Господи, как она его любит! Сильнее любить просто невозможно. И Хлоя снова поклялась, что никогда не усомнится в Томасе и не даст ему повода усомниться в ней. Вдвоем они одолеют любую беду, все преграды, потому что теперь Хлоя всем сердцем верит: Томас не способен на зло. Кто бы и что там ни говорил.

Должно быть, она издала какой-то звук, потому что Томас поднял голову и их глаза встретились. Его – полные непереносимой боли… и вряд ли только физической. И ее, светившиеся любовью и сочувствием. У Хлои застучало в висках.

– Что тут было? Томас, прошу, расскажи мне.

Он отвел взгляд, не переставая ласкать котенка.

– Томас…

– Хлоя, помолчи немного. Гарольдина дрожит.

Дрожал не только котенок. Руки Томаса тоже заметно тряслись.

Кто же сотворил с ним такое?! Хлоя в жизни еще не испытывала такой неукротимой ярости. И если бы в эту минуту ей довелось столкнуться с врагом Томаса, тот бы не ушел живым.

Однако необходимо сохранять спокойствие. Она нужна Томасу. Хлоя тревожно обежала взглядом распростертое перед ней могучее тело и увидела Томаса в ином свете. Его словно изваял скульптор – литое, стройное тело атлета. Столько красоты… и столько боли!..

– Впусти меня к себе, Томас, – прошептала она, не в состоянии больше молчать.

– Уже впустил. И давно.

Хлоя открыла было рот, чтобы продолжить этот важный для нее разговор, но Томас умоляюще посмотрел на нее, и она промолчала.

Застонав, Томас с трудом встал на колени. Его красивое смуглое лицо перекосилось от боли. При каждом вздохе в груди что-то пугающе клокотало.

Нужно немедленно вызвать «скорую», решила Хлоя и встала, но Томас резко поднялся и сдавил ее плечи. Хлоя осторожно коснулась его губ, провела пальцем по щеке.

– Томас, милый… – Он упрямо молчал, словно оцепенел. – Кто тебя избил?

Томас опять не ответил. Ладони Хлои скользнули по его рукам, замерли на талии. Потом она сцепила пальцы у него на спине и прижалась лицом к груди.

– Осторожнее, – предупредил Томас, чуть отстраняясь. – Ребра, кажется, сломаны.

Хлоя, смутившись, попыталась отодвинуться, но тут Томас осторожно прижал ее к себе. Она готова защищать этого мужчину – своего мужчину – до последнего дыхания. Свирепое чувство обладания вытеснило опасения, тревоги и сомнения.

– Полагаю, что твоему врагу пришлось еще хуже, – прошептала она.

Томас попытался засмеяться, но смех тут же перешел в стон.

– Господи, Хлоя, да помолчи же. Мне больно смеяться, больно говорить и даже шевелиться. – Он отпустил ее, и при новом взгляде на его обезображенное лицо Хлоя едва не заплакала. – Не страдай, – пробормотал он. – Все не так плохо, как кажется.

Он еще способен шутить! При том, что выглядит просто ужасно!

– Надеюсь также, что половина крови – его, – прошипела она, показывая на багровые потеки, запятнавшие футболку.

– Моей тут тоже немало, – вздохнул Томас.

– Скажи, что ему тоже досталось.

– Не беспокойся. – В его глазах зажегся огонек. Наконец-то он начинает напоминать прежнего Томаса – уверенного в себе, хладнокровного, дерзкого. – Впервые в жизни я ему показал… Черт возьми, Хлоя, почему в твоем присутствии меня так и тянет наговорить лишнего?!

– Твой отец! – сообразила Хлоя. – Это… он?

Томас отвернулся и медленно, едва передвигая ноги, побрел к лестнице.

– Подожди. – Хлоя легко догнала его и обняла за талию. – Позволь мне помочь тебе.

Он даже не попытался возразить… А это означало, что ему гораздо хуже, чем показалось Хлое на первый взгляд.

– Он застал меня врасплох, – признался Томас, слегка опираясь на Хлою. – Я старался довести себя до изнеможения, чтобы немного поспать, и целый час работал со штангой и на тренажерах. Вдруг появился Джеймс…

Опять этот негодяй! Подумать только: отец способен так обращаться с собственным сыном!

– И ты, конечно, избил его до полусмерти?

– Хочешь узнать, пришлось ли ему хуже, чем мне?

– Конечно. Желаю знать все подробности.

– Ты просто спятила, Хлоя. Ей-богу спятила!

– Знаю-знаю. Рассказывай.

– Я врезал ему коленом в пах.

– Прекрасно. Надеюсь, он до конца жизни останется евнухом.

– Ты читаешь мои мысли.

Хлое пришлось почти тащить Томаса наверх. Когда они добрались до кухни, он был белее простыни. На подъем по лестнице ушли его последние силы, и Хлоя как могла осторожно усадила его в кресло. Томас перегнулся пополам и снова схватился за ребра. Хлоя решительно потянулась к телефону.

– Нужно что-то делать. Я немедленно звоню…

– Нет, – категорично заявил Томас.

– Но почему? Можешь привести хоть один довод?

– Далее два. Во-первых, не хочу, а во-вторых, все будет хорошо.

Хлоя, изнывая от гнева и жалости, старалась, однако, казаться спокойной. Не нужно, чтобы он видел, как она переживает за него. Но у нее это плохо получалось, потому что Томас словно читал ее мысли, как открытую книгу, и сгорал от унижения. Если бы каждое движение не причиняло столько боли, он наверняка заполз бы в угол зализывать раны, а Хлою выставил за дверь.

– Томас, тебя должен осмотреть врач.

Раздираемый противоречивыми желаниями удушить и осыпать Хлою поцелуями, Томас обмяк в кресле и прикрыл глаза.

– Я уже сказал, все будет…

– Да-да, я слышала, все будет хорошо, – закатив глаза, передразнила его Хлоя. – Если это правда, встань и поцелуй меня. По-настоящему.

Если бы мог, Томас, конечно, рассмеялся бы. Она единственная, кто смеет бросать ему вызов.

– Не можешь, верно? – поддразнила Хлоя предательски дрогнувшим голосом. Она поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее сочувственного взгляда. – Не двигайся, – приказала она. – Сейчас я оботру тебе лицо. А потом решу, что делать дальше.

Минуту спустя она вошла с губкой и аптечкой, найденной в ванной, и решительно надвинулась на Томаса. Он невольно улыбнулся и из рассеченной губы снова закапала кровь. Хлоя принялась бережно обтирать раны и ссадины. Остановив кровотечение, она промыла губку и принялась за синяк на щеке и подбитый глаз. Нежные пальцы коснулись шеи, побежали по груди.

– Как думаешь, ребра действительно сломаны? – шепотом спросила она.

– Надеюсь, всего лишь ушиб.

Хлоя с сомнением покачала головой и с раздражающей педантичностью прижала к каждому порезу ватку, смоченную йодом. Томас тихо шипел, но старался не шевелиться.

Отставив склянку с йодом, она сжала ладонями его лицо и подула на обработанные раны, чтобы не так щипало. У Томаса все перевернулось внутри.

– Спасибо, – прохрипел он. – Теперь совсем хорошо.

– Что-то не верится. – Хлоя убрала руки и хитро прищурилась.

– Честное слово.

– Докажи.

– Как именно?

– С чего это ты стал таким непонятливым, Магуайр? – с ехидной улыбкой спросила Хлоя и кокетливо вскинула голову. Сердце Томаса забилось сильнее. – Докажи, что все хорошо, и я оставлю тебя в покое.

Ноющие руки не слушались, но не принять вызов Томас не мог. Собравшись с силами, он потянул Хлою на себя и, когда она с размаху шлепнулась на его колени, едва не закричал от боли.

Охнув от неожиданности, Хлоя соскользнула на пол и опустилась на колени между его ногами. Томас потерял дар речи, когда блестящие волосы Хлои защекотали обнаженную кожу его ног, подбородок оказался на уровне пупка, а губы – в дюйме от восставшей плоти.

Томас уже не корчился от боли, теперь он пылал от страсти.

– Томас, – нежно прошептала Хлоя.

Заглянув в ее глаза, Томас испытал неведомое доселе чувство абсолютного покоя и счастья, словно он наконец вернулся туда, где его долго-долго ждали…

Легкими касаниями Хлоя ласкала его лицо, и Томас понимал, что она испытывает в эту минуту. Суровая реальность отступила на задний план, уступив место сладостным ощущениям. Томас уткнулся губами в ладонь Хлои.

– Мне так жаль, – пробормотала она, и из глаз ее потекли слезы. – Тебе вправду лучше?

– Да… Поцелуй меня, Худышка. – Но коленопреклоненная красавица лишь жалобно всхлипнула. – Шшш.