Да, Кристина не была желанным ребенком, к тому же родилась она слабенькой, так как вся сила досталась рожденному первым брату. Кристину кормили, одевали, воспитывали, дали образование, но никогда по-настоящему не любили. Печальная истина, которую она познала еще в раннем возрасте.

– Маленький, удивительно крохотный, беззащитный комочек – такой ты была, дорогая, когда появилась на свет, – призналась как-то няня Кристины в то время, как уже выкупав Гарри, сажала девочку в ванну. – Но еще… трудно выговорить – такой нежелаемой… Ах, деточка… – добавила женщина тихим голосом.

Кроме Гарри и Кристины, у их родителей была еще Маргарет – на три года старше двойняшек, хорошенькая, послушная, очаровательная милашка.

Гарри с каждым днем становился взрослее, красивее и вдобавок очень разбалованным – ну как же, ведь он был гордостью отца и любимчиком матери! Кристина – последыш – долго оставалась незаметной скромной девушкой, как-то совсем не похожей на своих родителей. Девочка была нелюбимой, слишком застенчивой и чересчур смышленой для своего возраста. Она чувствовала со стороны родителей какое-то «особое» отношение, и, по-видимому, это в немалой степени было причиной того, что Кристина рано стала очень раздражительной, часто взрывающейся по пустякам. Кристина почти со всеми в семье была в натянутых отношениях.

Исключение составляли добрая няня и ее горячо любимый брат, который совершенно необъяснимо, интуитивно, больше тянулся к своей характерной сестренке Крис, чем к спокойной и хорошо воспитанной старшей Маргарет.

В комнату молодой госпожи заглянула ее служанка Бетси и проникновенно прошептала:

– Мистер Гарри уже ждет вас, мисс, и немного сердится.

– Уже иду, – сказала Кристина, накинув на плечи свою любимую ярко-розовую шаль и поспешно завязав шелковые ленты соломенной шляпки. Она легко сбежала по ступенькам террасы, внизу ее нетерпеливо ожидал Гарри. Брат помог ей поудобнее устроиться в коляске, затем взял поводья в свои руки, освободив от этого кучера Тома, и они отправились в путь.

Имение Брамбер Грэндж было куплено еще самим Роджером Уориндером, талантливым и удачливым адвокатом, в дни правления доброй королевы Елизаветы и постоянно улучшалось и укреплялось его потомками, которые уже по традиции избирали для себя профессию своего знаменитого предка-адвоката. Портреты этих людей, в драгоценностях и дорогих нарядах, висели на стенах длинной галереи. За шикарными цветниками находились небольшой парк и роща, отделявшая владения Уориндеров.

Кристина и Гарри достигли ворот парка, затем выехали на дорожку, ведущую к главной дороге, по которой, как обычно, ехали множество повозок и колясок, направляющихся в сторону Чичестера. На телегах, повозках, в колясках восседали разодетые в самые нарядные одежды селяне, некоторые главы семейств скакали верхом, чем подчеркивали торжественность случая. И весь пестрый людской поток направлялся на ярмарку.

– Боюсь, нам придется немного пройтись пешком, Кристина. Надеюсь, ты догадалась надеть удобные туфли! – сказал Гарри, поворачивая лошадей к «Трем Струнам». Он помог сестре выйти из коляски, затем медленно осмотрелся вокруг. Внуков адвоката Уориндера в округе многие хорошо знали, поэтому как только они появились, это стало заметным. Конюх, который обычно обслуживал на гостиничном дворе экипажи и коляски, незамедлительно подошел к молодым гостям и предложил им оставить лошадей в его распоряжении, что Уориндеры и сделали.

Когда же Кристина и Гарри вышли через гостиничный двор прямо к площади, где размещалась ярмарка, их встретил многоголосый хор разнообразных звуков. Скрип колес, звон монет и бой барабанов перемешались с голосами сотен зазывал, кричащих о своих аттракционах, со смехом торгующихся, визгом детей и плачем младенцев. Ярмарка протянулась на огромное, в несколько миль, расстояние. И все вокруг дышало жизнью, весельем и радостью. Строгое воспитание Кристины не предусматривало, если не сказать строже, запрещало какое-либо общение с простыми людьми, поэтому они для нее были менее понятны и близки, нежели люди ее круга. Девушка крепко держалась за руку Гарри, слепо повинуясь ему, готовая получить от всего увиденного массу удовольствий.

В ярмарочный день можно было увидеть все возможные и невозможные чудеса, а главное – очень интересных людей, например, толстую до смешного женщину или, наоборот, – мужчину, бледная кожа которого так обтягивала его кости, что его похожесть на скелет не могла не вызвать огромной к нему жалости. Здесь же был мальчик с личиком поросенка и настоящим маленьким рыльцем, о котором Гарри сказал, что это прелестный поросеночек, одетый в брюки и голубую сорочку. Внимание на себя обращали дама с… двумя головами, которые кивали каждому встречному, как своему знакомому, а также танцующий козел, читающие собачки и дрессированные лошади. Несколько акробатов переплелись в какой-то невообразимый узел, а танцоры Морриса в украшенных цветами шляпах выплясывали вокруг фигуры с лошадиной головой, которая к тому же что-то стремительно бросала в толпу, отчего люди визжали и с радостно-испуганными лицами отскакивали в стороны. Веселящиеся мужчины и женщины бросали в этот круг монеты. Кристина молча завороженно наблюдала за всем происходившим, пока Гарри, наконец, не отвлек ее внимание.

– Ну идем же, Крис, ради всего святого! Я уже начинаю терять терпение!

Впечатлительная мисс Уориндер послушно последовала за своим спутником. Дальше располагался огромный балаган, стены и купол которого были разрисованы веселыми изображениями лошадок и клоунов, рядом уносились ввысь карусели «лодочки», и от одного взгляда на сидящих в них людей, к тому же исторгавших восторженные крики радости, у Кристины закружилась голова. В ярких палатках торговцы предлагали горячие пирожки с бараниной, восточные сладости, длинные вафельные трубочки с клубничным кремом, так и манящие попробовать их; невозможно было пройти мимо только что испеченных имбирных пряников. Кристина смотрела на это кулинарное изобилие таким голодным взглядом, что Гарри сразу же купил ей имбирных пряников, и девушка с удовольствием принялась уплетать их, начав со сладкой фруктовой глазури, толстым слоем покрывающей пряники, и думала о том, что, если бы мамочка ее сейчас увидела, то, вероятно, очень расстроилась бы за свою младшую дочь.

Через некоторое время стало ясно, что предстоящий турнир, о котором с таким вожделением упоминал Гарри, должен стать сегодня самым важным развлечением на ярмарке. К большой палатке, установленной почти в самом конце поля, постепенно стал стекаться народ – в основном это были мужчины. Кристина на минуту растерялась, спрашивая себя, стоит ли ей отпускать брата одного, но тут же подумала, что он наверняка ей скажет: «Что, сестричка, струсила? А я-то всегда считал, что ты у меня смелая!»

Конечно же, она не позволит Гарри одному отправиться на боксерские бои и будет рядом с ним. Кристина успокаивала себя тем, что никогда раньше ничего не боялась и теперь не собирается. И девушка решительно направилась вместе с братом в сторону боксерского ринга.

Боксерские бои, проводимые обычно в многолюдных местах, не поощрялись полицией, поскольку часто они заканчивались нарушением общественного порядка, когда пришедшие в азарт самые неспокойные зрители начинали драться друг с другом, что порой заканчивалось слишком трагично. На этот же раз предполагалось провести небольшой спортивный турнир, чтобы слегка подержать зрителей в напряжении. Несмотря на то, что турнир не собирался быть крупным, к палатке, где он должен был проводиться, невозможно было пробиться.

Оглядываясь вокруг, Кристина заметила, что женщин, которые собирались присутствовать на зрелище, было очень мало, и все к тому же своим внешним видом абсолютно не походили на нее. Несколько хорошо воспитанных мужчин расступились, пропустив Кристину и Гарри к самой сцене, сделанной в виде невысокой деревянной круглой формы платформы. Не видя никогда ранее чего-либо подобного, Кристина затаила дыхание. Она мысленно попросила Бога, чтобы он не позволил ей упасть в самый неподходящий момент в обморок от нестерпимой духоты и страшной тесноты. Кристина решила про себя, что если ей вдруг дерущиеся боксеры покажутся слишком жестокими, то она всегда сможет в нужный момент закрыть глаза.