На третий день моего пребывания в гостинице «Актау» я пришел после обеда к себе в номер и развалился на кровати с журналом «Наука и жизнь». Мышцы ног с непривычки побаливали, но это томящее ощущение, что мы называем «крепатурой», вполне естественно для начавшего тренироваться лыжника и даже в какой-то степени приятно. Только было я собрался положить журнал и вздремнуть, как отворяется дверь и входит Котлов. Андрей Петрович Котлов своей собственной персоной. Он в пиджаке, надетом поверх тренировочного костюма.

— Как поживаете, Александр Владимирович?

— Прекрасно! Какими судьбами, Андрей Петрович? — поднялся я с кровати.

Котлов не отвечал. Он окинул взглядом комнату, подошел к окну и посмотрел со второго этажа во двор. Потом пощупал, теплая ли батарея.

— С кем вы тут живете, Александр Владимирович?

Отвечаю, что с одним инструктором из Минска.

— А сейчас он где?

— После обеда пошел крепления наладить одной девочке, — отвечаю.

— Александр Владимирович, мне нужна ваша помощь. — Он наконец сел. — Вы единственный пока человек, на кого я могу здесь положиться. Вы ведь не курите?

— Нет, не курю. Но вы можете курить, откроем окно — быстро проветрится.

— Спасибо, я тоже не курю. Ну что же... Жить можно.

Комнатка у нас с воронье гнездо — две кровати, две тумбочки, два стула и небольшой письменный стол. Все это вплотную друг к другу. Под кроватями рюкзаки, горнолыжные ботинки и всякий спортивный хлам. Но по меркам гостиницы «Актау» у тренеров роскошная жизнь. Лыжники живут по четыре человека в такой комнате, а есть и кровати двухэтажные.

Котлов протиснулся на стул возле окна и сказал:

— Будет лучше, если до поры до времени никто не будет знать, что я из уголовного розыска. Я Котлов, и зовут меня Андреем Петровичем. Но я журналист и лыжник. Вернее, начинающий лыжник, кататься на горных лыжах я не умею. Возьмете меня в свою группу?

— Милости прошу, — ответил я, — буду рад.

— Обо мне знает только один человек — директор гостиницы Козлов Федор Алексеевич, подполковник в отставке. Тут все в порядке. Теперь с жильем. Козлов предлагал мне отдельную комнату, гостевую. Но оттуда надо кого-то выселять. Мне лучше жить с вами, если не возражаете.

— Пожалуйста... — Разве тут возразишь?

— Я ваш старый друг. Сходите сами к Козлову, и он переселит вашего товарища в другую комнату.

— Хорошо, — согласился я. И спросил: — Неужели дело настолько серьезно, что вас из Москвы командировали сюда?

— Насколько оно серьезно, я пока еще не знаю. Но оно взято под контроль заместителем министра. Обязаны раскрыть. А теперь скажите мне, Александр Владимирович, вы знакомы с Ольгой Дмитриевной Васильевой? — спросил следователь.

Я такой не помнил.

— Постарайтесь вспомнить. Она ваша знакомая. Три года назад была в вашей группе, вы учили ее кататься на горных лыжах.

Я только помотал головой. Тогда Котлов достал из своего портфеля фотографию и протянул ее мне:

— Посмотрите.

Лицо женщины показалось мне знакомым. Да! Была такая Ольга. Очень энергичная, все что-то организовывала. На фотографии она выглядела несколько моложе, чем в жизни, и одета в платье, а не в спортивный костюм. И с прической. Фотография не любительская, сделанная в фотоателье. Ей тут можно дать лет двадцать пять, а она постарше сейчас лет на пять — на шесть

— Да, я ее узнал, — сказал я Котлову. — Есть такая категория женщин, которых называют здесь «оглоедками». Для них самое главное — туристская или лыжная компания. Чтобы каждый вечер петь под гитару, быть знакомой с горнолыжниками-спортсменами или с альпинистами, особенно с инструкторами. Сами они в спорте ничего не значат, такие, я бы сказал, «параспортсменки», существующие около спорта. Их и за границей сколько угодно. А что касается...

— С тех пор, то есть три года, вы ее не встречали? — перебил меня Котлов.

— Вы знаете, пожалуй, видел. Мелькала она где-то... Может, на горе?

— А в Москве не встречались?

Что ему надо?! Прицепился с этой Васильевой!

— Нет, в Москве не встречался, это точно.

— Но вот в записной книжке Васильевой есть ваш телефон, Александр Владимирович. — Котлов вновь открыл свой портфель и вынул из него потрепанную книжку с алфавитом. Он раскрыл ее на букве «М» и положил передо мной. — Смотрите: «Муравьев Александр Владимир.». И ваш домашний телефон. Как вы это объясните?

— Туристка она, туристка! Понимаете? В городе, как бы вам это сказать... мы все равны, что ли... А здесь новичок, приезжающий учиться горным лыжам, может быть на голову выше своего тренера в отношении культуры или как специалист, но в горах он никто. Тренер, инструктор для него царь и бог. Его боятся, им любуются, им гордятся, ему подражают и смотрят в рот. Он же красив! А как катается! Когда я начал работать тренером, то в первые годы после возвращения с гор никак не мог понять, почему я не произвожу в Москве привычного впечатления на окружающих. Разве горный загар... Да и он вызывал не столько восхищение, сколько зависть. Своего инструктора, особенно первого, всегда помнят, а он своих учеников забывает быстро. Инструктор один, а обучаемых у него бывает несколько сотен. Не помню, чтобы я давал телефон этой Васильевой. Она могла переписать его у кого-нибудь из ребят.

Видимо, я говорил слишком раздраженно, потому что он сказал:

— Ну хорошо, хорошо... Я должен был вас спросить об этом. Я понял. Теперь я хочу попросить вас, Александр Владимирович, посмотреть внимательно эту записную книжку и назвать всех своих знакомых.

Начав листать ее, я действительно обнаружил много известных мне имен и фамилий. Все они так или иначе связаны с горами и лыжами. Тут были инструкторы из Домбая и Приэльбрусья; тренеры, с которыми я вместе работал в Белореченске на Урале и на Чимгане под Ташкентом; знакомые по Чимбулаку, что под Алма-Атой, и Цахкадзору в Армении. Обычно инструкторы горнолыжных турбаз — непрофессионалы, на одном месте они годами не сидят, стараются побывать в самых разных районах. Так же и катающиеся люди. Один год в Карпатах, другой — под Фрунзе. Я называл знакомых, а следователь записывал их имена. Когда мы закончили, он протянул мне листок с этими записями:

— Отметьте тех, кто сейчас здесь. Поставьте галочку. И дайте им характеристики.

— Кораблевы, — начал я, — Коля и Леночка. Известные туристы. Николай играет на гитаре и сочиняет свои песни. Лена тоже поет с ним. Их знают все. По профессии они какие-то технари, инженеры.

Вот Шамиль Курбаев, инструктор туризма и горных лыж. Вернее, бывший. Спился совсем. Несколько раз его выгоняли, и теперь он не работает. Разве что на какой-нибудь другой должности, не знаю. Горнолыжник был классный!

Юра Амарян. Юрий Михайлович. Начальник горноспасательной службы. Человек известный. Работает здесь много лет, хотя живет в Москве. Вернее, в Москве живет его семья, жена и трое сыновей, он только там прописан а основное время находится в Актау. И зимой и летом. Серьезный человек, занимается наукой, изучением снежных лавин.

Глеб Голубев. Давно его знаю. Большой любитель горных лыж, хорошо катается, работал тренером, сейчас перестал, просто катается. Знает все марки зарубежных лыж, креплений, ботинок и палок, очков и костюмов. Всегда у него снаряжение новейшее, самые последние заграничные журналы по горным лыжам. По профессии врач, уролог, кажется.

Абдулла Хасанович. Смотри какие знакомства! Это здесь самый важный человек! Заместитель директора всего спортивного комплекса по общим вопросам...

Котлов посмотрел на меня вопросительно.

— Я не шучу, Андрей Петрович. — И ставлю ему жирную галочку. — Тут действительно есть такая должность — заместитель по общим вопросам. Я не знаю, что входит в общие вопросы, но что он законченный бандит и арап, знает здесь каждый.

— Почему араб? — не понял Котлов.