Женщина вела девочку к машине. Девочка оглянулась и помахала парню. Тот помахал в ответ, что-то крикнул. Потом она махнула псу, но тот даже не посмотрел в ее сторону.

Ветер гнал снег стеной.

– Это она! – завопила Ралука. – Симона!

Йен Тиллинг выскочил из машины, снег кнутом хлестнул в лицо. Андреа рванула свою дверцу, выбралась наружу, за ней последовали остальные. Прогрохотал другой грузовик, им пришлось обождать. Тиллинг крикнул во весь голос:

– Стой! Стойте!..

Женщина с девочкой были уже у самого автомобиля.

– Стой! – опять рявкнул он, крикнул парню: – Останови их!

Услышав крик, женщина оглянулась, поспешно открыла заднюю дверцу, втолкнула девочку, влезла сама, «мерседес» рванул с места. Тиллинг пробежал за ним сотню ярдов, пока не упал лицом вниз. Поднялся, пыхтя, приказывая Ралуке, Андреа и Илеане садиться в «опель». Остановился рядом с парнем, разглядел высохшую руку.

– Это была Симона?

Парень не ответил.

– Симона?

Парень промолчал.

– Ты Ромео?

– Может быть.

– Слушай, Симона в опасности. Куда она поехала?

– Госпожа везет ее в Англию.

Тиллинг выругался, подскочил к своей машине, сел, нажал на акселератор, помчался за «мерседесом». Через пару минут понял, что потерял его.

Она уже скучает по Ромео и Артуру. Когда протянула псу косточку, тот тоскливо взглянул на нее. Как будто чувствовал, что они расстаются навсегда. Пообещав Артуру когда-нибудь вернуться, она обняла лохматую шею, поцеловала в нос. Он смотрел недоверчиво, будто знал, что бывают разные прощания – на время и навеки. Понес косточку к себе в укрытие, даже не оглянулся.

Конечно, без пса можно прожить. Он стойкий боец, с ним все будет в порядке. А как жить без Ромео? Сердце криком кричит, разрывается. Слезы градом потекли из глаз, когда она прижалась щекой к Гогу – маленькому лохматому кусочку искусственного меха, единственному своему достоянию, которое удалось взять с собой.

Никогда в жизни Симона не чувствовала себя такой одинокой, как на заднем сиденье черного лимузина с затемненными стеклами, среди роскошных ароматов кожи и женских духов. Немка без конца разговаривает по мобильнику, время от времени тревожно посматривает в заднее стекло в темноту. Машина едет медленно по скользкой, посыпанной солью дороге, в плотной пробке. А Симона то и дело смотрит на затылок водителя.

Волосы выстрижены до легкого пушка. Справа из-под ворота белой рубашки выползает вытатуированная змея с раздвоенным языком, готовая к броску, которую она как следует рассмотрела, когда женщина включала свет в салоне, делая заметки в блокноте.

Симона испугалась, несмотря на присутствие рядом женщины, которая о ней заботится. Это шофер того самого типа, что спас ее на Северном вокзале, а потом изнасиловал. Шофер, который пытался заставить ее заняться с ним сексом, подвозя домой, а она его искусала. Она поймала в зеркале его взгляд, давший ясно понять, что он с ней еще не покончил. Ничего не забыл.

Надо было искалечить его.

Наконец женщина завершила разговоры.

– Когда Ромео приедет? – жалобно спросила Симона.

– Скоро, meine Liebe.[36] – Женщина потрепала ее по щеке рукой в кожаной перчатке. – Очень скоро вы будете вместе. Тебе понравится Англия. Будешь там очень счастлива. Волнуешься?

– Нет.

– Должна волноваться. Новая жизнь!

«Фактически три новые жизни», – подумала про себя Марлен Хартман.

Позорно терять сердце и легкие, но никого подходящего в английских списках нет, а рисковать не хочется, медлить в ожидании реципиента, когда вокруг рыщет полиция. Извлеченные из тела, эти органы не перенесут доставку за границу. При трансплантации печени предпочтительно, чтобы донор находился рядом с реципиентом для максимального сокращения времени от смерти до пересадки. Девочка слишком маленькая, печень не поделишь, но и целая принесет существенный доход.

Почки живут дольше – до двадцати четырех часов при надлежащем хранении. Покупатели почек Симоны стоят в очереди, ждут. Один в Германии, другой в Испании. В другие страны можно было бы продать кожу, глаза, кости, но цены на них невысокие, не стоит трудиться везти их из Англии. Две почки дадут чистую прибыль в сто тысяч евро, а от печени после покрытия расходов останется еще сто тридцать тысяч.

Марлен Хартман была очень довольна.

Рой Грейс прилетел из Мюнхена как раз к вечернему инструктажу в половине седьмого. Поспешно вошел в зал, читая на ходу повестку, стараясь не расплескать кофе из кружки.

– Удачно съездил, Рой? – спросил Норман Поттинг. – Разобрался с фрицами? Растолковал, кто войну выиграл?

– Спасибо, Норман, – сказал Грейс, усаживаясь. – По-моему, они уже знают.

Поттинг поднял палец:

– Коварные гады. Как и япошки. Посмотри на нашу автомобильную индустрию! Каждая вторая машина немецкая.

– Спасибо, Норман! – повысил голос суперинтендент. Усталый и раздражительный после долгого дня, который еще далеко не закончился, он старался дочитать повестку, пока люди усаживались.

– Итак, начинаем шестнадцатый инструктаж по операции «Нептун», – сказал Грейс. – У нас еще одно тело, которое может быть связано с нашим делом. – Он посмотрел на Гленна. – Что желает сказать наш рыбак поневоле?

Брэнсон мрачно усмехнулся:

– Похоже, мы обнаружили беднягу Джима Тауэрса. Поскольку он с головы до ног замотан, невозможно сказать, подвергся он операции или нет, надо ждать вскрытия, которое будет произведено утром.

– Он официально опознан? – спросила Лиззи Мантл.

– По наручным часам и золотому браслету, – ответил Брэнсон. – Мы решили не показывать его жене. Вид у него не очень хороший. Помните лицо под водой в «Челюстях»? То самое, с вытекшими глазами, которое выскочило из пробоины в корпусе и до смерти перепугало Ричарда Дрейфусса? И у него такое же.

– Слишком много подробностей, Гленн, – с отвращением заметила Белла Мой, передумав совать в рот конфетку.

– Что известно на данный момент? – уточнил Грейс.

– Шхуна затоплена, столкновения не было.

– Самоубийство возможно?

– Трудно затопить собственную лодку, когда забинтован липкой лентой, как мумия, шеф. Если только шкипер не вел тайную жизнь эскаписта.[37]

Послышались смешки.

Грейс тоже улыбнулся.

– Следствие по этому делу будет вести наша команда, – объявил он. – Инспектор Мантл возглавит специальную группу и решит, надо ли выделять его в отдельное производство, что в определенной степени зависит от результатов вскрытия.

Лиззи Мантл кивнула и сказала:

– Хочу включить в группу Гленна, поскольку он уже беседовал с женой… вдовой Тауэрса.

– Конечно. Надо только осторожно сориентировать прессу, – предупредил Грейс, – исходя из того, что покажет вскрытие.

– Согласна, – снова кивнула инспектор Мантл.

– Мне все больше не нравится Влад Космеску, – сказал Брэнсон. – Анализ ДНК с окурков подтверждает, что он был в гавани. И подвесной мотор…

– Это всего лишь свидетельство, что он там был, а не исчерпывающее доказательство, – поправил друга Грейс. – Кто угодно мог бросить окурки. Все мы должны усвоить, что говорить о подтверждении или о доказательстве очень опасно. В суде хитроумный сутяга растопчет нас в пыль, заявив, что мы вводим присяжных в заблуждение. Пока речь идет о свидетельствах, ясно? Никогда не говорите о доказательствах. Это самый быстрый способ проиграть дело. Что еще о Космеску, Гленн?

– Известно, что им интересуются Европол и Интерпол в связи с несколькими делами по нелегальной переправке людей и отмыванию денег.

– Но ему не предъявлено никаких обвинений?

– Нет, Рой.

– Оказывается, канал не самое надежное место захоронения, правда? – заметила Белла Мой. – Если хочешь спрятать мотор или труп, лучше бросить посреди Черчилль-сквер. Вдруг кто-нибудь на них позарится!