– Ладно, – рявкнул он, – оставь ее здесь. Но только пока не найдешь для нее постоянного жилья.

За это безумие Томас был вознагражден самой сияющей, самой радостной, самой нежной улыбкой в мире, предназначенной лишь для него.

– Спасибо, Томас, – прошептала она, блестя полными слез глазами, и медленно, осторожно встала на ступеньку рядом с ним. Держа одной рукой котенка, она положила другую на его обнаженную грудь. Кожа Томаса мгновенно покрылась мурашками – ладони Хлои как всегда были ледяными.

– Хлоя, – укорил он, – куда ты опять подевала перчатки, черт возьми?

– Шшш, – прошептала она. – Не нужно все портить дурацкими придирками. Я так горда человеком, который мне небезразличен.

Человек, который ей небезразличен? Он?! Томас задохнулся.

– Не нужно, Худышка.

– Чего ты требуешь? Чтобы я выбросила тебя из души, из памяти? Глупый, глупый дурачок. Уже слишком поздно.

Ее губы. Замерзшие губы скользнули по его ключице.

– Я не забуду твоей доброты, Томас.

– Уж не забудь, – пробурчал он немного смягчившись, сжал ее ладонь своими и принялся растирать. – Кстати, не забудь вот еще что: я взял ее временно. Понятно?

– Конечно.

Дьявол, почему она так глазеет на него? Словно и вправду вот-вот лопнет от гордости! В груди у Томаса что-то до боли сжалось.

– Дело вовсе не в страхе, – упрямо настаивал он. – Просто я терпеть не могу кошек.

– А кого любишь?

Не в силах удержаться, он уставился на ее так и просившие поцелуев губы.

Тебя, едва не вырвалось у него, тебя! Томас опустил глаза и откашлялся.

– Никого. Может, наконец объяснишь, что такое уно и как в него играть?

Час спустя Томас стоял в кухне, глядя сверху вниз на жалкое существо.

– Иди спать, – скомандовал он. Гарольдина подняла голову и жалобно мяукнула.

– Слушай, – вздохнул Томас, – я уже накормил тебя. Дважды. И ты не голодна. Поверь, дело не в личной неприязни, но я валюсь с ног, а уснуть, пока ты тут сидишь, не могу. Так что довольно.

Повернувшись, он вышел, но не успел подняться, как снизу донесся громкий писк, скорее похожий на плач. Тяжело вздохнув и проклиная Хлою, Томас вернулся назад.

– Ну а теперь что? – спросил он, включая светильник. Котенок моргнул и замолчал. – Хочешь спать при свете? Ладно, так и быть.

На этот раз он даже не успел добраться до лестницы, как мяуканье возобновилось. Томас вне себя от раздражения ворвался в кухню, но при виде съежившегося котенка мгновенно остыл.

Черт! Ну что он за болван! Орет на глупую испуганную кошку!

Оказывается, сердце у него все-таки есть. Иначе, что так нестерпимо заныло в левой стороне груди, когда маленькое создание в ужасе забилось под стул?

Опустившись на колени, Томас сам не зная почему выдавил улыбку.

– Я ничего тебе не сделаю, – пообещал он. – Просто хочу, чтобы ты наконец заснула. Не так уж много я прошу, верно? Неужели не можешь попытаться? Ради меня, пожалуйста, – добавил он. Господи, что он несет? – Вот, – объявил он, выдвигая ящик стола и устраивая из полотенец нечто вроде гнездышка. – Я сделал тебе постельку. Как теперь?

Гарольдина грустно смотрела на него светло-голубыми глазами.

– Спокойной ночи.

Томас быстро взбежал по ступенькам, чтобы нет слышать плача маленького существа. Нырнув в постель, он сунул голову под подушку и закрыл глаза. Может, если заснуть поскорее, все обойдется?

Страх… Ему вспомнилось детство, те ночи, когда он вот так же прятался. От пьяного рева и больших жестоких рук. Вспомнились те мгновения, когда ему хотелось стать невидимым, чтобы скрыться от безжалостной реальности.

Наконец сон одолел его. Но спал Томас плохо – урывками. А едва забывался, его преследовали кошмары.

Когда он наконец проснулся, ярко светило солнце. Он проспал! И все из-за Хлои.

Мысленно ругая ее и все остальное население Хизер Глен на чем свет стоит, Томас сел. Но ноги почему-то не повиновались. Словно онемели. И причина оказалась очень простой.

На них, свернувшись клубочком, мирно спала Гарольдина.

Томас, едва волоча непослушные затекшие конечности, спустился в кухню. Гарольдина последовала за ним, но он сделал вид, что не замечает ее.

Кофе. Ему отчаянно хотелось кофе.

Томас успел добраться до гостиной, когда зазвонил телефон. Он схватил трубку, но на другом конце линии молчали.

– Алло! – раздраженно гаркнул Томас.

– Немедленно убирайся из города.

Знакомый голосок! А у Томаса как раз подходящее настроение для разговора по душам.

– Уважаемый мэр! – язвительно приветствовал он. – Как мило с вашей стороны позвонить и вежливо пожелать мне доброго утра. Весьма трогательно.

– И близко не подходи к моей дочери.

– Если вы настаиваете, я, конечно, позволю Хлое показать мне местные достопримечательности, прогуляться вместе по давно знакомым местам. Крайне вам благодарен.

– Я не шучу, Магуайр. Хлоя ни капли не похожа на Дианну. Люди любят ее, все без исключения. Если поползут слухи, что вы двое… Словом, держись от нее подальше. Я не допущу, чтобы злые языки трепали ее имя. – В этом Томас, пожалуй, был с ним согласен. – Стоит людям увидеть вас вместе, как они думают, что… – В наступившей тишине было слышно, как мэр скрипнул зубами. – Повторяю, оставь ее в покое, и вообще, на кой черт ты здесь нужен? Зачем заявился?

Чтобы превратить твою жизнь в ад, как ты сделал когда-то с моей жизнью.

– Видите ли, Хизер Глен – чудесное местечко, тихое и спокойное. Поэтому я и решил в нем обосноваться.

Отец Хлои, видимо, поняв, что от наглеца Магуайра так просто не избавишься, поспешил сменить тактику.

– Если Хлоя тебе небезразлична, пожалей ее. У девочки слишком открытая душа. Слишком доверчивая. Ты погубишь ее, Томас. Именно этого добиваешься?

Томас сам не знал, чего хочет. Пожалуй, больше всего в эту минуту – вбить телефонную трубку в глотку мэра. Легко представить, как расстроится Хлоя, узнав о звонке отца, потому что лишний раз убедится, как мало верит отец в ее способность быть хозяйкой своей судьбы.

– Так вы утверждаете, что репутация Хлои пострадает лишь потому, что она общается со мной?

– Вот именно. – Да, удар ниже пояса. Но не стоит так болезненно все воспринимать – разве он не ожидал этого? – Еще раз по-хорошему прошу, Томас: уезжай!

– А если не уеду?

– Тогда пеняй на себя.

– Это угроза? – с вызовом спросил Томас.

Но в ответ раздались короткие гудки. Томас яростно швырнул ни в чем не повинную трубку на рычаг, что, впрочем, не доставило ему особого удовлетворения. Потребность расколотить что-нибудь, сломать, избить первого, кто подвернется под руку, охватила его с такой силой, что Томас был потрясен до глубины души. Значит, он похож, на отца? Пропади все пропадом!

Томас огляделся в поисках подходящего предмета потяжелее, которым можно было запустить в стену. Ему нужна разрядка.

– Мяу!

Опять эта паршивая скотина!

Круто развернувшись, он уже был готов прикрикнуть на котенка, но увидев, что тот дрожит, осекся. На него не мигая смотрели широко раскрытые испуганные глаза. Малышка не двигалась с места, очевидно, смирившись со своей участью.

Сердце Томаса бешено заколотилось, в висках застучало. Всю свою жизнь он ненавидел буйный нрав отца и вот теперь понял, что немногим отличается от него. Какая мерзость!

– Все в порядке, – прошептал он, успокаивая себя и Гарольдину. – Прости, что напугал тебя.

– Мяу.

Томас со вздохом выпрямился.

– Пойдем на кухню. Я сварю себе кофе и покормлю тебя.

И, подавив нелепое желание подхватить котенка на руки, направился вниз, зная, что Гарольдина последует за ним.

Открыв дверь кухни, он остановился так внезапно, что Гарольдина ткнулась головенкой ему в ногу. За столом перед дымящимся кофейником и кружками сидела Хлоя. Слава Богу, по крайней мере, хоть на этот раз он одет!

– Привет, – улыбнулась Хлоя. – Сегодня не моя очередь открывать кафе… – Но улыбка ее тут же потускнела. – Что случилось?