Размышления прервала Клио, проворковав, что ужин на столе.

Приехав домой около девяти, Линн услышала оглушительную музыку. Захлопнула за собой дверь, укрывшись наконец от ледяного ветра, размотала шаль, купленную несколько недель назад по Интернету, как и большинство прочих своих нарядов, заглянула в гостиную, не сняв пальто.

Люк развалился на диване, посасывая диетическую кока-колу из банки, с идиотской, как всегда, прической – волосы одной прядью, залитой гелем, свешиваются на правый глаз. Смотрит видео: две тощие девицы в черных лифчиках и бикини, с серебряными коробками на головах монотонно вертятся под жесткий неумолчный грохот. На руках, ногах, животах надписи корявыми буквами: «Давай!», «Делай!», «Паши!», «Еще лучше!».

– «Дафт панк»? – уточнила Линн.

– Угу, – кивнул Люк.

Она схватила пульт дистанционного управления, приглушила звук.

– Все в порядке?

Он снова кивнул:

– Кейтлин спит.

«Под этот адский грохот?» – едва не возмутилась Линн, но вместо этого поблагодарила его за присмотр, спросила:

– Как она?

– Как бы без перемен, – пожал он плечами. – Я пару минут назад к ней заглядывал.

Линн, по-прежнему в пальто, поспешила наверх в спальню дочери. Кейтлин лежала с закрытыми глазами. В слабом свете ночника лицо ее кажется еще желтее. Открыла один глаз, посмотрела на мать.

– Ну, как ты, мой ангел? – Линн наклонилась, поцеловала дочь, пригладила влажные волосы.

– Пить хочу.

– Воды принести? Фруктового сока? Коку?

– Воды, – тихо вымолвила Кейтлин.

Линн пошла на кухню, налила стакан воды из холодильника. Огорченно заметила наледь на задней стенке камеры – верный признак, известный по прошлому опыту, что холодильник доживает последние дни. Еще одна трата, на которую теперь невозможно пойти.

Вошел Люк, босиком, в серой куртке поверх драной рубашки, в мешковатых джинсах.

– Выгорело сегодня чего-нибудь?

– В смысле сбора денег?

Он кивнул.

– Моя мать дает кое-что. Отец Кейтлин предложил свои сбережения. Все равно остается найти сто семьдесят пять тысяч фунтов.

– Может, я помогу, – сказал Люк.

Линн удивилась:

– Н-ну, спасибо… это… очень мило с твоей стороны. Но сумма неподъемная.

– У меня деньги есть. Не знаю, говорила ли Кейтлин когда-нибудь про моего отца – не про отчима, а про родного отца.

Линн, торопясь отнести стакан с водой, кратко ответила:

– Не говорила.

– Он погиб на работе. Как бы несчастный случай. На него кран на стройке упал. Мама получила крупную компенсацию, мне чуть не все отдала, не хотела, чтобы отчим добрался до бабок – он типа игрок. С удовольствием внесу вклад.

– Действительно, благородный поступок, Люк, – сказала Линн, искренне тронутая. – Любой вклад принимается с благодарностью. Сколько можешь пожертвовать?

– У меня сто пятьдесят тысяч фунтов. Все берите.

Линн выронила стакан.

Иногда, думал Рой Грейс, легко впасть в излишнюю самоуверенность и забыть самые элементарные вещи. Время от времени полезно вернуться к основам.

Сидя в кабинете без четверти семь утра за второй чашкой кофе, он вытащил с полки учебник «Расследование убийства» – толстый, но содержательный, составленный в Центре повышения квалификации при Ассоциации старших офицеров полиции.

В регулярно обновляемом томе описана каждая процедура расследования убийства. Следствие включает в себя десять пунктов, намертво запечатленных в сознании каждого детектива, и именно потому, что они так знакомы, вполне можно что-нибудь упустить.

Первый пункт: «Выявление подозреваемых». Ладно, можно поставить галочку. Дело движется.

Второй: «Полицейская разведка». Тоже учтено. Есть приятель Нормана Поттинга в Румынии, комиссар Марсель Куллен в Мюнхене; сержант Мой и констебль Николл ведут разведку в борделях, Гай Батчелор занимается исключенными хирургами, аналитик ХОЛМС ищет сходные случаи.

Третий: «Криминалистическое исследование свидетельств». Дно канала не очень-то обследуешь. Надежда лишь на пластиковую обертку трупов, на новую технологию снятия отпечатков с подвесного мотора и с дальним прицелом на два окурка, отправленные Гленном Брэнсоном в лабораторию для анализа ДНК.

Дальше: «Оценка места преступления». Место преступления как таковое отсутствует. Есть только место затопления трупов.

«Поиски свидетелей». Кто мог видеть подростков? Сотрудники неизвестной больницы или клиники, где их оперировали? Пассажиры и служащие аэровокзала, морского порта, железнодорожной станции, через которые они въехали в Соединенное Королевство? Возможно, при этом их засекла камера наблюдения, но когда это было? Они могли находиться в стране дни, недели, даже месяцы. На данной стадии невозможно просмотреть видеозаписи. Может, их знают другие работающие здесь румыны? Фотографии разосланы повсюду, опубликованы в прессе, но пока свидетели не объявились.

Шестой пункт: «Сведения о жертве». Особые надежды возлагаются на приятеля сержанта Поттинга в Румынии. Частично на Интерпол.

Над седьмым пунктом «Возможные мотивы» Грейс крепко задумался. Объявлять членам своей команды, что родители подростков, предположительно, слабоумные звери, было бы необоснованно. Со вчерашнего вечера его гложет мысль, не заводит ли их в тупик допущение, будто убийства связаны с нелегальной торговлей человеческими органами. Может, просто какой-нибудь психопат обожает кромсать людей?

«Бритвой Оккама» пока не воспользуешься.

В мире недостает человеческих органов. Это факт. Румыния причастна к нелегальной переправке людей с разными целями, в том числе для торговли органами. Тоже факт. Жертвы подверглись профессиональным хирургическим процедурам. Еще один факт. Его подкрепляют сведения об известном британском хирурге докторе Реймонде Крокете, которого лишили прав за незаконное приобретение в Турции четырех почек для его пациентов.

Доктора Крокета разоблачили. Кто он – одинокий бунтарь, выступивший против системы, или его отловили случайно, просто по невезению? Не существует ли в Соединенном Королевстве десятков еще не пойманных специалистов, которые незаконно используют органы? Не вернулся ли Крокет к работе? С ним надо побеседовать, чтобы исключить из числа подозреваемых.

Восьмой пункт: «Средства массовой информации». Возможности использованы максимально. Но самый главный ресурс – телевизионная программа «Криминальный дозор» пока не вышла.

Затем: «Посмертное вскрытие». В данный момент получена вся информация. Если найдутся хирургические инструменты, которыми проводились операции, работа продолжится. Тела хранятся в морге.

Последний пункт программы: «Другие особо важные обстоятельства». Немного подумав, он перечитал свои заметки. Добавил в блокноте: «Подвесной мотор?», «Пропавшая шхуна „Скуби“?».

Отодвинулся в кресле, пока спинка не уткнулась в стену. За окном начинал пробиваться рассвет. Буря ночью утихла, на улице сухо. Хотя прогноз плохой. Темно-серое небо испещрено красными и розовыми штрихами. Как говорится в старой поговорке? «Ночью красно, моряку повезло. Утром красно – держи ухо востро!»

«Что пропущено мимо ушей? Что я упустил? – требовательно спрашивал он себя. – Наверняка что-нибудь проглядел». Что? Что, черт побери?

Молча уставился в кофейную чашку, будто ответ лежал там, в дымящейся черноте.

И вдруг ответ вынырнул.

Сэнди любила викторины в пабах по вечерам и знала гораздо больше, чем он. Вспомнилась одна викторина с их участием одиннадцать или двенадцать лет назад. Вопрос требовал угадать размеры Ла-Манша в квадратных милях. Сэнди победила, дав точный ответ: двадцать девять тысяч.

Грейс прищелкнул пальцами:

– Есть!

– Мы не там ищем! – объявил суперинтендент своей команде. – А может быть, и не тех. Я имею в виду, мы идем не туда не в географическом, а в концептуальном смысле!