Весной Котлов позвонил мне в музей:

— Саша, как поживаешь?

— Прекрасно! Ты где пропадаешь? Обещал прийти и рассказать новости. Я звонил, сказали, что ты в командировке.

— Да, занимаюсь новыми делами. А к тебе хочу сейчас прийти. С племянницей. Пусть посмотрит зверушек. Как ты?

Я сказал, что буду ждать их. И вскоре они пришли. Верочку, второклассницу в школьной форме и с бантом, я передал нашему экскурсоводу, и девочка пошла по музею с группой детей. Мы же уселись в кресла моего кабинета.

— Что тебе сказать, мы с тобой потянули только ниточку, да и то оборвали ее, — начал Андрей. — Теперь следователи по особо важным делам из союзной прокуратуры больших акул вылавливают. Абдулла под следствием, арестованы по делу Актау еще восемь человек. Начали сверху. Самые большие начальники полетели. Взятки, коррупция, хищения в крупных размерах, валютные операции. Миллионами ворочали. А ниточка протянулась от нашей Кати по кличке Ягодка.

— Ягодка?

— Да. Валютные операции, как выяснилось, находились в ее руках.

На Абдуллу и его братию я нагляделся за последние годы. Взяли их наконец, и слава богу! Меня интересовала Катя. Хотелось знать, как складываются такие характеры, как становятся преступниками, убийцами. Как из молодой и красивой девушки мог получиться такой монстр.

— Деньги, всему виной деньги, — отвечал Котлов. — Легкая нажива словно наркотик. Раз отведав, от нее уже не отказываются. Я проследил ее судьбу от школы до лавины.

И он рассказал, что школу Катя окончила в городе Сочи. Родители ее врачи, они возлагали на дочь большие надежды. Катя поехала в Москву поступать в университет, но попала на филфак только на третий год. Все это время родители снимали ей комнату в Москве. К моменту поступления в университет Катя уже была профессиональной проституткой.

— У нас даже и термина нет для профессионалок, не то что закона, запрещающего этот промысел, — говорил Андрей. — Наказание за торговлю своим телом не предусмотрено Уголовным кодексом ни в одной из республик. Возьми четырехтомный «Словарь русского языка», что недавно вышел, и открой на слове «Проституция». Что там написано? «В эксплуататорском обществе — продажа женщинами своего тела с целью добыть средства к существованию». Так сказать, «их нравы». Подразумевается, что в нашем неэксплуататорском обществе такого нет и быть не может. А оказалось — есть. И проституция, и наркомания, и все что угодно. Теперь хватились.

Еленская уже в первые годы во время учебы в университете заработала таким образом на кооперативную квартиру и на машину. Она так развернулась, что учиться стало уже некогда, да и незачем. Ушла с четвертого курса.

Андрей рассказал, что успех Кати-Ягодки на этом поприще обеспечивала не только ее привлекательность, поддерживаемая сауной, массажисткой и французской косметикой, но и знание иностранных языков, она говорила по-английски и по-французски. В «Интуристе», в «Национале» или в гостинице «Международная» ее знали все — швейцары, официанты, ибо расплачивалась она валютой. Задержать ее можно было только за тунеядство или за валютные операции. Но она была умна. Числилась то студенткой, то литературным секретарем, на валюту же получила определенные права, выйдя замуж за иностранца. Законы она знала хорошо. Каждый раз, как ее итальянец приезжал в Союз, оформлялась дарственная на кругленькую сумму. По дарственной разрешается не только хранение валюты, но и ее вывоз за границу.

— Ягодка была известная в Москве «путана». Это по их своеобразной табели о рангах — высшая квалификация. Брала исключительно валютой. В ее квартире найдено только облигаций трехпроцентного займа на 250 тысяч рублей. Скупала она облигации сериями, так что могла безбедно прожить на одни выигрыши, — рассказывал Котлов. — За ночь она зарабатывала минимум сто долларов. Да какой за ночь! За полчаса! Конечно, платила мафии, и немало. Имела охрану.

— Не представляю, что можно сделать у нас с валютой? — недоумевал я. — В чем смысл этих операций.

— Прежде всего, игра на разнице официального и «черного» курса. За доллар она получала четыре-пять рублей. Продав десять тысяч долларов, она получала сорок шесть тысяч рублей. На одежду и косметику не скупилась, ведь это для них что-то вроде средства «повышения производительности труда».

— Только в «Березке» одевалась?

— О нет! «Березка» для таких не фирма. Каждая ее вещь должна была быть единственной и неповторимой. Не жалела также Ягодка денег на междугородные и международные переговоры. В месяц наговаривала по телефону на сумму в три с половиной тысячи рублей.

— А конечный итог? Она собиралась уехать?

— В том-то и дело, что нет! Понимала, что там своих хватает. Она, например, сторговала дачу у вдовы академика за 110 тысяч рублей. Ягодка была в хорошей форме, деньги шли потоком, зачем ей уезжать? Бросать такое золотое дно? Брак ее с итальянцем был фиктивным. Обычная в их кругу вещь. За такой брак платит женщина. Он женился и уехал. Она же остается ждать его в гостинице «Международная». У нее там свой номер, и она каждый день имеет по нескольку клиентов. Вот и посчитайте, что получится за месяц. Муж приезжает раза два в год, получит свое, оформит «дарственную» и опять уезжает. А Ягодка все собирает и собирает, как пчелка, то доллары США, то японские иены, то шведские кроны, то марки ФРГ, то итальянские лиры...

— Она была наркоманка? Ты все искал тогда наркотики.

— Нее-е-ет... — протянул Андрей, качая головой, — наркоманкой она не была. Ягодка берегла свое здоровье. Даже курить не курила. Здесь я ошибался. Я чувствовал, что тут какая-то мания, и не мог понять, что эта мания — деньги. И вторая моя ошибка в том, что при обыске я не догадался заглянуть в урну, что стояла у двери, или поискать простейший тайник под лестницей, куда она могла спрятать свою сумку-«банан».

— Хударова она убила, спасая свою шкуру. А почему она убила Васильеву?

Котлов задумался и стал по своей привычке теребить мочку уха.

— Тут возможны только предположения. Никого из них нет в живых — ни Васильевой, ни Хударова, ни Еленской. По всей видимости, дело обстояло так: деньги Абдуллы привез в Москву в этой сумке с перьями Хударов. Катя не стала мараться покупкой драгоценностей, поэтому покупать их заставила Васильеву. Купленные драгоценности не найдены.

— Еленская и Хударов поделили драгоценности, а Абдулле сказали, что Васильева ограблена и убита, — поспешил я высказать свое предположение. — Сами, мол, еле ноги унесли.

— Что ты!.. — засмеялся Андрей. — Наивный человек! Хударов для Еленской мелкая сошка, стала бы она с ним связываться... Что ей эта половина в девять тысяч?! И на убийство она не пошла бы из-за таких денег. Это так... Абдулле на подарки. Кстати, он отказывается от этой сделки, благо свидетелей нет. У Ягодки в каждом ушке блестело по «Волге» — изумруды с бриллиантами. Для Актау она, по ее представлениям, нарядилась чуть ли не нищенкой.

Предположительно, Еленская застрелила Васильеву потому, что та каким-то образом стала свидетелем крупных операций группы. «Банды», как она успела сказать по телефону. А группа всегда жестока, она ничего не прощает. Еленская это прекрасно знала. Если бы Васильева провалила группу, то и Еленскую бы прикончили. Деньги ведь уходили в швейцарские банки. И большие деньги. Помнишь Марианну Львовну? «Ворону»? С ее помощью.

Андрей посмотрел на часы.

— Экскурсия скоро закончится, пойдем за Верочкой.

Я повел его не через нижний зал, а через верхний, мимо зверей и птиц. У одной из витрин, где на подставках, изображающих камни, стояли чучела больших птиц, я остановился.

— Вот смотри, горные индейки — улары. Все пять видов. Левый, самый крупный, — гималайский. Я привез его с Тянь-Шаня, а правый — тот самый, каспийский...