— Вы предлагаете мне спиртное? — В голосе прозвучала нотка возмущения.

— Совершенно верно.

— Послушайте, мистер…

— Эгги.

— Простите?

— То есть, Маннеринг.

— Так вот, мистер Маннеринг. Я не употребляю спиртного, и пришла сюда с целью собрать пожертвования в пользу Храма Нового Рассвета!

— Э-э… Как вы сказали?

— Вы что, никогда не слышали о Храме Нового Рассвета?

— М-м… что-то не припомню.

— А имя Лора Луэлла Стотт вам знакомо?

— Нет. Кто это?

— Патриотка Америки, которая помогает калифорнийцам выбраться из алкогольного болота.

— Да что вы говорите? — В голосе Эгги появилась заинтересованность. — Здесь есть такое болото? Чего только не встретишь в Америке! Неужели можно просто нагнуться и лакать!

— Я употребила образное выражение, — фыркнула невидимая собеседница.

— Так и знал, что тут какой-то подвох, — приуныл он.

— Сестра Лора Луэлла возвращает Калифорнию в лоно трезвости.

— Какой ужас.

Наступила тишина. Из следующей реплики я заключил, что гостья подвергла пристальному изучению внешность моего кузена.

— Боже мой! Как ужасно вы выглядите!

В ответ Эгги заметил, что не видит никакой нужды в переходе на личности. Однако она не унималась:

— У вас дрожат руки, а глаза — как у рыбы, выброшенной на берег. А кожа… Боже мой!

— Уж какая есть, — ответил он, как мне показалось, довольно холодно.

— И другой не будет, — воскликнула она, — во всяком случае, пока вы не перестанете топить себя в этой гадости! Знаете, что у вас в бокале?

— Э-э… «Белый чертополох».

— Черная смерть! А знаете, что сделала бы сейчас сестра Лора Луэлла Стотт, будь она на моем месте?

— Что?

— Вышибла бы этот бокал из вашей руки!

— Хм… — произнес он. Не уверен, впрочем, что это было не «ха». — Вышибла, вот как?

— Именно так! И была бы совершенно права. Потому что даже такая жалкая развалина, как вы, достойна шанса на спасение!

— Мне послышалось, вы сказали «жалкая развалина».

— Вам не послышалось!

— Ха! — произнес он на сей раз вполне четко.

Снова наступила тишина.

— Послушайте… — нарушил, наконец, молчание Эгги. — Послушайте, мисс…

— Прескотт.

— Мисс Прескотт. Вы, случайно, не хотите сказать… не сложилось ли у вас ложное впечатление… то есть, неужели вы настолько плохо разбираетесь в людях, что могли принять меня за…

Он замялся. Гостья усмехнулась.

— Если вы имеете ввиду…

— Послушайте! — снова начал Эгги. — Вот послушайте! Пробежали поросята по росе, простудились поросята, да не все. На Берджесс-стрит стоял Освальд и свистел в свисток. Кукушка кукушонку купила капюшон. Ну как?

Не думаю, что я сам смог бы достойно ответить на такое. Однако женщина нисколько не смутилась.

— Пф! — сказала она. — Детские забавы, да и только. Дурацкие скороговорки!

— Я и это могу! — обрадовался Эгги. — Дурацкие скорор… скороговорки. Вот! На Берджесс-стрит стоял Освальд в капюшоне и высвистывал по росе поросячьи скороговорки. Слышите? Все чисто! А вы тут намекаете на мою якобы нетрезвость!

— Пф! — повторила она еще выразительней. — Если у вас получается, тем хуже. Значит, вы уже успели миновать ту стадию, когда заплетается язык, и приближаетесь к опасной черте! Поверьте, я знаю, о чем говорю. Мой отец пил, пока не валился с ног, и вечно хвастал, что выговаривает каждую буковку, сколько бы ни принял. Никогда не забуду, что однажды сказал ему доктор: «Это всего лишь полустанок, а вы мчитесь, как экспресс, и на нем не остановитесь. Вот прибудете на конечную станцию, тогда…»

— И что тогда?

— Тогда начнутся видения…

— Видения? — испуганно переспросил он. — Только не видения.

— И голоса…

— Только не голоса!

— А куда вы денетесь? Будут, и обязательно, если только не найдется добрая душа, которая вытащит вас из болота. Я вас предупреждаю как лучший друг, и вы должны на коленях благодарить меня за это. Так-то, сэр, если вы вовремя не одумаетесь, ваша судьба предрешена. Мне отлично известны все симптомы. Мой папаша взялся за ум только после того, как встретил розового кролика, который попросил у него закурить, и то же самое случится с вами. Подумайте хорошенько. Ладно, у меня нет времени на долгие беседы, надо собирать пожертвования на Храм. Не хотите внести свою лепту?

— Пф! — произнес Эгги, ловко пользуясь ее собственным оружием.

— Ну что ж, я особо и не рассчитывала, — ответила гостья. — Только не забывайте о том, что я сказала.

Очевидно, последние слова она произнесла уже выходя, потому что непосредственно вслед за ними кресло скрипнуло. Эгги сел и тяжело перевел дух.

В течение всего разговора я внимательно вслушивался в каждое слово и ни о чем другом не думал, но, видимо, мое подсознание успело за это время солидно поработать без моего участия. Вернувшись мысленно к насущным проблемам, я обнаружил некоторые перемены в своем мировоззрении, в частности, понял, что, решив избежать встречи с Эгги, совершил серьезную стратегическую ошибку.

Страшный голод по-прежнему терзал мои внутренности, однако положение уже не представлялось столь безнадежным. Вместо досадного препятствия незваный гость вполне мог оказаться спасителем. Эгги был далеко не миллионером, но тем не менее имел приличный доход и вполне мог разориться на парочку леденцов. Надо только, как говорят в Америке, найти подход к клиенту…

Я медленно распрямился и высунул голову из-за спинки кресла.

Теперь, конечно, я понимаю, что момент был выбран далеко не самый удачный, но в тот момент мне это и в голову не пришло. Я думал только о том, как добыть необходимое. Итак, я встал.

Объект моих корыстных планов сидел, откинув голову на спинку кресла, и тяжело дышал. Я смотрел ему практически в затылок. Приблизив губы к его левому уху, я негромко позвал:

— Эгги!

Помню, однажды, ребенком, я спрятался — зачем, уже не помню, скорее всего, просто играл — в нише у главной лестницы в Бидлфордском замке и завыл в ухо лакею, который нес наверх поднос с графином, сифоном с содовой и стаканами. Бидлфорд широко известен своим фирменным призраком Стонущей Дамы, и в результате лакей затормозил лишь двумя пролетами ниже, угодив, к счастью, на тигровую шкуру в холле. Тот эпизод всегда оставался в моей памяти самым ярким всплеском чувств — до тех самых пор, пока, как было уже сказано, мне не пришло в голову высунуться из-за кресла и позвать: «Эгги!».

По правде говоря, реакция моего кузена оказалась не столь быстрой, как в свое время у лакея. Тот стартовал мгновенно, словно обретя крылья, а Эгги сначала секунду-другую сидел, как замороженный, уставившись прямо перед собой и не дрогнув ни единым мускулом, и лишь потом очень медленно повернул голову.

Наши глаза встретились.

Только тут он приступил к делу, можно сказать, всерьез, и, надо отдать ему должное, сумел развить скорость, совершенно невероятную для такого медлительного старта. Пронзительный вопль, сорвавшийся с его уст, еще висел в воздухе, а я уже был в комнате один. Начав двигаться из положения полулежа, он сумел выскочить в дверь никак не больше, чем за секунду с четвертью. Размазанные очертания тела, легкий свист — и все.

Я поспешил к окну и осторожно выглянул, чтобы определить, где он приземлился. Судя по скорости, трудно было ожидать, что Эгги еще в Калифорнии, однако, к моему удивлению, он оказался всего в нескольких метрах от крыльца. С тормозами у него явно было все в порядке.

Рядом стояла какая-то девушка, и, услышав ее речь, я сразу понял, что она и есть наша недавняя гостья. Очевидно, внезапный вопль заставил ее вернуться, чтобы не пропустить выпуск последних новостей. Эгги цеплялся за ее руку, словно утопающий за соломинку.

Должен сказать, что внешность девицы меня немало удивила. После давешнего разговора я ожидал узреть кого-нибудь из породы Беулы Бринкмайер, а она, напротив, оказалась довольно хорошенькая, хоть и в этаком строгом стиле. Знаете, вроде дочери сельского викария, которая играет в хоккей и Дает нагоняй пожилому вдовцу, вознамерившемуся жениться на свояченице.