С этим решением он и запер дверь на ключ. Чтобы нежелательных гостей больше не было. Вдохнул полной грудью, подышал, словно в присутствии Елены-Марины и Жемала забывал делать это регулярно. А может, так и было. Пошел в ванную и открыл воду, разделся в спальне.

Вода, горячая вода, какое это иногда незаметное, забытое в свое значимости благо… Впрочем, почему же забытое? По телевизору то и дело показывали, что администраторы в своем рвении украсть побольше забывали к зиме не то что горячую воду «сообразить», но даже отопление наладить, и это называлось ельцынскими мерзавцами «созданием новых экономических условий всеобщего благосостояния»… Стерх оборвал себя, заводиться не стоило, у него были другие проблемы.

Он залез в воду, и стал думать о том, правильно ли поступил, отпустив Жемала. Все-таки, если бы он пригласил Линдберга, тот приехал бы и попробовал получить хоть какие-то сведенья из этого «голубя»… Вот только сам тип был тертый, умел ждать, терпеть и выкручиваться. А значит, ничего бы существенного они не получили. Могло не выйти даже у Линдберга, очень уж немногое удавалось пока доказать из того, что имелось сейчас на шайку Витунова, пусть даже Стерх и выложил бы свои карты на стол с показаниями Марины…

Вот именно – эта девушка и была главной причиной неуверенности Стерха. Он ей верил, вернее, полагал, что она настроена серьезно, узнав об убийстве сестры – именно сестры, в этом Стерх был уверен. Но сомневался в том, как она поведет себя потом, когда начались бы бесконечные следственные разбирательства, допросы под протокол и без протокола, когда станут закреплять имеющиеся сведенья и реконструировать событий для суда. А повести она могла себя как угодно, вплоть до смены показаний за необходимую сумму в зеленой «капусте». Уж очень она была меркантильной, слишком серьезно относилась к деньгам, и верила в них, как в решение всех проблем.

Да и сестру, практически, не знала. А стыд, совесть и ответственность даже за родных, за близких по крови людей для нее могли в какой-то момент значить не очень много. Кроме того, ее было жалко, и для этого следовало чуть подтасовать показания и факты, главным образом, избавиться от этого идиотского браунинга… Так что поступил он неформально, но правильно. Потому что ситуация должна была теперь усложняться, как говорят шахматисты. Хотя, интересно, до каких пределов?.. Что-то подсказывало Стерху, что уже не очень – слишком много они знали о Витуновых, а значит, «прихватить» их, как говорили старые следователи, было уже несложно, и возможно в любой момент. Только бы… не было других жертв и крови, новых преступлений.

В прихожей щелкнул замок. И раздались знакомые Стерху шаги, Вика быстро сходила в его спальню, потом деликатно пощелкала ногтем по двери в ванную.

– Эй, ты там живой?

– Я тут, все в порядке, – ответил он. – А у тебя?

– Была в офисе Линдберга. Получала фотографии девушки из Крыма.

– Говори уж – Нюры.

– Скорее всего, да, – призналась Вика из-за двери.

– Погоди, я одеваюсь, – стал выбираться из воды Стерх. – Сейчас расскажешь.

В должной мере энтузиазм к нему так и не вернулся. Он ждал осложнений, которым сам, фактически, дал ход, отпустив Жемала. И это ему не нравилось. Осознав это, он даже браунинг Марины решил пока считать уликой.

Пока он одевался, Вика сделала кучу бутербродов и свежий чай. Чай сейчас был в самый раз, лучше кофе, от которого у Стерха, наверное, заболела бы голова.

– Рассказывай, – пробормотал он, вгрызаясь в первый из бутербродов.

– Во-первых, я узнала, что девушка была беременной. А во-втоырх, получила копии фотографий, – она вытащила пять штук факсовых листков, на которых виднелось уже известное Стерху тело.

– Как тебе это удалось? – спросил Стерх, в очередной раз поражаясь эффективности своей партнерши.

– Я выложила им адрес и описала мужичка, который продал Митяше и Нюре золотое кольцо. – Для убедительности Вика потрясла в воздухе своей пухленькой записной книжкой. – С бельем девушки и ее одеждой они ничего нового не узнали, отпечатки, конечно, тоже ничего не дали. А вот кольцо, скорее всего, будет существенной уликой.

– Косвенной, – пробурчал Стерх.

– Разумеется, но все-таки существенной. – Она пожевала немного, потом доложила задумчиво: – Линдберг решил направить в Крым для опроса этого продавца своего человека, чтобы получить достоверную информацию.

– Как ты запомнила продавца?

– Ну, я зашла в магазин сразу же, как наша парочка из него вышла. Хватило одного взгляда, – Вика взяла еще один бутерброд. – Не очень приятный тип, с характерными признаками, описать его нетрудно. А что у тебя?

Стерх рассказал, как он пытался «колоть» Марину, как дошел до решения, что настоящее ее имя Елена, как к ним вторгся Жемал и как он его отпустил. А вот что он по этому поводу думает, объянять не стал. В иные моменты, даже для Вики было лучше, если она знала не все. Этого-то она и не поняла.

– Что с тобой, шеф?

Они кончили жевать и перешли за свои столы. Вика первым дело, разумеется, закурила, а вот Стерх с неудовольствием подумал, что выпить, скорее всего, еще не может.

– Ничего особенного, – отозвался Стерх. – Поживем – увидим, правильно ли я поступил.

Они посидели, пуская дым к потолку. Вика задумчиво сообщила, вытягивая усталые, натруженные за день ноги:

– Не нравится мне эта история. Я бы предпочла получать более простые и ясные дела, – она улыбнулась. – И более доходные. – Потом они еще посидели. Вика снова решила высказаться: – Чего мы ждем?

– Момента, когда я смогу позвонить твоей маме и узнаю, что с Мариной все нормально.

– Если все идет, как ты задумал, – Вика взглянула на часы на запястье, – то уже можно звонить.

Стерх кивнул и протянул руку к аппарату. Но тот, словно ждал именно этого жеста, зазвонил сам. Вика подхватила свою трубку и сладким, «секретарским» голоском доложила:

– Офис частного детектива Стерха… – Умолкла. Потом кивнула на отведенный за стол Стерха телефон. Он взял трубку плавным жестом, но подслушивать не нужно было, потому что Вика тут же добавила: – Передаю ему линию.

– Алло?

– Это Ивон Рая, – послышался шепот с легким придыханием. – Вы меня еще помните?

– О да, Рая, – пророкотал Стерх как ему показалось вполне мужественным тоном. – Но только знаете, в последние дни у меня было много работы, и я сегодня совершеннно не могу…

– Я не предлагаю встретиться, – Рая помедлила, потом все-таки вполне решительным тоном договорила: – твое мужское самомнение сейчас неуместно… – Она помолчала, потом пояснила: – Я о девушке, на которую ты работаешь.

– О Марине… – Стерх снова, как было сегодня уже не раз, подумал, что ее следовало бы все-таки называть Еленой. – Но я на нее не работаю, мой клиент совсем другой человек. К сожалению, уже покойный…

– Они называли ее Нюрой, – прервала его Рая. – Так вот о ней новая информация, они ее как-то перехватили. И отправили в эллинг на участке Витунова.

– Что? – Стерх посмотрел на Вику, та держала свою трубку у уха, и бросила на него такой же отчаянный и испуганный взгляд.

– То, что слышал. А теперь…

И трубка на том конце линии холодновато и уверенно опустилась на рычажки. Именно опустилась, Рая ее не бросила и не оттолкнула от себя. Скорее всего это было хорошим знаком, подумал Стерх, хотя он не представлял, как она смогла ему позвонить, чего ей это стоило, и чем она в действительности руководствовалась. Могло так случиться, что прямыми указаниями Прорвичей.

– Вика, – Стерх тоже опустил свою трубку, – срочно звони матери, узнай, приехала ли к ней Марина?

Вика стала накручивать диск на своем аппарате. Потом заговорила:

– Мам, это я, девушки нет?.. Ну, какой, обычной, с запиской от Стерха. Лет двадцати или около того… Все в порядке, только… Ты точно никуда не выходила?.. Да нет, я чтобы быть уверенной, что она не болтается где-то около дома… Сегодня я буду позже. Пока.