, очень много. Пытки и издевательства применялись ко мне, не побоюсь слова, с фашистской жестокостью, о чём свидетельствуют медицинские заключения.

Хочу сразу отметить бесстрашие и честность врачей учреждения СИЗО-51/1 г. Новгорода, которые не пытались скрыть беспредельного отношения ко мне со стороны сотрудников Мошенского РОВД, во главе со следователем.

Меня специально содержали одного, травили газом, избивали с применением холодного оружия, с открытыми ранами, на лице остались шрамы на всю оставшуюся жизнь. Жалобы мои не принимали.

Всему этому послужило незаконное обвинение меня в убийстве по ст. 103 УК РФ. С первых дней следствие выдвинуло свою версию и отстаивало её до конца. Взяв за отправную точку мою принадлежность к чеченской национальности.

Следователь Аширов Э.Н. с первых минут моего допроса стал угрожать, что виновен я или нет, моё место в лагерях, где я должен сгнить. Этот кошмар продолжался на всём протяжении следствия.

Показания были взяты всего один раз, и то для протокола. Не было проведено никаких очных ставок, никаких мероприятий, подтверждающих мои показания. Следствие велось односторонне, с явными нарушениями законодательства.

Своими действиями следственные органы поставили в заблуждение суд, в результате чего я был незаконно осуждён к 9 годам лишения свободы.

Я невиновен, я честный гражданин, проживающий в России больше половины своей жизни, из них 17 лет в Новгородской области. Мне 42 года, два высших образования, четверо несовершеннолетних детей, лейтенант запаса, инвалид второй группы, удалена левая почка, хронический полинефрит.

Я никогда не привлекался к уголовной ответственности и никогда не смог бы совершить такого тяжкого преступления. Прошу вас оказать содействие в восстановлении справедливости в отношении меня и привлечения к ответственности настоящего преступника».

Коллективное (г. Н. Новгород, ул. Планетная, дом 37):

«Мы хотели бы поднять вопрос о жестоком обращении в отделах милиции и следственных изоляторах с людьми, находящимися под следствием. Ребят, задержанных за какой-то проступок, в отделе милиции просто-напросто избивают, калечат, а признания «выколачивают» дубинками и сапогами.

Такой дикий случай произошёл в нашем доме, с нашим соседом, который вырос у всех на глазах, и знаем мы его только с хорошей стороны. Ващунин Сергей Вячеславович, 1973 года рождения, был привлечён к уголовной ответственности по подозрению в совершении преступления по ст. 206 ч. 2 УК РФ, Сормовским РУВД г. Н. Новгорода. 23 января 1996 года он был арестован и помещён в камеру предварительного заключения в районный отдел милиции, где был жестоко избит четырьмя оперативниками. Фамилии троих известны: Косторский, Хиль, Новиков. Они избивали Сергея самыми изощрёнными методами: били его дубинками, душили, тушили горящие сигареты о лицо. Отбили дубинками почки, лёгкие, после приводили в сознание ледяной водой. В результате Сергей тяжело заболел.

Из районного отдела его освободили, но 08 февраля 1996 года следователь Ершова, ведущая дело, сочла нужным снова арестовать Сергея и поместить его в СИЗО № 1. Там Сергею «добавили» наши бдительные ОМОНовцы, да так хорошо, что Серёжу в бессознательном состоянии отправили в тюремную больницу, а 17 апреля 1996 года его освободили и перевели в городскую больницу.

Не будем описывать, сколько сил, средств и нервов пришлось затратить матери пострадавшего. Все это происходило у нас на глазах, и мы переживали вместе с ней всем домом.

Сергей находился в больнице с 17 апреля по 31 октября, перенёс операцию, но спасти его так и не удалось. 31 октября 1996 года Серёжа умер на больничной койке на руках у матери.

Так где же та милиция, что меня «бережёт»? Кто ответит за смерть единственного сына? До каких пор наших мальчишек будут калечить и убивать в тюрьмах?

Если человек совершил преступление, надо доказать его вину и судить по закону, но убивать-то зачем?

Будет ли когда-нибудь в нашей стране беспределу предел!

Жильцы дома № 37 (18 подписей)».

Остановимся на этом, – а то можно продолжать до бесконечности.

Принцип демократизма трактуется авторами нового УИК как предоставление широких полномочий субъектам Российской Федерации в отношении расположенных на их территориях учреждений и органов, исполняющих наказания, в частности по оказанию «большой финансовой помощи» в приобретении продовольствия, строительстве различных объектов и т. д.

Большая финансовая помощь местных администраций довела исправительные учреждения до того, что зэков годами кормят в долг, что предприятия-поставщики еды отказываются иметь с ними какие бы то ни было дела, а случайно схваченный вагон картошки начальник колонии вынужден загонять в зону ночью, в самый дальний тупик, чтобы его на ходу не растащили голодные зэки, как это случилось в ИТК-5 С. – Петербурга.

Да мы сами имеем опыт: переданный нами в одну из московских тюрем гуманитарный груз был той же ночью украден и съеден зэками.

С помощью в строительстве такая же картина: до 50% следственных изоляторов построены в XVIII—XIX веках и пришли в абсолютную негодность, в зонах не хватает общежитий, бань, прачечных, комнат свиданий и других объектов. Там, где скученность особенно вредна – в противотуберкулёзных учреждениях, норма обеспеченности жилыми помещениями выполняется на 60%.

Но писали уже об этом, а потому здесь поговорим о «демократизме» с иных позиций.

Профессора-юристы, создатели Кодекса, считают, что демократизация тюремной системы налицо, что видно хотя бы в предоставлении осуждённым права на беспрепятственную подачу жалоб и заявлений. Очень демократично, что и говорить! Однако статья 91 УИК тут же объясняет, что вся корреспонденция, отправляемая и получаемая, подвергается цензуре.

Бедный зэк, не желая, чтобы одемокраченные Кодексом начальники лезли в его душу, во избежание цензуры отправляет письма нелегально, подкупая сотрудников зон. По данным оперативных служб ИУ, доля такой переписки составляет около 80%, хотя точно это установить никто не может.

Из Нижегородской области сообщают:

«15 мая 1997 меня посадили в ШИЗО на 7 суток только за то, что, уходя этапом на больницу, я взял с собой жалобу в запечатанном конверте с адресом Нижегородской обл. прокуратуры. Хотел опустить её в почтовый ящик, но у меня её изъяли и по приезду водворили в ШИЗО за то, что якобы пытался незаконно отправить жалобу, а пустой конверт прикрепили к постановлению. Нач. спецчасти жалобы наши не отправляет, ссылаясь на то, что они должны идти через комиссии по рассмотрению жалоб (насчёт их обоснованности). С введением этой комиссии администрация смеётся нам в глаза, говоря, что ваши писульки никуда не уходят, а если уходят, то не далее как в Сухобезводненкую прокуратуру, которая курирует нашу колонию и смотрит на действия администрации сквозь пальцы».

Частную корреспонденцию перлюстрируют в целях «перевоспитания» плохого гражданина в хорошего, а на деле учат гражданина обходить закон, испытывать к закону ненависть. Александр П. (Читинская обл., Карымский р-н, п/о Тыргетуй, учр. ЯГ-14/2) пишет нам:

«По получении Вашего письма я через цензуру отправил ответ, но по истечении двух суток был вызван для профилактической беседы бригадой оперативников, у которых на руках было моё письмо к Вам. Оказывается, замполит (как они теперь называются, я не знаю), задержал моё письмо.