– Что будет, если я вас арестую? – спросил офицер. – Что будет с вашей дочерью?
– Пожалуйста, поверьте, – безнадежно взмолилась она.
– Может быть, мы побеседуем с девочкой?
– Нет! – крикнула Линн. – Нет! Она слишком… слишком больна… никого видеть не может!
Затрещала рация Грейса. Он отошел от стола, поднес ее к уху:
– Рой Грейс.
Мужской голос на другом конце доложил:
– Объект-один двинулся.
– Дайте мне тридцать секунд. – Он поднял палец, указал констеблю Бутвуд на дверь, снова повернулся к Линн: – Хорошенько подумайте над моими словами.
Через пару секунд детективы исчезли, словно нарочно оставив на столе фотографию. Линн обмякла на стуле, закрыв лицо ладонями.
Ей на плечи легли руки.
– Я слышала, – сказала Кейтлин. – Все слышала. Ни за что не возьму эту печень.
107
Чугунные ворота распахнулись, между каменными пилонами осторожно просунулся нос черного «астон-мартина». Автомобиль взял вправо и резко прибавил ход. Створки ворот сразу начали закрываться.
Этим утром водитель не заметил в лесистой местности ничего необычного. Наблюдатели хорошо спрятались – один в живой изгороди, другой в камуфляже среди хвойных деревьев, машины остались в лесничестве за четверть мили.
Сержант Пол Таннер, сидевший в кустах в секторе прямого обзора, разглядел седые волосы водителя, несмотря на тонированные стекла машины и неосвещенный салон.
Рой Грейс, стоя на тротуаре у дома Линн Беккет, связался с ним по рации.
– Что скажете?
– Номер ромео-сьерра ноль восемь альфа-майк-лима, сэр. Направляется к востоку.
Из доклада Гая Батчелора и Эммы Джейн Бутвуд о встрече с хирургом он знал, что это машина сэра Роджера Сириуса. Знал и о том, что сидящие в засаде оперативники должны участвовать в крупной операции по наркотикам, которая проводится нынче в Брайтоне. Дефицит кадров – постоянная проблема в городе.
– Хорошо поработали. Оставайтесь на месте еще тридцать минут на случай, если он вернется. Если нет, свободны.
– Понял, сэр, свободны через тридцать минут.
Грейс разъединился, позвонил в центральную диспетчерскую, приказав взять машину с указанным номером под наблюдение и держать наготове полицейский вертолет. Камеры автоматической регистрации номеров работают на многих крупных транспортных артериях Соединенного Королевства, что позволяет определять местонахождение интересующей машины через каждые несколько миль. При необходимости в район направляется вертолет, который следит за объектом сверху.
– Что скажешь? – спросил Грейс у Эммы Джейн.
– Вы правы, сэр, она что-то затеяла. Собираетесь ее арестовать?
Грейс тряхнул головой:
– Мне нужна не она. Она пешка. Посмотрим, что сейчас будет делать, куда нас приведет.
– Не думаете, что откажется от своих планов?
– Думаю, начнет звонить по телефону. – Он отпер дверцы «хёндэ» и, прежде чем сесть, указал пальцем на водителя и пассажира зеленого «фольксваген-пассата», остановившегося чуть ниже на дороге.
108
– Эй, черт возьми, ты газет не читала? Под камнем жила последние две недели, мама?
Мама…
Когда дочь в последний раз называла ее мамой?
– Мы как бы оказались в центре скандала века из-за контрабанды человеческих органов, а ты типа не знаешь?
Линн встала, оттолкнув кухонный стул, и взглянула в лицо дочери, изумляясь и радуясь, насколько крепче она выглядит нынче утром. Только бы не перевозбудилась!
– Действительно, типа как бы не знаю. Понятно?
Кейтлин качнула головой:
– Абсолютно ничего не понятно. Понятно? – и лихорадочно стала расчесывать руки.
– Полиция лжет, ангел мой, – заявила Линн. – Нет никакого скандала из-за контрабанды. Просто дикие домыслы.
– Ну да. В канале нашли три тела без органов, а газеты, радио и телевидение врут.
– Это не имеет ни малейшего отношения к твоему трансплантату.
– Конечно, – кивнула Кейтлин. – А копы чего вокруг рыщут?
Линн понимала, что идет ко дну. Слышала безнадежность в собственном голосе. Она против воли оглянулась на лежавшую на столе фотографию.
Вдруг суперинтендент Рой Грейс сказал правду?
Лицо девочки с фотографии горит перед глазами. Это невозможно. На такое никто не способен. Никто не убьет ребенка ради денег… ради другого ребенка… ради…
Ради Кейтлин?
Убьет?..
Страшно хочется, чтобы сейчас здесь был Малькольм. Надо с кем-то поделиться, поговорить, обсудить. Ужас надвигается со всех сторон.
Двадцать три года в тюрьме.
Предупреждаю вас, что полиция и судебные органы весьма серьезно относятся к подобной деятельности.
Она об этом не думала. Обойти систему, воспользовавшись органом жертвы несчастного случая, – да. Ведь Бог не увидит тут ничего плохого?
Но убить ребенка…
Убить эту девочку…
Деньги ушли. Половина. Удастся ли получить их обратно? Черт, нужны вовсе не деньги. Нужна распроклятая печень. Коп наверняка соврал. Есть единственный способ выяснить. Линн схватила мобильник, открыла телефонную книжку, отыскала имя Марлен Хартман. Уже чуть не нажала на кнопку и внезапно одумалась.
Поняла, как это было бы глупо. Если немка узнает, что ее выслеживает полиция, наверняка отменит операцию и смоется. Нельзя так рисковать. Кейтлин оживилась после принятых доктором Хантером мер, но это ненадолго. Линн купила у него время, пообещав нынче днем привезти дочь в больницу. Одно можно сказать точно: если не произойдет чудо, то дочь, вернувшись в больницу, оттуда не выйдет. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы все сейчас рухнуло.
– Эй! Эй! Мам, ты дома?
Линн испуганно взглянула на Кейтлин:
– Что?
– Я спрашиваю: зачем копы рыщут вокруг?
И тут на глазах у Линн Кейтлин обмякла, покачнулась. Линн успела подхватить ее вовремя, удержав от падения.
– Милая! Ангел! Как ты?
Взгляд расплывчатый, несфокусированный. Словно удивленная произошедшим, Кейтлин шепнула:
– В порядке. Зачем приходили копы?
– Не знаю.
– Собираются нас посадить за решетку?
Линн покачала головой:
– Нет.
– Знаешь, видно, они на все готовы. Сильно рискнули – фотку выложили… Конечно, если это не враки.
Голос Кейтлин немного окреп. Она вновь твердо и сосредоточенно посмотрела на мать.
– Может быть, им не терпится раскрыть дело с выловленными телами, – предположила Линн. – Рискуют ради результата. Пробуют все, что придет в голову.
– Ну, у нас дело тоже типа срочное.
Несмотря на все переживания, Линн улыбнулась, обняла дочку, стиснула крепко-накрепко.
– Боже, как я люблю тебя, милая! Очень. Очень… Ты для меня все. Ради тебя я встаю по утрам. Ради тебя хожу на работу. В тебе вся моя жизнь. Знаешь?
– На работу надо бы чаще ходить.
Линн усмехнулась, чмокнула ее в щеку.
– Ты просто чудовище.
– Угу, – тоже усмехнулась Кейтлин. – А ты жуткая собственница.
Линн слегка отстранила ее, удерживая руками:
– Знаешь, почему?
– Потому что я красавица, умница, образованная, весь мир лежал бы у моих ног, если бы не одна маленькая проблема, правда? Бог взял для меня печень как бы не из того сундука.
Линн залилась слезами. От радости, от горя, от страха. Вновь, крепко стиснув Кейтлин, шепнула:
– Они солгали. Он соврал. Не верь ему. Детектив лгал. Мне поверь. Ангел, детка, просто верь мне. Я твоя мать. Верь мне.
Кейтлин тоже обняла ее изо всех своих малых силенок.
– Угу, ладно, верю.
Потом вдруг отшатнулась, вырвалась из рук матери, кинулась к раковине. Линн шагнула за ней, подхватила под руку. Кейтлин жестоко вырвало.
Линн с беспредельным ужасом видела, что в раковину и на кафельный пол выплеснулась не рвота, а ярко-красная кровь. В этот момент, обнимая корчившуюся дочь, она поняла, что ей ни до чего больше нет дела. Плевать, если суперинтендент Грейс сказал правду. Плевать, если девочке с фотографии суждено умереть. Плевать, кому вообще суждено умереть. Если понадобится, сама их убьет, собственными голыми руками, чтобы спасти жизнь своего ребенка.
