Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В тот день поступила новая пациентка. Я узнала об этом, когда после ланча в столовую ворвалась Чаки и закричала:

– У нас новенькая! Я ее видела, когда убирала.

Я не слишком обрадовалась, услышав о новенькой. Мне хватало и этой чертовой Мисти О'Мэлли – моей соперницы за внимание Криса. К счастью, новенькая оказалась самой толстой женщиной, какую я когда-либо в жизни встречала. Конечно, я видела этих огромных теток на обложках «Джиральдо», но никогда не верила, что они реально существуют в природе. Вернувшись с дневных групповых занятий, мы обнаружили Анджелу в столовой. Доктор Биллингс представил нам ее и ушел.

В это время ко мне подошел Крис. У меня сердце екнуло, когда он сказал:

– Рейчел, почему бы тебе не поговорить с Анджелой?

– Мне? – удивилась я. – Почему именно мне?

– А почему нет? Пойди, поговори, – убеждал он меня. – Я думаю, она сейчас уютнее чувствует себя с женщинами. Поговори с ней. Вспомни, как ты сама себя чувствовала в первый день.

Меня подмывало ответить: «Но я – другое дело», но воздержалась, потому что хотела сделать ему приятное. Поэтому я изобразила на лице улыбку и отправилась к новенькой. Ко мне присоединился Майк, и мы попытались завязать с Анджелой разговор. Никто из нас не спросил ее, почему она оказалась здесь, хотя мы оба подозревали, что это как-то связано с едой, вернее, с ее чрезмерным потреблением.

Вид у Анджелы был испуганный и жалкий. И хотя я не собиралась ничего такого говорить, у меня против воли вырвалось: «Не волнуйтесь, мой первый день тоже был сплошной ужас. Потом станет легче».

Дон и Эдди орали друг на друга через стол, потому что Дон пролил каплю чая на газету Эдди. Эдди настаивал, чтобы Дон выплатил ему стоимость газеты, а Дон мужественно сопротивлялся. Я-то знала, как безобидна эта ссора, но на лице Анджелы отразился ужас. Мы с Майком постарались успокоить ее на этот счет.

– Эдди в ярости! – рассмеялась я. – Представляю, какой у него будет толстый кошелек, когда Дон выплатит ему все долги!

Произнеся слово «толстый», я поймала себя на том, что посмотрела на Анджелу, и она это заметила. Я себя просто ненавидела. Вечно попадаю впросак!

– Этот Дон – настоящий маленький Гитлер. Уже давно пора кому-нибудь ввести его в рамки, чтобы не слишком… – Майк прикусил язык, но потом решил все-таки закончить, – …раздувался, – пробормотал он.

– Это же всего лишь газета, – сказала я с вымученной веселостью. – Не что-нибудь солидное. Большое дело!

К моему ужасу, слова «большое» и «солидное» прозвучали у меня гораздо громче, чем хотелось бы. Я почувствовала, что на верхней губе у меня выступили капли пота.

Анджела и правда вздрогнула, или мне это показалось?

Фергус, отчаявшись урезонить разбушевавшихся Дона и Эдди, тоже подошел к нам.

– Ну как дела? – Он кивнул Анджеле и уселся рядом с нами. – Да! – Он покачал головой. – Тяжелый случай…

Мы напряглись. Воцарилась мертвая тишина.

– Ты имеешь в виду Дона и Эдди? – нервно спросила я, пытаясь сгладить его неловкость.

– Ага, – вздохнул беспечный Фергус. – Похоже, Эдди действительно думает, что крупно обогатится, получив с Дона…

– Ты, вероятно, хочешь сказать, что Эдди следует проявить широту… то есть, – поправилась я, – щедрость?

Я уже вся вспотела.

– Дело большое? Ты говоришь: «Большое дело?» – орал Эдди на Дона, а мне слышалось «большое тело».

– Вот ведь задница! – с чувством сказал Сталин.

Вообще-то он имел в виду какого-то футболиста, потому что как раз просматривал футбольные страницы, но прозвучало это совсем иначе.

Это был полный финиш. К нам подошел Питер и сел рядом. Я облегченно вздохнула.

– Привет, – сказал он Анджеле, – меня зовут Питер.

– Анджела, – опасливо улыбнулась она.

– Ну что ж, – брякнул он с усмешкой. – Нет необходимости спрашивать вас, почему вы здесь.

Я чуть не вырубилась.

– Может быть, Анджела и Эймон полюбят друг друга, – чуть позже предположил Дон. Он умильно сложил ручки, и глаза его засветились. – Как было бы славно! У них бы народилось много кругленьких детишек.

– Это вряд ли, – проворчал Винсент.

– Почему бы нет? – обиделся Дон. – Лиз Тейлор и Ларри Фортенски встретились в реабилитационном центре. Случаются удивительные любовные истории, мечты сбываются…

Я подумала, настолько ли латентно гомосексуален Дон, чтобы открыть для себя Джуди Гарленд? Если да, то я просто обязана обратить на нее его внимание.

Весь конец недели я дважды в день обливалась потом от ужаса, что Джозефина сейчас прочтет группе отзыв Люка. Но она почему-то не спешила, и мало-помалу я начала думать, что она вообще не собирается этого делать. Несмотря на эту утешительную мысль, я всякий раз буквально закипала, подумав о Люке. А думала я о нем почти постоянно. Меня бросало то в горячую ненависть с изощренными планами мести, то в слезливую растерянность с бесконечным повторением одного и того же вопроса: «За что он так жестоко со мной поступил?»

Общество других пациентов давало мне странное и неожиданное утешение. Почти все они решительно осуждали Люка и были очень добры ко мне. Но мне нравилось думать, что когда Крису случается приобнять меня, это свидетельствует о чем-то большем, нежели простое сочувствие. Так как мы с ним были в разных группах, то виделись лишь за завтраком, обедом и ужином и еще вечерами. Но после обеда он всегда находил время посидеть со мной. Я ждала этих встреч, возможности поболтать с ним с глазу на глаз. Временами мне даже приходила в голову мысль, что быть запертой здесь, в Клойстерсе, не так уж и плохо. То, что мы тут все так тесно живем, должно способствовать развитию наших отношений с Крисом.

Промчалась неделя. В среду Чаки зачитала нам свое жизнеописание. Оно было кратким и сдержанным. В четверг нас посетил брат Кларенса, но, так как Кларенс больше не отрицал, что он алкоголик, сюрпризов не было. Сам Кларенс, рассказывая ужасы о своем поведении, дал своему брату сто очков вперед. В пятницу прибыла девушка Нейла, Мэнди. Мы почему-то ожидали увидеть намазанную куколку в короткой юбочке. Но Мэнди могла бы быть старшей вдовой сестрой Эмер. Мне показалось, что Нейл ищет в каждой женщине маму. Мэнди лишь подтвердила то, что мы уже и без того знали: что Нейл ужасно пил, поколачивал своих женщин и не прочь был иногда сломать им косточку-другую.

Вечер четверга принадлежал Анонимным Наркоманам.

Взглянув в первый день на доску с расписанием, я почему-то обнаружила длинный список собраний. На самом деле они происходили лишь раз в неделю. Это было мое первое собрание, так что я испытывала вполне естественное любопытство. Почти возбуждение.

И вот мы с Винсентом, Крисом, Фергусом, домохозяйкой Нэнси. Нейлом и еще двумя-тремя пациентами проследовали в библиотеку. Там красивая белокурая женщина пыталась нас убедить, что семь лет назад она сидела на героине. Ее звали Нола, так, по крайней мере, она сказала. Но по ее ухоженному, сияющему виду я сразу поняла, что в ее жизни никогда даже пьяного дебоша не было. Должно быть, это актриса, которую Клойстерс нанял, чтобы убедить наркоманов, что для них не все еще потеряно. Но меня им не обмануть.

Нола вдруг спросила меня, не хочу ли я что-нибудь рассказать, я вздрогнула и ответила, что нет, не хочу. Я боялась, что она рассердится на меня. Но она одарила меня такой ослепительной улыбкой, что мне захотелось стать маленькой и поселиться у нее в кармане. По-моему, она была просто великолепна.

На этой неделе, на фоне моей постоянной злости на Люка и тоски по нему, были и две приятные вещи. Во-первых, кончилась моя «неделя завтраков», и теперь я была в команде Кларенса, которая занималась ланчами, что избавляло меня от ранних подъемов и варки яиц. Во-вторых, Марго, одна из сестер, взвесила меня, и оказалось, что я вешу меньше восьми с половиной, о чем я мечтала всю свою сознательную жизнь.

Но более всего меня поразило то, что Марго воскликнула:

47
{"b":"111911","o":1}