– Да, но я все думаю о вашем приятеле, который ее видел в Английском саду. По-моему, надо еще посмотреть, нет?

– Я женюсь, Марсель. Надо жить дальше, закрыть прошлое.

– Женитесь? У вас новая женщина?

– Да.

– Ох! Отлично, очень рад! Хотите, чтобы мы прекратили поиски Сэнди?

– Да. Спасибо за все. Хотя я звоню не поэтому. Мне нужна помощь совсем в другом деле.

– Слушаю.

– Требуется информация об одной мюнхенской организации под названием «Трансплантацион-Централе». Как я понимаю, вашей полиции она известна.

– Конечно, посмотрю, проверю, – пообещал Куллен. – Перезвоню, хорошо?

– Да, пожалуйста. Это срочно.

Куллен позвонил через полчаса.

– Интересно, Рой. Я поговорил со своими коллегами. Управление уголовной полиции уже несколько месяцев держит под наблюдением «Трансплантацион-Централе». Босс – женщина по имени Марлен Хартман. У них налажены связи с колумбийской мафией, частично с русской мафией, с румынскими преступными организациями, с Филиппинами, Китаем, Индией… Похоже, занимаются контрабандой органов в международном масштабе.

– Что вы против них предпринимаете?

– На данном этапе собираем информацию, наблюдаем. Ищем связи с конкретными правонарушениями в Германии. Вы нам можете что-нибудь сообщить об их деятельности?

– Пока нет. Хотелось бы поговорить с Марлен Хартман. Можно приехать?

Немец заколебался.

– Конечно.

– Есть какие-то проблемы?

– В настоящий момент, по данным наблюдения, ее нет в Мюнхене. Уехала.

– Куда, не знаете?

– Два дня назад в Бухарест улетела. Больше ничего не известно.

– Но вы будете знать, когда она вернется в Германию?

– Да. Она регулярно бывает в Англии. На прошлой неделе в Мюнхен прилетела из Лондона. Неделей раньше тоже.

– Надо думать, не ради зимнего отдыха.

– Почему бы и нет? – возразил Куллен.

– Марсель, ни один человек в здравом рассудке не отправится в Англию в такое время года, – заявил Рой.

– Даже полюбоваться рождественской иллюминацией?

Суперинтендент рассмеялся.

Он крепко задумался. Эта женщина была в Англии на прошлой неделе и на позапрошлой. За последние семь-десять дней были убиты трое подростков, у которых изъяли внутренние органы.

– Есть возможность добыть распечатку ее телефонных звонков? – спросил он.

– Со стационарных телефонов или с мобильных?

– С тех и с других.

– Вам нужны все звонки или только в Соединенное Королевство?

– Для начала хорошо бы в Соединенное Королевство. Вы не собираетесь арестовать ее в ближайшее время?

– Пока нет. Надо понаблюдать. Она связана с другими каналами нелегальной транспортировки людей, существующими в Германии.

– Хорошо бы заглянуть в компьютер.

– Думаю, тут мы сможем помочь.

Грейс почувствовал, как комиссар улыбается в трубку.

– Правда?

– У нас есть судебное постановление на доступ к телефонным и компьютерным данным. Теперь в управлении хорошая аппаратура. Насколько я знаю, мы получаем дубликаты компьютерных сообщений с ноутбуков фрау Хартман и ее коллег. Сервлеты внедрили.

О сервлетах Грейс знает от коллег, Рея Паккарда и Пола Тейлора из отдела высоких технологий. Сервлет можно ввести, отправив подозреваемому электронное сообщение. Как только он его откроет, все, что делает компьютер, будет автоматически копироваться и пересылаться обратно.

– Блестяще! – обрадовался он. – Дадите взглянуть?

– Переслать не разрешат, несмотря на договор о сотрудничестве в рамках Евросоюза. Это долгий бюрократический процесс.

– Никак нельзя ускорить?

– Для моего друга Роя Грейса?

– Именно.

– Если приедете, могу случайно забыть копии на столике в ресторане. Но исключительно для ознакомления, понимаете? Источник ни в коем случае не раскрывать и не использовать сведения в качестве доказательства. Хорошо?

– Не то слово. Марсель, черт возьми, вы просто замечательный парень!

Комиссар Раду Константинеску из 15-го полицейского участка располагал роскошным кабинетом – по крайней мере, по румынским стандартам. Согласно гравированной табличке на стене четырехэтажное здание построено в 1920 году и, похоже, с тех пор не ремонтировалось. Голые каменные лестницы, потрескавшийся линолеум на полу, облезшая штукатурка на стенах, из щелей цемент сыплется. Йен Тиллинг всегда вспоминает здесь старую школу в Мейденхеде.

Темный, грязный кабинет Константинеску заполнен сизым табачным дымом. Его почти полностью занимает хлипкий старый деревянный письменный стол таких же колоссальных размеров, как самолюбие комиссара, и стол заседаний неизвестного года рождения, окруженный разношерстными стульями. Под грязным потолком гордо вывешены охотничьи трофеи – головы медведей, волков, рысей, оленей, серн, лис. На стене дипломы в рамках и погрудные фотографии Константинеску с разнообразными знаками отличия. На паре снимков он в охотничьем костюме: на одном поставил ногу на убитого медведя, на другом держит в руках рогатую оленью голову.

Комиссар сидел за рабочим столом в черных брюках и белой рубашке с плетеными погонами, с распущенным зеленым галстуком. В данный момент он был занят, раскуривая сигарету от предыдущего окурка, который затем раздавил в огромной переполненной хрустальной пепельнице. Пол вокруг стола усыпан смятыми листами бумаги, не попавшими в мусорную корзинку.

Сорокалетний Константинеску невысокий, жилистый, с длинной костлявой физиономией, угольно-черными волосами, пронзительными темными глазами с широкими темными кругами под ними. Йен Тиллинг познакомился с ним, когда офицер начал регулярно заходить в «Каса Иона».

– А, мой друг, мистер Йен Тиллинг, кавалер медали Британской империи за заслуги перед румынскими бездомными! – воскликнул он сквозь клубы ядовито-сладкого дыма. – Ну? Встречались со своей королевой?

– Встречался, когда получал побрякушку.

– Что?

– У нас так медаль называется, – объяснил Тиллинг.

Комиссар вытаращил глаза.

– Побрякушка! – повторил он. – Очень хорошо. Может, выпьем, отметим?

– Это было несколько месяцев назад.

Константинеску полез под стол, вытащил бутылку виски, два стаканчика, наполнил их, протянул один Тиллингу.

– Подарок, – объявил он, намекая на взятку. – Хорошее, правда? Особое.

– Отличное, – подтвердил Йен, не желая его разочаровывать.

– За вашу… побрякушку!

Неохотно, но повинуясь протоколу, Тиллинг осушил стакан. Спиртное почти мгновенно ударило в пустой желудок, вскружив голову. Он поставил пустой стаканчик.

– Ну, чем могу помочь своему влиятельному другу? Еще более влиятельному теперь, когда Румыния и Англия стали партнерами по Евросоюзу?

Йен Тиллинг выложил на стол три набора отпечатков пальцев, три фотографии и снимок татуировки «Рарес» крупным планом.

Глядя на них, Константинеску внезапно спросил:

– Кстати, как это получается, что на вас работают такие хорошенькие девушки?

– Действительно, замечательные.

– Красавица Андреа по-прежнему с вами?

– Да. Через месяц замуж выходит.

Физиономия комиссара разочарованно вытянулась. Под тем или иным предлогом он частенько заскакивает в «Каса Иона», но Тиллинг хорошо знает истинную причину – желание поболтать с девушками. Неисправимый бабник при каждом визите безуспешно пытается назначить Андреа свидание. Она, как хороший дипломат, всегда с ним любезна и вежлива, обязательно оставляет открытой щелку для надежды, чтобы сохранить в его лице сторонника приюта.

Стараясь перевести встречу на деловые рельсы, Тиллинг указал на фотографии, объяснил их происхождение.

– Рарес, – повторил Константинеску, когда Тиллинг закончил. – Конечно, румын. У Интерпола есть отпечатки?

– Не могли бы вы сделать мне одолжение, лично проверить? Быстрей будет.

– Ладно.

– И разослать по всем полицейским участкам экземпляры фотографий подростков?

Константинеску закурил очередную сигарету, зашелся кашлем. Прокашлявшись, плеснул себе еще виски, предложил англичанину, который отказался.