– Как ты ошибаешься! Я ни за что не выйду за Дэниела Хантера! Даже, если он станет умолять меня об этом и стоять передо мной на коленях, – обиженно сказала девушка, потом расплакалась и выбежала из комнаты.
Мистер Браун лишь тяжело вздохнул. Ох, уж эти женщины! Илспет была прекрасной работницей, хорошей хозяйкой, но ее настроение зависело от того, нравилась ли она мужчинам.
Джек Райдер до сих пор не был найден. Судебная процедура длилась уже не одну неделю. Клара, выступавшая в суде в роли свидетельницы, низким дрожащим голосом рассказала о безобразной сцене в ресторане, а также о своих страданиях по поводу связи мужа с несчастной молодой актрисой. Деталь следовала за деталью, и дело, несмотря на все мастерские атаки Эверарда Уориндера, начинало принимать печальный оборот. Важное доказательство, которое ему было так необходимо, все еще отсутствовало.
Кейт пересказала свою историю, она говорила так искренне и просто, что убедила в своей правоте большую часть зала. Обвинитель Джеймс Далфри забросал Кейт вопросами. У него была очень подавляющая манера общения с подсудимой, но Кейт держалась спокойно.
– Ваша несчастная жертва, мисс, наверное, не была единственной? – с вкрадчивой мягкостью начал обвинитель, обращаясь к Кейт. – Гарри Уориндер, сын нанятого вами адвоката, похоже, тоже пал ниц перед вашими прелестями… По сути дела, одно время они с Раймондом Дорианом, если я не ошибаюсь, были соперниками?
– Я не знаю, что вы имеете в виду под словом «соперники». Должна ли я еще раз сказать, что никогда не любила и не поощряла ухаживаний Раймонда Дориана?
– Но с Гарри Уориндером все было иначе, я прав?
Что вы чувствовали к этому молодому и неотразимому мужчине?
– Мы с Гарри всегда были лишь хорошими друзьями.
– Хорошими друзьями?! – с улыбкой повторил Джеймс Далфри. – Вот, значит, как это называется теперь? Настолько хорошими, мисс Хантер, что его отец жестоко оскорбил вас, когда вы приехали к ним в дом в день рождения Гарри?
Наступила минутная тишина. Судья нахмурился и взглянул на Эверарда.
– Это правда, мистер Уориндер?
И как только этому Далфри удалось узнать такие подробности, подумал Уориндер.
– Чистая правда, милорд, – спокойно ответил он. – В то время у меня было неверное представление о девушке, в чем я потом очень раскаялся!
– Настолько, что мой дорогой друг позаботился как можно скорее отправить своего сына подальше от мисс Кейт. Это верно? – продолжал сэр Джеймс.
– Нет, вы ошибаетесь. Все было совершенно не так. Гарри недавно вернулся из Оксфорда. Его отец послал его в Париж заниматься французской юриспруденцией. Гарри сам говорил мне об этом, но с тех пор наша дружба продолжается.
– Насколько это можно назвать дружбой? Разве он не просил вас стать его женой?
Эти слова вернули Кейт назад, в то несчастливое и одновременно незабываемое время, и девушке понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом.
– Да, Гарри Уориндер просил меня стать его женой, – тихо пробормотала Кейт.
– И вы ему отказали. Почему? Это, наверняка, очень заманчивое и выгодное предложение для такой девушки, как вы?
– Я посчитала, что он слишком молод…
– Очень правильно и благородно, но несколько трудно поверить в это. А не потому ли вы отказали Гарри Уориндеру, что готовили для себя другую, более богатую партию?
– Нет, нет! Это ложь, чудовищная ложь! – воскликнула Кейт, ее голос сорвался, и она в первый раз чуть не разрыдалась.
Слово тут же взял Эверард Уориндер, он был настроен решительно.
– Милорд, я протестую! Вопросы относительно дружбы моего сына и мисс Хантер не имеют отношения к делу.
Судья взглянул на Далфри.
– Согласен. У вас все, мистер Джеймс?
– Да, милорд, – сказал он, очень довольный, что ему удалось обвинить подсудимую в ненасытности и страсти к богатству.
Кейт чувствовала себя очень подавленно, но старалась успокоиться.
Судья продолжил:
– Итак, мистер Уориндер, ваш следующий свидетель.
Суду стало известно о взломанном замке двери комнаты Кейт и двух подозреваемых в этом происшествии. Вышел свидетель Карл Ландовски.
– Насколько мы правильно поняли, мистер Уориндер, ваш свидетель поляк. Ему, наверное, нужен переводчик?
– Нет, милорд. Его английский достаточно хорош, но я хотел бы просить вас иметь в виду, что с мистером Ландовски недавно произошел несчастный случай, окончившийся для него частичной потерей памяти. Но память несколько дней назад восстановилась, и это произошло не без «помощи» нападавшего, который хотел убить нежелательного свидетеля и которого мы считаем одним из тех, кто взломал дверь мисс Хантер.
Карл рассказал всю историю так ярко и наглядно, что у слушающих создалось впечатление, что они сами были свидетелями происходящего. Рисунок двух мужчин был передан сначала судье, затем обвинителю, потом всем остальным членам судейской коллегии.
Карл был католиком и ложь считал самым большим грехом.
– Я считаю, что эти двое мужчин, изображенные на рисунке, – плод вашей фантазии, – начал сэр Джеймс. – Я не сомневаюсь, что вы вошли в комнату, увидели печальную картину, попытались помочь жертве, а потом выскочили на улицу в поисках врача, где и были сбиты лошадьми. Но когда вы пришли в себя и узнали, где мисс Хантер, вы выдумали этих двоих несуществующих убийц и умело вплели их в свой рассказ, чтобы таким образом освободить мисс Хантер. Гениальная выдумка, я должен вас поздравить!
Такого поворота мыслей Карл не ожидал, он очень обиделся и был вне себя.
– Как вы не можете понять, что я не лгу! Никогда не лгу. Может быть, здесь, в вашей стране, я и живу, точно никому не нужный бродяга, но у себя на родине, в Кракове моя семья была уважаема, к тому же многим известна, так как мы люди знатного рода! Чтобы вы знали, Ландовски никогда не лгут! Даже ради друга, даже для спасения своей жизни!
– Очень впечатляюще звучит… И нет сомнения, что вы были искренни, – сказал вкрадчивым тоном Джеймс Далфри, – но, быть может, во имя спасения любимой женщины?..
– Я часто страдал, жил не так уж роскошно, страдал от тех проходимцев, по чьей милости умерли мои родители, кто украл мой дом. Но я всегда был уверен и так надеялся, что в Британии истина ценится как ничто другое. Оказывается, я ошибался…
– Истина у каждого своя, – заключил сэр Джеймс и многозначительно посмотрел в сторону подсудимой. – Я просто уверен, что в душе вы верите в то, о чем нам сейчас рассказали.
– Я клялся на Библии, а вы говорите, что я лжец! – отчаянно воскликнул Карл. – Я никому не позволю оскорблять мою честь! – и без предупреждения Ландовски бросился к сэру Джеймсу, намереваясь схватить его, но двое охранников успели помешать ему.
В зале поднялся шум, судья сказал:
– Тишина! Прошу тишины в зале!
– Мистер Уориндер, мы были бы вам очень признательны, если бы ваш свидетель вел себя достойно, иначе, боюсь, свершится еще одно убийство.
Эверард Уориндер подошел к Карлу и положил ему на плечо руку. Стражники отпустили Карла, и он стоял теперь очень спокойный и поникший, стыдясь своего внезапного порыва.
– Извините, – прошептал он. – Он так разозлил меня, что я повел себя глупо. Я вам все испортил.
– Нет, отнюдь. Не расстраивайся. Сэр Джеймс не обвинял вас во лжи, он просто предлагал вероятность существования другого объяснения. А мы уже должны доказать, что он не прав.
– А вы докажете?
– Докажем. Не волнуйтесь.
Потом вызвали мистера Кенеди, который поклялся, что лицо, изображенное на рисунке, действительно принадлежало человеку, который всего несколько дней предпринял попытку убить художника. Это заставило судей поверить в правдивость рассказа поляка, что поначалу было под сомнением из-за обвинений сэра Джеймса.
Один из дней суда подходил к концу. И хотя у многих отношение к Кейт переменилось в положительную сторону, Эверард чувствовал, что пока они не поймают этих двух мужчин или хотя бы одного из них, они не узнают, кто и почему убил Раймонда Дориана.
