– Старику Ницше это бы понравилось, – заметил я. – Впро–чем, когда Заратустра спустился с горы, чтобы нести людям муд–рость… уж не с Казыгурта ли начался его путь?

Мара улыбнулся, заметил:

– В любом случае, это символично, согласен?

– Как тут не согласиться.

– Казыгурт вообще полон легенд и загадок. Вот, к примеру… у подножия горы есть три ручья, которые стекают в единый во–доем. Один из них горький, второй соленый, третий с обычной водой. Вода горького источника, согласно поверьям, лечит гла–за, соленого – желудок, а пресного дает путнику необычную силу.

– Какую… это… силу? – встрял Кислый.

– Понятия не имею, – сознался Мара и, пожав плечами, про–должил: – Или рассказывают про две скалы, расположенные совсем близко друг к другу. Эти скалы где-то на вершине Казы-гурта. Говорится, что в щель между ними может пройти только праведный человек. Я уже не говорю о том, что через перевал Казыгурта когда-то пролегал Великий Шелковый путь, а сама гора имеет магнитную аномалию, которая влияет на электрон–ные приборы.

– Не гора – а кладезь тайн и загадок истории, – заметил я. –Да, неплохое место ты подобрал для эксперимента. И что, мы полезем на гору? Она высокая? Мы же не альпинисты.

– Тысяча семьсот шестьдесят восемь метров над уровнем моря. Это не скала – гора, так что, если найти проводника, ду–маю, восхождение вполне возможно. Но для нашей цели вовсе не обязательно разбивать лагерь возле Ноева ковчега. Да и вообще не вижу смысла лезть на гору. Нам нужно спокойное безлюдное место, обязательно с источником воды поблизости. У подножия горы, я думаю, мы такое найдем.

– Убедил, – согласился я. Мара знал, чего ему нужно, а ста–ло быть, это устраивало и меня.

Около часу дня мы зашли в какое-то кафе и пообедали пло–вом, приготовленным с абрикосом, изюмом и черносливом. Плов был жирный и сладкий. Сытые и разморенные, мы верну–лись на вокзал и спустя час сели в поезд.

В Шымкент мы прибыли поздним вечером. Я думал, что мы доберемся засветло, но поезд еле тащился, то и дело останавли–ваясь. До Казыгурта следовало добираться автобусом, железная дорога туда не шла. Искать ночью в незнакомом городе автовок–зал было бессмысленно, к тому же вряд ли были рейсы с отправ–лением после полуночи. Мара предвидел такой поворот собы–тий и еще до начала путешествия приготовил список гостиниц всех городов, через которые проходил наш маршрут. Узнавая у местного населения дорогу, Мара привел нас к одной из них. По–кончив с формальностями заселения, мы наскоро приняли душ и завалились спать. Дорога, даже столь увлекательная и полная новизны, все равно вымотала нас основательно.

Выспаться Мара нам не дал. Вскочил с первыми лучами сол–нца и принялся нас расталкивать. Я открыл один глаз и уста–вился им на мучителя.

– Мара, – сказал я. – С таким извергом, как ты, последний раз мне доводилось встречаться в армии. Это был ефрейтор Дыров. К твоему сведению, я сломал ему лицо.

Но Мару было не запугать. В его глазах плясали озорные бе–сенята, а по губам блуждала улыбка. Левой рукой он указал на окно, произнес тихо:

– Посмотри туда.

Я повернул голову в указанном направлении. В окно нето–ропливо втекало солнечное сентябрьское утро. Я разлепил вто–рое веко, потом встал, подошел и прижался лбом к стеклу. Шым-кент, Глиняный город, выглядел вполне современно: пластик, стекло, цветная тротуарная плитка, не в пример Кызылорде много деревьев и никаких глинобитных халуп. На асфальтиро–ванных улицах разноцветные сверкающие авто и ни одного ишака или погонщика с верблюдом. Я посмотрел поверх крыш жилых многоэтажек, бирюзовых куполов мечетей, поверх крон тополей и берез в парковых зонах. Мой взгляд пересек черту города и медленно таял в утренней дымке предгорной долины. Но там, на горизонте, все же просматривался едва различимый рваный контур. Горы…

– Мы почти на месте, парень! – ликовал Мара.

– Тряси Кислого, я пошел умываться.

Полчаса спустя мы уже были на автовокзале. Кислый ныл, что ему необходимо позавтракать или хотя бы выпить чашку чая, но Мара был непреклонен.

– В Казыгурте позавтракаем. А заодно и пообедаем.

Все сорок минут, пока мы ждали отправления, Мара ходил вокруг нас кругами. Его волнение отчасти передалось и мне. Наше путешествие подходило к финалу, и нам всем не терпе–лось увидеть, куда же мы в конце концов стремились. И потом, когда громыхающий пыльный «ЛАЗ» тащил нас по городу, я не–отрывно смотрел в окно, ожидая, когда пейзаж избавится от кирпично-бетонных построек и зеленых стен искусственных на–саждений, от суеты пешеходов, спешащих на работу, и мельте–шения автомобилей, когда откроется величественный ландшафт западного хребта Тянь-Шаня, хребта с гремящим названием Ка-ратау и его жемчужиной – горой Казыгурт. Город хотелось сдви–нуть в сторону, как надоевшую и раздражающую декорацию, и… заглянуть в глаза Небесных Гор.

Наконец мы оставили позади последний квартал, и автобус, клюнув носом, устремился с холма вниз. Везде, насколько хва–тало глаз, растекалась волнистая долина предгорья. Казалось, что холмы покрыты не травой, а мягкой лоснящейся шерстью, причем каждый первый волосок был зеленым, а второй жел–тым. Эти холмы хотелось потрогать пальцами, погладить, поче–сать за ухом… Да, они напоминали мне спину лошади или, быть может… верблюда?..

Я почувствовал на себе взгляд и оглянулся. Позади меня в левом ряду сидел мужчина лет тридцати пяти и пристально за мной наблюдал. Шорты, ботинки на толстой подошве, рубашка с коротким рукавом цвета хаки, на голове брезентовая пана–ма, на шее недорогой цифровой фотоаппарат и солнцезащит–ные очки на шнурке – европеец.

– Do you like this place? – спросил я его и улыбнулся.

– Yes.

– Me too.

– Good, – ответил он и едва заметно кивнул. В этом его от–вете и в том, как он продолжал меня рассматривать, было что-то отстраненное и даже равнодушное. Мне подумалось, что этот турист – немец. Я отвернулся. Через мгновение я выкинул его из головы.

Автобус, пройдя нижнюю точку спуска, натужно гудя, пошел на подъем. Я оглянулся и долго смотрел на уходящую к северу долину. Местами солнце пробивалось сквозь облака и, прони–зывая толщу густого синего неба, высвечивало на мятом покры–вале долины яркую рябь. Эти пятна желтого света казались пе–ной на гребнях зелено-коричневых волн, а вся долина –застывшим океаном. Что-то в этом было от океаномании Айва–зовского, от мгновенного снимка, статика которого сиюминут–на, а значит, в следующее мгновение долина может ожить и потечь… Я подумал: может быть, это памятник Великому пото–пу? Монумент, занимающий тысячи квадратных километров, в память о тех временах, когда океан начал отступать, и над его поверхностью все выше и величественнее вздымался Казыгурт, а лоцман Ной уже вел свой корабль к этой пристани… Мне вспомнилось, как я стоял у черного окна своей комнаты, за ко–торой хлестал холодный дождь и выл ветер, и думал, что Казах–стан – это страна, где много неба, много простора и много меня самого. Информационная структура моего воображения не лга–ла мне – все именно так и оказалось. Я был рад, что согласил–ся на путешествие.

– У-у-у-х… – тихо выдохнул Кислый.

Мара положил руку мне на плечо, привлекая внимание. Я посмотрел на него, потом проследил за его взглядом. Автобус выполз на вершину холма, вой двигателя немного утих, и нам открылся пейзаж, до этого скрытый холмами. Темно-серая лен–та асфальта уносилась вперед, то обрываясь, то выскакивая из под-земли уже на следующем холме. И прямо по курсу сину–соиды дороги, занимая треть горизонта, лежала гора.

Пожилой казах оглянулся на нас с улыбкой.

– Казыгурт, да, – прокомментировал он с гордостью.

Я кивнул ему и снова вернулся к горе. Она ничего мне не напоминала. В базе данных моей памяти, как сказал бы Мара, не было ни одного образа, который хоть отдаленно можно было бы ассоциировать с этой громадиной. Казалось, какой-нибудь гекатонхейр – сторукий исполин Аида – ударил изнутри кулаком, и земная твердь вспучилась, выдавив в космос небесную синеву. Наверное, поэтому небо над Казы-гуртом такое прозрачное… И еще на вершине горы, словно шапка белоснежного меха, сидело облако… Я смотрел и чув–ствовал, что мне не хватает сердца, чтобы увиденное вобрать в себя целиком.