– А разве это не ваш день рождения тоже?

– Да, похоже, и мой. Но я никогда не думала об этом.

Дэниел на мгновение задержал ее руку, затем поцеловал ее выше края тонкой кожаной перчатки. От этого уже знакомого прикосновения по телу Кристины пробежала дрожь. Потом Дэниел отпустил руку Кристины и закрыл дверцу. Кеб тронулся.

Кристина сидела молча, еще ощущая прикосновение его губ на своей руке. Ей было очень жарко от воспоминаний об этом. Что с ней происходит? Она не любит Дэниела, она не может его любить. Она любит Гарета, и всегда любила. Она выйдет за него замуж, она уже представляла их совместную жизнь. Хотя сейчас… Она должна забыть об этом, выбросить Дэниела из головы. Их отношения ничего не значат. Просто ей жаль его, она хочет ему помочь. А он выражает ей свою трогательную благодарность.

На день рождения Гарри из Эдинбурга приедет Гарет. Он будет рядом – сильный, уверенный в себе, спокойный. Кристина вдруг почувствовала, как скучает по нему. Когда он будет рядом, все эти странные мысли рассеются. Она расскажет ему о Дэниеле, и они попросят отца позволить официально объявить о помолвке. Ведь ей уже двадцать один, и отец не сможет ей перечить, поэтому Кристина и Гарет поженятся к концу этого года. Разве не этого она хотела больше всего?! А если это так, почему же ей кажется, будто это тюремная дверь захлопывается за ней, лишая ее той новой жизни, которую она только что начала открывать для себя?

Кристина не оговорилась, когда сказала, что до дня рождения Гарри у нее почти не будет свободного времени. Мать постоянно о чем-то ее просила в перерывах между примерками платьев и указаниями по дому. С помощью Маргарет Кристине удалось выиграть битву по поводу своего бального платья, и теперь, слава Богу, она не будет, точно школьница, в скромном белом платье, а наденет тончайшее темно-желтое, переливающееся маленькими золотыми звездочками, и в тон ему атласную накидку.

И все равно даже удивительно, как часто она все-таки вырывалась на встречи с Дэниелом. К раздражению матери, Кристина упрямо отказывалась бросить работу по вторникам в клинике, и Дэниел приходил встречать ее после школы, провожал домой теплыми летними вечерами. Хотя оба они знали, что ничем хорошим это не закончится, но их встречи все равно продолжались.

Они все так же обсуждали книги, которые она ему приносила почитать. Кристина удивлялась мнению Дэниела. Иногда она в хорошо знакомых вещах начинала видеть то, что раньше не замечала, и теперь, когда они были на равных, часто шутили и смеялись.

Однажды Кристина поинтересовалась, есть ли новости о Дикки.

– Да, – ответил Дэниел. – Я узнал, где живет его тетя. Она замужем за человеком по имени Клем Уолкер, он заведует ломбардом. Еще он владелец небольшого магазинчика, в котором продается старая одежда и старая посуда. Его несколько ребятишек крутятся в этом грязном магазинчике, выполняя мелкие поручения.

– Это же ждет и Дикки?

– Наверное. Я его не видел, но им очень не понравилось, что я интересовался им. И уж, конечно, они не отдали его в школу.

– А мы не можем что-нибудь сделать для него? – спросила Кристина.

– По закону опекуншей мальчика является его тетя. Кристина знала, как больно Дэниелу было осознавать свою беспомощность. Дикки был, конечно, только одним из сотен бездомных сирот, которые кое-как перебивались в трущобах Лондона, но они с Дэниелом хорошо знали мальчика, он привязался к ним, даже любил их.

В другой раз, когда они спускались по Чипсайд, Дэниел указал на большое строящееся здание:

– Видите его? – спросил он. – Через несколько месяцев здесь разместится новый магазин мистера Брауна, с огромными стеклянными витринами, в которых будут выставлены самые лучшие и самые дорогие деликатесы для богатых горожан с изысканными аппетитами.

– Вы серьезно?

– Очень серьезно. Мистер Браун обладает многочисленными добродетелями: он работящий, честный, ответственный и хочет добиться чего-нибудь в этой жизни. И пока ему это удается. Когда откроется новый магазин, там будет всем заведовать Илспет. Мистер Браун предлагал мне тоже оставить школу и перейти к нему.

– И вы собираетесь это сделать?

– Нет. Может, я и не прав, но я больше пользы принесу, помогая в школе детям взять то немногое от жизни, что я им могу дать, чему могу их научить. Кроме того, мои планы распространяются дальше, чем просто стать богатым владельцем магазина. У меня другая цель.

– Например, стать премьер-министром? – поддразнила его Кристина. Дэниел засмеялся.

– Неужели я и правда так говорил? Мне казалось, что я научился не быть таким категоричным.

Кристина рассказала Дэниелу, как недавно с родителями ходила в королевский театр, и они видели спектакль, в котором участвовала Кейт в роли Титании.

– Она была превосходна, – сказала Кристина. – Многие играют эту роль заученно, однообразно, а Кейт играла ее совсем по-новому. Она была какой-то неземной в серебристом платье, будто на самом деле пришла из другого, волшебного мира.

Кристина умолчала, что ее отец, который весь спектакль просидел, облокотясь на спинку кресла, при выходе Кейт вдруг выпрямился, взял бинокль и не отрываясь долго и пристально смотрел на ее сверкающую фигуру. Затем он вновь откинулся и нахмурился. Кристине очень захотелось знать, о чем он подумал в этот момент.

В последний раз накануне бала Кристина увиделась с Дэниелом, как обычно, во вторник, когда он пришел встретить ее после работы. Дэниел настойчиво предлагал ей пройтись вместе до Сант Пола, намекая, что он хочет показать ей что-то очень важное.

Когда они проходили мимо Ньюгейтской тюрьмы, Дэниел внезапно остановился, глядя на огромную черную толпу у ворот тюрьмы, и его рука крепко сжала локоть девушки.

– Мне было чуть больше шести, – прошептал Дэниел, – когда я стоял рядом с матерью и смотрел, как вешают моего отца за преступление, которого он не совершал.

– О, ужас! – воскликнула Кристина, шокированная болью и ненавистью в его голосе.

– И однажды, – продолжал Дэн, словно не слыша ее голоса, – я поклялся, что заставлю ответить виновных за эту несправедливость.

Дэн, казалось, вздрогнул от воспоминаний, но спустя несколько секунд успокоился.

Кристине очень хотелось расспросить его подробнее, но она не посмела. Когда-нибудь придет время, он сам ей все расскажет. Вместо этого девушка сказала:

– Нужно поторапливаться, а то я опаздываю домой. Что вы хотели мне показать?

Хотя Кристина прожила в Лондоне почти всю жизнь, а Дэниел всего несколько месяцев, он уже изучил город лучше ее. Дэниел нашел несколько путеводителей, много бродил по улицам и любил поддразнивать девушку тем, что она так плохо знала свой родной город.

– Это недалеко, – ответил Дэниел, – но придется идти через базар. Наконец они вышли на окраину города к развалинам старой часовни. Огромные валуны, поросшие мхом, обломки каких-то каменных строений и сама полуразрушенная часовенка – от всего этого неуловимо веяло духом средневековья и умиротворяющего спокойствия.

– Мне понравилось это место с первого раза, – сказал Дэниел, – хотя иногда я думаю, далеко ли мы ушли от средних веков? Законы все так же суровы, дети все так же умирают в нищете, а в сердцах людей все так же мало сострадания. – Дэниел виновато улыбнулся. – Меня снова заносит, да? Это мой конек. Вам следует меня останавливать.

В часовне было темно. Пахло давно сгоревшими восковыми свечами. У дверей Кристина, порывшись в своей сумочке, достала несколько мелких монет и, поднявшись на носки, потянулась, чтобы бросить их в ящик, прибитый к двери. На нем была видна надпись: «На ремонт храма». Но Ящик висел слишком высоко, тогда Кристина встала на камень, лежавший на полу. Камень внезапно покачнулся, и она непременно упала бы, если бы Дэниел не подхватил ее.