Под фирмой Учредительного Собрания идет борьба за самодержавие богатых над бедными, бездельников над тружениками. Уральский бандит Дутов, степной полковник Иванов, чехо-словаки, беглые русские офицеры, агенты англо-французского империализма, бывшие помещики и сибирские кулаки объединились в один священный союз против рабочих и крестьян. Если бы этот союз победил, пролились бы реки народной крови, и на русской земле снова восстановилась бы власть монархии и буржуазии.

Совет Народных Комиссаров не вступает, разумеется, ни в какие переговоры с контрреволюционерами авантюристами, которые стремятся только выиграть время, чтобы тем вернее вонзить нож в спину трудовому народу.

Против мятежников двинуты надежные части, обеспеченные всем необходимым снаряжением и вооружением.

Захват контрреволюционерами некоторых узлов Сибирской железной дороги на время отразится, конечно, на продовольствии голодающей страны. Но взять измором революцию русским, французским и чехо-словацким империалистам не удастся. На помощь голодающему северу идет юго-восток. Народный Комиссар Сталин, находящийся в Царицыне и руководящий оттуда продовольственной работой на Дону и в Кубани, телеграфирует нам об огромных запасах хлеба, которые он надеется в ближайшие недели переправить на север. Туда же на юго-восток выезжает Народный Комиссар Шляпников со специалистами продовольственного и транспортного дела. Им на помощь идут продовольственные отряды петроградских и московских рабочих. Как ни тяжко положение страны, но уморить себя голодом Советская Россия не даст.

А тем временем будет очищен от мятежников Сибирский путь. Для того чтобы не только достигнуть этого в кратчайший срок, но и смести с лица земли буржуазную измену и обеспечить Великую Сибирскую дорогу от дальнейших контрреволюционных покушений, Совет Народных Комиссаров считает необходимым принять исключительные меры:

1. В поволжских, уральских и сибирских уездах, примыкающих к району контрреволюционного восстания, местными советами будет – по точным указаниям Народного Комиссариата по военным делам – проведена мобилизация военнообязанных пяти последних призывных возрастов.

2. В Москве производится срочно мобилизация солдат артиллерийских и инженерных войск пяти последних призывных возрастов.

3. Всем совдепам вменяется в обязанность бдительный надзор за местной буржуазией и суровая расправа с заговорщиками.

4. Бывшие офицеры, которые честно и добросовестно работают над воссозданием советской армии, должны, разумеется, пользоваться полной неприкосновенностью и покровительством Советских властей. Но офицеры-заговорщики, предатели, сообщники Скоропадского, Краснова, сибирского полковника Иванова, должны беспощадно истребляться.

Рабочие, крестьяне, красноармейцы, честные граждане!

Власть в нашей стране принадлежит вам. Ваши вековечные враги-угнетатели хотят вырвать у вас эту власть. Капиталисты всего мира с ненавистью относятся к вам, потому что вы опрокинули власть русских капиталистов и подали революционный пример рабочим всего мира. Вас хотят взять голодом, саботажники – изменой, чехо-словаки – мятежом. Вас хотят унизить, задушить, раздавить, втоптать в грязь.

Этому не бывать. Освобождение рабочего класса не достигается в один день. Это трудная борьба. И мы поведем дальше с вами эту суровую борьбу до полной и окончательной победы.

Долой изменников-насильников! Смерть врагам народа!

Да здравствует власть рабочего класса и крестьянской бедноты!

«Известия ВЦИК», 11 июня 1918 г.

Л. Троцкий. ОБ ИЗМЕНЕ МУРАВЬЕВА[302]

Всем, всем, всем

Бывший главнокомандующий против чехо-словаков, левый эсер Муравьев, подкуплен англо-французскими империалистами.

Муравьев сбежал из штаба Революционного Военного Совета в Симбирск и отдал по всем войскам приказ повернуть против немцев, которые, будто бы, взяли Оршу и наступают на нас. Приказ Муравьева имеет своей предательской целью открыть Петроград и Москву и всю Советскую Россию для наступления чехо-словаков и белогвардейцев. Измена Муравьева своевременно раскрыта Революционным Военным Советом, и все войска, действующие против чехо-словаков, верны Советской власти.

Сим объявляется по всем войскам, по советам и всем гражданам Советской Республики:

1. Нигде немцы на нас не наступают, на немецком фронте все спокойно.

2. Всякие призывы к наступлению на немецком фронте являются провокацией и должны караться расстрелом на месте.

3. Бывший главнокомандующий на чехо-словацком фронте, левый эсер Муравьев, объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте.

4. Все приказы по войскам, действующим против чехо-словаков, будут впредь до нового распоряжения подписываться Мехоношиным[303] и Благонравовым.[304]

«Известия ВЦИК», 12 июля 1918 г.

Нашими разведчиками перехвачена была несколько времени тому назад переписка французских дипломатических агентов, направлявшаяся из Самары в Петроград. Эта переписка в высшей степени выразительно характеризует господ положения и их внутренние взаимоотношения. Французские агенты с нескрываемым презрением говорят о русских белогвардейцах и о чехо-словаках, как орудии своих замыслов. Без них, без избранных представителей парижской биржи, самарский режим,[305] разумеется, не может удержаться. Они, французы – все, и из Самары их господство будет распространяться на всю страну. Их влияние во всех отраслях общественной жизни обеспечено. Все и вся будет им подчиняться.

Таков тон этих писем. Как и полагается, в стане буржуазных победителей, в Самаре, развертываются многочисленные интриги, взаимные козни, клевета и проч. и проч. Французский консул на ножах с французским военным уполномоченным Жанно. Мы считаем очень поучительным привести точный перевод письма французского консула в Самаре, которое в нашей папке значится, как документ N 4.

"Господин Жанно, – так сообщает консул своему петроградскому корреспонденту послу Нулансу,[306] – опровергает сведения о его назначении на пост посланника и констатировал только свои функции полномочного представителя французского правительства по военным делам. Поскольку я остаюсь без бумаг, мне приходится играть роль наблюдателя всех этих фантазий. Имеется ли какая-либо база под этими претензиями, я не могу этого думать. Результатом является то, что мои превосходные отношения с генеральным штабом (Дутовско-эсеровским) со времени возвращения г. Жанно потерпели ущерб: так, во имя своих военных надобностей, он лишил меня автомобиля, предоставленного в мое распоряжение, и заявил, что консул должен заниматься только консульскими делами. С другой стороны, я знаю, и притом из источников совершенно несомненных, что военные дела г. Жанно состоят в приобретении 200.000 пуд. олова в Омске и в других делах, например, с икрой, в разных областях страны. Его официальные полномочия служат только для облегчения барышей спекулянтов, которые окружают г. Жанно. Он получает даяния, достигающие сотен тысяч руб., со стороны финансистов и коммерсантов и широко расходует их на вознаграждение своего генерального штаба и на оплату вербовщиков пленных, которые уже достаточно широко его эксплуатировали. Может ли это продолжаться? Если вы позволите, то – разумеется! Я желаю быть только информированным, и вы понимаете, что в здешней изолированности вопрос об авторитете господствует над всем. Я должен на деле стать главой миссии, либо быть арестованным. Я не думаю, что господин Жанно заставит арестовать меня, но он может объявить, что ему ничего неизвестно о моих полномочиях, и тогда я внезапно окажусь простым французским гражданином".