С тех пор, как Люк выскочил тогда из моей кухни – да-да, сколько бы он ни притворялся, что владеет собой, именно выскочил, – в нашей «настоящей любви» наступило затишье. Более двух недель наше чистое чувство бездельничало, слонялось по улицам и лениво свистело вслед местным девчонкам, возвращающимся домой со своей фабрики.

Дерил, конечно же, не мог заменить мне Люка. Тогда, появившись на пороге моего дома и спугнув Люка, он пришел даже не затем, чтобы повидаться со мной. Он пришел потому, что погорел его торговец наркотиками. И Дерил просто обходил всех знакомых на Манхаттане в поисках нового поставщика наркотиков. Раньше люди рекомендовали друг другу парикмахеров. Или водопроводчиков. Или массажистов. А теперь – торговцев наркотиками. При других обстоятельствах я бы сочла это очаровательным. Добрососедство по-нью-йоркски в конце тысячелетия: заходят друг к другу не за луковицей, а за парой граммов кокаина. Но после ухода Люка мне мало что могло показаться очаровательным. И, конечно, у меня не было ни грамма наркотика для Дерила.

Но я знала человека, у которого были наркотики. Честно говоря, жестоко страдая из-за ухода Люка, я сама ощутила настоятельную потребность повидать Уэйна. Так что я цинично использовала беду Дерила в своих корыстных целях. У него были деньги на наркотики, но он не знал, где они продаются. Я знала, где они продаются, но не имела ни малейшей возможности купить их. Мы были нужны друг другу.

Я позвонила Уэйну, потом мы с Дерилом сели и стали ждать. Я даже немного приободрилась. Хорошо, Люк снова меня ненавидит, но зато Дерил так клево одевается! Супермодные пурпурные клеши были просто последним писком. Он, в конце концов, не виноват, что так сильно потеет в них. Зато у него действительно потрясная работа!

– Ты еще каких-нибудь авторов знаешь, кроме Джея Макинерни? – спросила я, наклонившись и надеясь, что он из тех мужчин, которые реагируют на грудь, потому что это было самое лучшее, что я могла ему предложить.

– Н-ну да-а, – неловко выдавил он, отводя глаза. – Много…

– А как это все у вас устроено? – не отставала я, наклоняя голову все ниже, чтобы проследить направление его взгляда. – Каких-то авторов просто прикрепляют к тебе?

– Н-ну да, примерно так, – ответил он, бросив на меня быстрый вороватый взгляд. Чтобы поймать его, мне пришлось нагнуться так низко, что шея заныла.

– И какие же – твои? – спросила я, отчаявшись встретиться с ним глазами. Что у него за проблемы? – Какие книги у тебя были самые удачные?

– Надо подумать, – сказал он, и я уже радостно предвкушала его ответ. Все-таки здорово разговаривать с кем-то, кто знаком со знаменитостями.

И он не разочаровал меня.

– Ты слышала о такой писательнице – Луиз Фицджеральд Шмидт? – спросил он таким тоном, что я сразу поняла, что не знать ее нельзя.

– Конечно! – с энтузиазмом ответила я. Кто это?

– Слышала? – с не меньшим энтузиазмом отреагировал Дерил.

– Разумеется, – подтвердила я, радуясь тому, что говорю с таким воодушевлением. Кажется, Дерилу это было приятно.

– Я сыграл не последнюю роль в раскручивании ее книги «Садоводство для балерин», которая весной заняла не последнее место в списке бестселлеров в «Нью-Йорк таймс».

– Да, я слышала об этом, – я и правда вспомнила, что эта книга была признана лучшим романом года или что-то в этом роде. Я улыбнулась Дерилу, гордясь тем, что общаюсь с человеком, который сделал такую успешную карьеру.

Я быстренько прикинула, следует ли притвориться, что я читала эту книгу. Можно было бы бросить пару туманных фраз, например «чудесный язык», или «изумительная образность». Но вряд ли я смогла бы долго поддерживать разговор на таком уровне.

В Нью-Йорке принято читать модные книги. Или, по крайней мере, притворяться, что читаешь. Я даже слышала о людях, готовых оказать вам платную услугу: прочитать книгу и выдать вам резюме. А за дополнительную плату они готовы снабдить вас несколькими фразами, которые можно использовать на званых обедах (например, «Деривационный плагиаризм», или «Да, но можно ли считать это искусством?», или «Мне понравилась сцена с огурцами»).

Как бы извиняясь, я сказала Дерилу:

– Я еще не успела прочитать. Конечно, я купила ее, но она пока лежит в той стопке книг у кровати, которую я постепенно осваиваю. Знаешь, при моей занятости, совсем некогда читать…

Во всей этой фразе не было ни слова правды. Единственной книгой, которая лежала у моего изголовья, был «Колокольный звон». Я его перечитывала не помню в который раз.

– Прочитаю ее сразу после «Основных цветов», – обещала я, немного беспокоясь, все ли еще котируются «Основные цвета». Ошибиться тут было нельзя. – Так скажи мне, – лукаво улыбнулась я, – «Садоводство для балерин» – действительно событие? О чем это?

– Э-э… – неловко промямлил Дерил. – Видишь ли…

Я подвинулась к нему поближе. Интересно, почему он так ежится. Может быть, это скандальная книга? Про инцест? Или сатанизм? Или каннибализм?

– Это о… ну… о садоводстве. Для… э-э… для балерин. Ну, не только для балерин, конечно, – поспешил исправиться он. – Наклоны и приседания полезны всем, кто танцует. У нас не элитное издательство.

Я то открывала, то закрывала рот, как будто последовательно артикулировала гласные «А», «О», потом снова «А», потом опять «О».

– Так значит, это не роман? – наконец выговорила я.

– Нет.

– Это пособие по садоводству?

– Да.

– И какое же место оно занимает в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс»?

– Шестьдесят девятое.

– И каковы же были твоя роль в маркетинге этой книги?

– Я упаковывал книги и рассылал их по книжным магазинам.

– Прощай, Дерил.

Нет, разумеется, я не сказала тогда «прощай, Дерил». То есть ему не сказала. А про себя сказала Особенно после того, как он проговорился, что та прекрасная квартира, куда он привез меня после вечеринки, ему не принадлежит.

Итак, хотя мы и провели вместе ночь и большую часть следующего утра, больше я не планировала никаких совместных с Дерилом капиталовложений, и мирилась с его присутствием и всей той чепухой, что он нес, только из-за дозы.

Разумеется, этот скользкий тип не слишком обрадовался, сообразив, что ему не унести от меня нетронутыми свои два грамма. Но я решила: «Ничего, перебьешься, в конце концов, ты мне должен». Уже поздно вечером меня вдруг осенило, что я-то имела в виду «Лодочный спорт для начинающих», а не это дурацкое «Садоводство для балерин».

Следующие несколько дней от Люка не было никаких вестей. Я утешала себя, говорила себе: «Он позвонит». Но он все не звонил. Бедной Бриджит пришлось выходить со мной в свет каждый вечер. Я прочесывала город в поисках Люка. Где бы мы ни оказывались, даже если просто заходили в бакалею, чтобы купить десять упаковок «Принглз», я всегда была на стреме и при полном параде.

Он никуда не уйдет от меня, исступленно повторяла я, снова и снова. Я совершила чудовищную ошибку.

Мы его так и не встретили. Это было очень несправедливо, потому что в те времена, когда он был мне до лампочки и я не искала с ним встречи, мы натыкались на него и его длинноволосых друзей, стоило только выйти за порог.

В конце концов, я вынуждена была привлечь к поискам нескольких избранных, действительно избранных друзей. Все тщетно. Встречаю я, например, Эда в «Крутой телке», и он говорит мне, что десять минут назад видел Люка в «Болоте». Мы с Бриджит, развив сумасшедшую скорость, мчимся в «Болото», но находим там лишь пустой стакан из-под «Джей-Ди», пепельницу с дымящимся окурком, и еще теплый стул с явственным отпечатком задницы Люка на сиденье. Так обидно!

Я наконец-то наткнулась на него в день, который обычно называю Черным вторником. Это был день, когда меня уволили, а Бриджит повысили. Я давно знала, что мои дни на работе сочтены, и мне, честно говоря, было наплевать. Я ненавидела эту работу больше всего на свете. А после того, как я вырезала из журнала статейку о лечении импотенции и приклеила ее на шкафчик моего босса с припиской «Вам пригодится», безработица подобралась ко мне еще на несколько шагов. И все-таки, быть уволенной – радости мало.